— Ты уверен, что справишься? Как твоя спина? — спросил он Алека, зачерпывая воду из фонтана, чтобы утолить жажду.
Не прошло еще и двух недель с того дня, как юноша вытащил принцессу Клиа из охваченной пламенем комнаты в замке предательницы Кассарии. Вонючие снадобья дризида Валериуса произвели свое обычное целительное действие, но, когда Серегил и Алек сегодня одевались, ауренфэйе заметил, что кожа на плечах Алека все еще кое-где воспалена. Юноша, конечно, никогда не признался бы в этом, чтобы не оказаться вынужденным сидеть дома.
— Со мной все в порядке, — ответил, как того и ожидал Серегил. Алек. — Это твои зубы стучат на всю округу, а не мои. — Расправив свой мокрый плащ, он перекинул длинный конец через плечо. — Пошли. Будет теплее, если все время двигаться.
Серегил с внезапным сожалением взглянул в сторону улицы Огней.
— Там нам было бы чертовски более уютно!
Прошло уже несколько месяцев, как он не посещал эти роскошные дома удовольствий. Мысль о таком изобилии теплых надушенных постелей и теплых надушенных тел заставила его еще острее ощутить холод.
В темноте Алека видно не было, но Серегил услышал, как тот смущенно переступил с ноги на ногу. Из- за своего одинокого детства парень удивительно неискушен в этих вопросах, даже для приверженца Далны, подумал Серегил. Для него самого такое целомудрие было чем-то невообразимым, хотя дружеские чувства и не позволяли ему особенно дразнить Алека.
На широких улицах Квартала Благородных не было ни души, великолепные дома и виллы казались темными и безлюдными за высокими стенами садов, только затейливо украшенные уличные фонари, погашенные бурей, скрипели на своих крюках.
Нужный им дом на улице Трех Девушек оказался большой виллой, окруженной обширным садом за высокой стеной. Алек следил, не покажется ли патруль, а Серегил тем временем забросил на стену крюк с привязанной к нему веревкой. Рев ветра заглушал любой шум, так что они могли не опасаться, что их услышат. Оказавшись по ту сторону стены, Серегил спрятал веревку под кустом и повел Алека через сад к дому.
После недолгих поисков Алек обнаружил маленькое закрытое ставнем окно высоко в стене. Он взобрался по водосточной трубе, ножом откинул защелку ставня и заглянул внутрь.
— Пахнет как из кладовой, — шепотом сообщил он Серегилу.
— Тогда влезай, я следом за тобой.
Алек подтянулся и ногами вперед бесшумно скользнул в окно. Серегил влез по трубе, тоже принюхиваясь к повеявшим из открытого окна запахам: пахло картошкой и яблоками. Протиснувшись внутрь, он оказался на чем-то, на ощупь похожем на мешки с луком. Его вытянутая рука коснулась плеча Алека, и вместе они в темноте двинулись к двери. Серегил осторожно приподнял щеколду и заглянул в похожую на пещеру кухню.
В очаге еще тлели угли, и при их свете можно было разглядеть двоих слуг: они спали на подстилках в углу. Из другого угла доносился еще чей-то густой храп. Справа находилась арка, ведущая в глубь дома. Серегил потянул Алека к ней, и они на цыпочках двинулись через кухню.
Арка вела в помещение для прислуги. Поднявшись по узкой лестнице, Серегил и Алек попали в господские покои и стали искать кабинет благородного Дециана. Не обнаружив его, они поднялись еще на этаж и рискнули воспользоваться светящимися камнями, прикрывая их руками.
В неярком свете они увидели выходящие в коридор двери; рядом с некоторыми стояла обувь, выставленная господами, чтобы слуги почистили ее. Серегил толкнул Алека локтем и поднял палец: им повезло. У хозяина дома была единственная дочь. и теперь нетрудно найти нужную дверь — требовалось только обнаружить туфельки, которые могла бы носить пятнадцатилетняя девушка.
У двери в дальнем конце коридора стояли изящные сандалии; с ними соседствовали прочные добротные башмаки — красотка спала не одна.
Серегил подавил улыбку. Алеку светило более пикантное приключение, чем тот рассчитывал, — и не в одном смысле.
Осторожно коснувшись дверной ручки, Алек обнаружил, что дверь не заперта. Доставить девушке дар любви была сегодня его обязанность — это входило в обучение помощника Кота из Римини. Такая работа, конечно, не могла идти ни в какое сравнение по важности с тем, что они с Серегилом делали последнее время для Нисандера, но она требовала большой ловкости, и Алек жаждал не ударить лицом в грязь.
Спрятав светящийся камень в сумку с инструментами, он сделал глубокий вдох и открыл дверь.
Рядом с кроватью горел ночник; занавеси оказались раздвинуты, и Алек увидел девушку с толстыми тяжелыми косами — она спала на боку, повернувшись лицом к двери. Постель с ней делила другая женщина, дородная и немолодая, — мать или няня. Она беспокойно зашевелилась под своим теплым одеялом.
Подкравшись к постели, Алек достал подарок — записку, свернутую в трубочку и продетую в золотое кольцо. Действуй он по собственному усмотрению, Алек просто положил бы это на столик у кровати, но указания благородного Фириена были совершенно непререкаемы: кольцо должно быть положено на подушку его возлюбленной.
Склонившись над девушкой, Алек положил кольцо туда, куда было велено. Слишком поздно он услышал, как Серегил со свистом втянул воздух: тяжелое кольцо скатилось по подушке и задело щеку спящей.
Карие глаза изумленно раскрылись. К счастью для Алека, девушка увидела кольцо прежде, чем успела вскрикнуть. Выражение ее лица тут же изменилось: вместо страха теперь на нем была написана радость — в полумраке закутанную фигуру Алека красотка приняла за своего возлюбленного.
— Ох, Фириен, до чего же ты смел! — выдохнула она, кинула быстрый взгляд на спящую соседку и, схватив Алека за руку, нежно, но настойчиво потянула к себе под одеяло.
Алек отчаянно покраснел под надвинутым на лицо капюшоном: как и большинство скаланцев, девушка спала нагой. Противиться он, однако, не посмел. Это не только могло бы показаться девушке подозрительным: сотрясение кровати разбудило бы другую женщину.
— Какой же ты холодный! — прошептала девушка, тихо хихикнув. — Поцелуй меня, мой храбрец! Я тебя согрею.
Придерживая капюшон свободной рукой, Алек поспешно чмокнул ее, но тут же предостерегающе кивнул на спящую матрону. Кокетливо надув губки, девушка отпустила его и спрятала кольцо под подушку.
С отчаянно колотящимся сердцем Алек задул ночник и выскользнул в коридор.
— Серегил, я .. — начал он извиняться за задержку, но спутник оборвал его, схватил за. руку и потащил прочь тем же путем, каким они пришли.
«Будь проклято все на свете! — ругал себя Алек. — Такое простое дело, а я умудрился его провалить!»
Каждый момент ожидая, что будет поднята тревога, Серегил и Алек вернулись в кухню и выбрались наружу через окно. Оказавшись снаружи, Серегил все еще зловеще молчал. Когда они перелезли через стену, он бросился бежать; Алек следовал за ним, убежденный, что его ждет разнос.
После третьего поворота Серегил неожиданно замедлил бег и нырнул в переулок; там он остановился и скорчился в три погибели, словно в изнеможении.
Алек ожидал гневного нравоучения и поэтому не сразу понял, что Серегил хохочет.
— Потроха Билайри, Алек! — наконец выдохнул тот. — Не жалко и сотни сестерциев, чтобы увидеть такое лицо, как было у тебя, когда кольцо покатилось! А уж когда она попыталась затащить тебя в постель!.. — Серегил прислонился к стене, сотрясаясь от смеха.
— Что за глупость! — простонал Алек. — Я должен был предвидеть, что оно соскользнет по подушке… Серегил вытер глаза, все еще хихикая.
— Может, и должен был, но подобные вещи случаются. Уж не знаю, сколько раз я на таком попадался. Имеет значение только то, как удается выпутаться, и тут ты справился великолепно. Я всегда говорю: учись на своих ошибках.
Алек облегченно перевел дух, когда они направились к дому. Однако не прошли они и одного квартала, как Серегила охватил новый приступ веселости. Тяжело повиснув на плече юноши, он пропел высоким фальцетом: «Поцелуй меня, мой храбрец! Я тебя согрею!» — и побрел дальше, не переставая
