— По нашему мнению, капитан Бонд, Такой огромный самолет в колонии спрятать невозможно. Единственное подходящее место для приземления — столичный аэропорт. Посадка же в прибрежные воды исключена — мы запросили все острова, нигде ничего не замечено. У нас постоянно работает радар…
— И ночью? — перебил Бонд.
— Резонный вопрос, — вступил в разговор полицейский комиссар Харлинг, подтянутый, военного вида мужчина. — Ночью, действительно, за радаром никто не следит, рейсы у нас все дневные, работники в основном из местных, сами понимаете… Да честно говоря, и на радар-то надежда плоха — старенький, маломощный…
— Комиссар, капитану Бонду вряд ли интересны наши внутренние проблемы, — поспешно перебил Роддик. — Мистер Питман, что вы можете сказать о гостях острова?
Начальник таможенной службы, холеный багамец с живыми карими глазами, тронул лежащий на коленях портфель:
— Вы просили представить данные за последние две недели
— вот, все анкеты у меня с собой… Подозрительных лиц нет.
— Меня интересует группа людей, европейцев, внешне ничем не выделяющихся, вполне благопристойных. Но держатся они, скорее всего, вместе, возможно, есть свое судно или самолет, — сказал Бонд.
— Такой группы не припомню… Разве что очередные искатели сокровищ?
— Бросьте, Питман, — поморщился Роддик. — Обыкновенные богатые бездельники…
Но Бонд все же ухватился за эту ниточку, прочел, обращая особое внимание на обитателей яхты, все анкеты и пошел погулять по городу…
Приехав на такси в аэропорт, он купил «Нью-Йорк Тайме»: заголовки кричали о пропаже «Защитника», Бонд увлекся передовой, и тут ему в самое ухо шепнули:
— Вас приветствует агент 000…
Бонд порывисто обернулся — да это же Фэликс Лейтер, старый знакомец! Копна белокурых волос, широченная улыбка, вместо правой руки
— металлический протез.
— Феликс, старина!.. Ты знал, что работаешь со мной?
— Пора запомнить: ЦРУ знает все!
Лейтера ждала заранее заказанная в бюро по прокату машина. За руль сел Бонд: Лейтер, видите ли, еще не привык к «проклятой английской манере водить машину задом наперед», как он обозначил левостороннее движение.
— Ну, выкладывай, Феликс, — потребовал по дороге Бонд, — ты же в частные сыщики ушел, почему спять в ЦРУ?
— Очень просто — призвали. В резерв ЦРУ, Джеймс, не записывают только в одном случае: если на грани провала не сожрал шифр-блокнот… Протрубили, понимаешь, тревогу: все бросить, явиться в двадцать четыре часа. Я уж думал, русские напали. Явился, а мне говорят: кидай в чемодан плавки, картишки и лети в Нассау. И что мне там делать, спрашиваю, играть в бридж и плясать танец «ча-ча-ча»? Нет, отвечают, работать с Бондом. Ну, я спорить не стал, раз этот ваш любимый Н. или М. послал тебя, значит, жареным пахнет. Рад тебя видеть, чтоб ты пропал!..
В гостинице «Королевская Багамия», в лейтеровском номере, они спросили два сухих мартини и меню. Обед, дорогой и невкусный, принесли только через полчаса.
— Это не отбивная, а подметка, и притом старая! — возмущался Лейтер. — А от луковых колец по- французски француза бы просто стошнило. Что будем делать, Ястребиный Коготь? — Он смотрел воинственно.
— Обедать где-нибудь в городе. — Бонд встал. — А сейчас — не посетить ли нам «Летучую»? Проверим, нет ли радиации. Ты счетчик-то привез?
— А как же! — Лейтер раскрыл чемодан. — Смотри: вроде бы обыкновенный фотоаппарат в футляре и столь же обыкновенные часы. Вешаешь фотоаппарат на левое плечо, надеваешь часы, проводочки от них тянешь вверх под рукавом, потом вниз вдоль тела и через дырку в кармане выводишь наружу, втыкаешь в гнезда аппарата. — Он расстегнул футляр. — Объектив, как у настоящего, даже кнопка есть, а начинка, конечно, другая. Эта штука реагирует на радиацию, а дополнительная стрелка на часах показывает, сколько единиц. Старые счетчики надо было слушать чуть не в наушниках, а тут — только посмотреть, который час… Короче, садимся в «Трясучую» и едем на «Летучую»…
— Трясучей» человек из ЦРУ обозвал моторную лодку, что давали на прокат при гостинице.
XII. МЕНЯ ЗОВУТ ЭГЛИЛИО ЛАРГО
Покинув гавань, они повернули на запад, миновали Серебряную и Долгую отмели, Шотландский остров, обогнули мыс Делапорт. Миль пять плыли вдоль побережья, любовались особняками.
— Участки на побережье страшно дорогие, — сказал рулевой, — четыреста фунтов за фут пляжа.
Обойдя мыс Старого форта, они сразу увидели сверкавшую на солнце бело-синюю яхту — она стояла вдали от берега, на двух якорях. Лейтер присвистнул:
— Вот это лодочка! Купи мне такую, мамуля, я буду пускать ее в ванне!
— Лодочка итальянская, на подводных крыльях, — сказал Бонд. — Раскладывает крылья, задирает нос и почти летит, в воде только винты, да часть кормы. Полицейский комиссар говорит, в штиль она делает пятьдесят узлов. Конечно, годятся такие яхты только для прибрежных вод, зато могут перевозить до ста пассажиров. На «Летучей» размещается около сорока человек, есть еще большая капитанская каюта, грузовой отсек. Стоит яхта, наверное, чуть не четверть миллиона…
— На Бухтовой болтают, будто она вот-вот за сокровищами уйдет, — вмешался рулевой. — Пайщики-то все съехались, да и выходили уж раз в море на всю ночь, видно примеривались… Затонувший корабль, говорят, лежит где-то у южных островов — у Мертвого или у Сан-Сальвадора. Там еще Колумб высаживался, слыхали, небось? В одна тысяча четыреста девяносто забыл каком… Вообще, у нас тут где хочешь сокровища можно найти — у Скалистых островов, скажем, или у Разбойничьего. Но яхта, та на юг выходила, даже на юго-восток. Сам видал. — И рулевой аккуратно сплюнул за борт. — Сокровища-то там, верно, и вправду есть, потому что сколько эта яхта денег жрет! Одна заправка — пятьсот фунтов.
— А когда же это она в море на ночь выходила? — как бы невзначай спросил Бонд.
— Два дня назад. Как заправилась, так вечером, часов в шесть и вышла.
Они уже различали поблескивающие иллюминаторы. Матрос, драивший медные перильца вокруг башенки капитанского мостика, через люк поднялся на мостик и сказал что— то в микрофон. На палубу вышел высокий человек в белых парусиновых штанах и просторной сетчатой майке, навел на лодку бинокль. Потом крикнул что-то матросу, и тот сошел с мостика, стал на правый борт, у лесенки. Когда лодка подошла ближе, матрос сложил руки рупором и крикнул:
— По какому вы делу? С кем хотите поговорить?
— С мистером Ларго, по поводу его участка в Пальмире. Меня зовут Джеймс Бонд, я из Нью-Йорка, а это мой поверенный.
— Сейчас доложу. — Матрос исчез и через минуту вернулся с прежним человеком в белых штанах и майке. Теперь Бонд узнал его по полицейскому описанию.
— Причаливайте! — радушно пригласил человек и махнул матросу. Тот спустился по лесенке, помог причалить. Бонд с Лейтером выбрались из лодки и поднялись на палубу.
— Меня зовут Эмилио Ларго, — протянул руку хозяин. — Мистер Бонд, не так ли? А вы, простите?..
— Это Ларкин, мой нью-йоркский поверенный. Сам я англичанин, но кое-какие денежные дела есть и в Америке. — Они пожали друг другу руки. — Извините, что побеспокоили, но мне хотелось бы поговорить об участке, который, если не ошибаюсь, вы снимаете в Пальмире у некоего Брюса.
— Не ошибаетесь. — Ларго добродушно улыбнулся, сверкнул безукоризненными зубами. — Прошу в каюту. Простите, что не одет. — Он смущенно махнул волосатой ручищей. — Если бы вы предупредили по телефону… А теперь уж не обессудьте. — Через низкий вход они прошли к лесенке, поднялись, он пропустил их в каюту и мягко прикрыл за собой дверь.
В каюте было просторно, красиво: стены обиты панелями из красного дерева, бордовый ковер, удобные синие кожаные кресла, большие квадратные иллюминаторы. Видно, что хозяин каюты занят серьезными
