— Как твой опекун…
— Нет! — Тобин чуть не топнул ногой. — Мориэль
Орун поудобнее устроился на подушках и взял с подноса чашку.
— Ну, там видно будет.
Тобина охватило отчаяние. Как бы он ни храбрился перед Ки и Фарином, он знал, что ему не справиться с этим человеком.
Орун осторожно отхлебнул чая, помолчал. Потом снова заговорил:
— Я хорошо понимаю твое желание посетить Атийон.
Значит, с Мориэлем все решено. Или это будет Албен? Тобин слышал, Орун благоволит к этому смуглому высокомерному юноше.
— Я теперь владелец Атийона. Почему бы мне не съездить туда? Корин не видит никаких препятствий.
Орун фыркнул.
— Ну, предположим, наш дорогой принц действительно помнит все, что говорил прошлым вечером. Но ты ведь не собираешься отправиться туда прямо сегодня, да? Только прислушайся, какой дождь. Похоже, он не кончится до конца сезона. Но я не удивлюсь, если через день-другой ударят морозы.
— Это всего один день верхом.
— Ты еще не оправился после болезни, мой дорогой, — Орун покачал головой. — Весьма неразумно. К тому же, на мой взгляд, приключений на твою долю пока хватит. Возможно, когда ты окрепнешь… Весна в Атийоне просто восхитительна!
— Весна? Это дом моего отца! Мой дом! И я имею право отправиться туда.
Улыбка Оруна стала еще шире.
— Видишь ли, мой милый мальчик, пока у тебя вовсе нет никаких прав. Ты всего лишь ребенок, и ты под моей опекой. Как сказал бы твой уважаемый дядя, я всем сердцем оберегаю твои интересы. В конце концов,
В жаркой спальне лорда Тобину стало ужасно холодно. Орун, несмотря на улыбчивость, пребывал в бешенстве. И все это было началом наказания.
Слишком напуганный и разгневанный, чтобы говорить, Тобин пошел к двери, намереваясь уйти, что бы ни сказал Орун. Но дверь распахнулась прямо перед ним, и он столкнулся с Бизиром.
— Простите, мой принц!
Тобин увидел, как в глазах лакея мелькнула жалость, и собрался с духом. Должно быть, королевский курьер уже прибыл.
Но вместо курьера в спальню вошел Нирин.
Захваченный врасплох, Тобин моргнул и уставился на высокого волшебника, потом поспешно наполнил свой ум гневом на Оруна, вообразив, что гнев кружится в его голове, как дым в запертой комнате.
На раздвоенной рыжей бороде Нирина сверкали дождевые капли. Он поклонился Тобину.
— Доброе утро, мой принц! Я надеялся застать тебя здесь. Как хороню, что ты вернулся как раз к празднику Сакора! Насколько я знаю, ты привез с собой волшебницу?
Эти слова насторожили Тобина. Неужели Нирин все-таки заглянул к нему в голову или у него просто есть собственные шпионы?
— Мистрис Айя была другом моего отца, — ответил он.
— Да, я помню, — пробормотал Нирин, как будто это не слишком его интересовало. Приподняв одну бровь, он повернулся к Оруну. — Все еще в постели, мой лорд, в такой-то час? Ты не заболел?
С трудом вытащив себя из кровати, Орун с королевским достоинством накинул халат.
— Я не ожидал посетителей, лорд Нирин. А принц зашел навестить меня после долгого отсутствия.
— Ах да, загадочная болезнь… Уверен, ты полностью выздоровел, твое высочество?
Тобин мог поклясться, что волшебник подмигнул ему.
— Я прекрасно себя чувствую, спасибо.
Тобин ожидал, что с минуты на минуту почувствует осторожное прикосновение волшебника к своему уму, но Нирин, похоже, больше желал зацепить Оруна.
С подозрением глядя на нежданного гостя, Орун жестом предложил ему и Тобину сесть у очага. Лорд и волшебник подождали, пока сядет принц, я лишь потом опустились в кресла.
«Старый лицемер», — подумал Тобин.
И действительно, в присутствии посторонних Орун сразу начинал обращаться с ним с должной любезностью.
— Мы с принцем ждем королевского посланника, — сказал Орун.
— Так уж получилось, что я и есть посланник. — Нирин извлек из глубины рукава свернутый в трубку пергамент и расправил его на колене. Тяжелая королевская печать на шелковой ленточке болталась в нижней части листа. — Я получил это рано утром. Его величество пожелал, чтобы я лично доставил тебе его повеление. — Нирин глянул на документ, но Тобин понял, что ему уже известно содержание письма. — Его величество начинает с того, что выражает тебе благодарность за заботу о королевском племяннике. — Он посмотрел на Оруна и улыбнулся. — И сим освобождает тебя от дальнейшей ответственности за его судьбу.
— Что?! — Орун резко наклонился вперед, и его бархатный колпак съехал набок. — Что… что все это значит?! О чем ты говоришь?
— Все предельно ясно, Орун. Ты больше не опекун принца Тобина.
Орун разинул рот, уставившись на волшебника, потом протянул к письму дрожащую руку. Нирин подал ему пергамент и с явным удовольствием наблюдал, как лорд читает королевское послание. К тому времени, как Орун закончил, восковая печать уже подпрыгивала на ленточке.
— Но он ни слова не сказал почему! Разве я дурно исполнял свои обязанности?
— Я уверен в твоей безупречности. Король весьма любезно благодарит тебя за службу. — Нирин наклонился вперед и ткнул пальцем в один абзац. — Вот здесь, видишь? — Нирин и не пытался скрыть, какое наслаждение доставила ему реакция лорда Оруна. — Смерть герцога была столь неожиданной, а ты оказался под рукой и предложил свою помощь, — продолжил он ровным тоном. — Но король Эриус не желает более обременять тебя лишними заботами, опасаясь, что это скажется на твоих основных обязанностях, ты ведь Хранитель. После возвращения король назначит нового опекуна.
— Но… но я считал свое назначение окончательным! Нирин встал и с жалостью посмотрел на лорда.
— Уверяю тебя, никто более меня не сожалеет о вечных причудах короля.
Тобин, сидевший все это время неподвижно, обрел наконец голос.
— Я… а что, король возвращается домой?
Нирин оглянулся на него от двери.
— Да, мой принц.
— Когда?
— Не могу сказать, мой принц. Это зависит от текущих дел в Пленимаре. Быть может, к весне.
— Что все это значит? — снова пробормотал Орун, все еще сжимая в руках письмо. — Нирин, ты должен знать замыслы короля!
— Слишком опасно гадать, что именно у короля на уме в эти дни. Но если бы я решился предположить, мой старый друг, я бы сказал, что ты попытался отхватить слишком большой кусок. Уверен, ты понимаешь, о чем я говорю. Да будет благословение Четверки с вами обоими. До свидания, мой принц.
Он быстро вышел, и несколько мгновений в комнате слышались лишь потрескивание огня в очаге да неумолчный стук дождевых капель за окнами. Губы Оруна шевелились, когда он смотрел на пламя, словно он что-то беззвучно говорил сам себе.
В воздухе повисло напряжение, как перед грозой. Тобин тоскливо смотрел на дверь, мечтая сбежать.
