К Солитер наведался врач, но обнаружил, что ее заботит только, во что бы одеться и как подобрать нужную косметику. Стрейнджуэйз составил список, по которому все необходимое должны были на следующий день доставить из Кингстона. А пока ей пришлось удовольствоваться содержимым чемодана Бонда и соком гибискуса.
Стрейнджуэйз вернулся из Кингстона сразу вслед за Бондом. Он привез телеграмму от М. В ней говорилось:
«Надеюсь, вы заявили права на сокровища от имени Юниверсал экспорт тчк Немедленно займитесь спасательными работами тчк Нанял адвоката заявить местным властям наши права на сокровище тчк Отлично сработано тчк Вам предоставляется двухнедельный чувственный отпуск тчк».
— Наверное, имеется в виду «сочувственный», — сказал Бонд.
Стрейнджуэйз выглядел весьма торжественно.
— Скорее всего, — согласился он. — Я подробно доложил о том ущербе, что вам нанесен. И о девушке тоже, — помолчав, добавил он.
— Гм, — заметил Бонд. — У нас шифровальщики редко ошибаются. И все же.
Стрейнджуэйз полуобернулся, выглянув в окно.
— Очень похоже на старого жулика, — сказал Бонд, — прежде всего подумать о золоте. Скорее, рассчитывает прикарманить его и каким-нибудь образом избежать сокращения субсидий на Секретную службу во время ближайших парламентских слушаний. По-моему, он полжизни провел, воюя с министерством финансов. Так или иначе, стартует он резво.
— Я заявил претензию от вашего имени сразу по получении телеграммы, — проговорил Стрейнджуэйз. — Но дело это непростое. На это золото будет претендовать корона, да и Америка не останется в стороне, ведь этот парень был американским гражданином. Словом, будет долгое дело.
Мысленно Бонд еще раз прошел через все опасности, которые ему пришлось преодолеть, преследуя Биг Мэна и охотясь за фантастическими сокровищами. Он вновь пережил ужасающие моменты, когда смотрел смерти в лицо.
А теперь все осталось позади, и он сидел на солнце, среди пышных цветов, у ног его была награда, и рука поглаживала ее длинные волосы. Он постарался удержать эту сладостную мысль в сознании и подумал о тех четырнадцати днях впереди, которые будут принадлежать только им.
На кухне, в задней части дома, что-то с грохотом свалилось, и послышался голос Куоррела, сердито выговаривавшего кому-то.
— Бедный Куоррел, — сказала Солитер. — Он нанял лучшую кухарку в деревне и обшарил весь местный рынок, чтобы сделать нам сюрприз. Он даже нашел черных крабов, первых в этом сезоне. Это на закуску, а потом — жареный поросенок, салат из авокадо, а на десерт — гуава и соус из кокосовых орехов. А коммандер Стрейнджуэйз, уезжая, оставил ящик лучшего на Ямайке шампанского. У меня уже слюнки текут. Но не забудь, ты ничего не знаешь, ведь это сюрприз. Я заглянула на кухню и увидела, что он довел несчастную кухарку почти до слез.
— Он поедет с нами в наш «чувственный отпуск», — заметил Бонд и рассказал, какую телеграмму получил из Лондона. — Мы будем жить в домике на сваях, а вокруг пальмы и на пять миль в обе стороны золотой песок. И тебе придется как следует ухаживать за мной, а то как же я смогу любить тебя, когда только одна рука действует?
Солитер посмотрела на него. В глазах у нее читалось откровенное желание, но она невинно улыбнулась:
— А как же быть с моей спиной?
