Но может, и нет. В порту Зигфрид стрелял в меня из пистолета.
А огнестрельное оружие гораздо менее опасно, чем волшебная сила.
Я снова замечаю лягушку, прыгающую вдоль могильной плиты, на которой написано: «Любимой жене». На мгновение кажется, что мой соперник оцепенел. Я бегу к принцу. Зигфрид приходит в себя и, рассекая воздух, бросается в ту же сторону. Лягушка пытается снова ускользнуть.
— Доверяй мне, Филипп! — говорю я ей. — Я здесь ради твоей семьи. Этот парень хочет тебя убить! Один из нас все равно догонит тебя, и тебе выгодно, чтобы это был я.
Лягушка останавливается в полупрыжке, и я ловлю ее как раз в тот момент, когда Зигфрид наконец настигает меня.
Я собираю все свои силы — их оказывается больше, чем я думал, — и бью его в живот. Он кричит от боли. Я заворачиваю принца в рубашку. В ту же самую секунду Мэг вырывается из колдовского захвата Зиглинды и мчится ко мне.
— Мантия! — орет она и вытаскивает ее из моего все еще открытого рюкзака.
Прямо за ней несется Зиглинда.
— Ты придурок! Идиот! — кричит она сыну.
Но он в нокауте.
Ведьма кидается за мантией как раз тогда, когда Мэг надевает ее на нас.
— Филипп у тебя?
— Да. — Я ощущаю, как холодное лягушачье сердце бьется о мой живот. Принц не сопротивляется— Да!
— Хочу оказаться у себя в спальне! — шепчет Мэг.
Я чувствую, что с меня срывают мантию.
Глава 39
— Где мы? — спрашивает Мэг.
Не у нее дома точно. В помещении темно, его освещает только луна, нас окружают странные предметы. Но когда глаза привыкают, я различаю мачту пиратского корабля, гигантского попугая, и всякие вещи, которых я раньше не видел.
— Ква! — возмущается лягушка у меня в руке.
Я опираюсь на локоть и выглядываю из окна.
Могильные плиты. Кладбище. Зиглинда!
Я слышу пронзительный женский голос. Она снаружи. Совсем рядом с нами. Ругает Зигфрида за то, что он меня упустил. Я понимаю, что в комнате мы видим не что иное, как старые платформы с Фэнтези- феста. Из угла мне во весь рот ухмыляется шут. Мантия перенесла нас в спальню, но не в спальню Мэг.
— Мы в доме Каролины, — шепчу я Мэг. — Но почему…
Я стягиваю мантию и смотрю на нее. Она разорвана пополам. Наверное, вторая часть осталась у Зиглинды.
— Боюсь, мы потеряли наше средство передвижения, — говорю я. — Наверное, у этого клочка не получилось доставить нас так далеко.
— Но у нас есть лягушка, — говорит Мэг.
— Надолго ли? Зиглинда слишком близко.
Луну перекрывает тень.
— Если бы мы только могли превратить его обратно в принца, — говорит Мэг. — За ним тогда будет легче следить.
— Удачи, — говорю я. — Для этого надо найти того, кто его любит. А он придурок.
— Ква! Ква!
Лягушка прыгает в знак протеста.
— Сейчас, сейчас, лягушоночек, — Мэг гладит его, и он успокаивается. — Джонни, если бы ты был с ним полюбезнее, ты бы нам очень помог. Что именно сказано в проклятии?
Я стараюсь вспомнить слова Викторианы.
— Проклятие можно снять… — Я представляю балкон принцессы, океан, ее светлые волосы, развевающиеся на ветру. Это было неделю назад, но кажется, что прошлая целая вечность. — Поцелуем той, в чьем сердце будет любовь.
— В чьем сердце будет любовь, — повторяет Мэг. — Иди сюда, малыш. — Она протягивает Филиппу руку. — Ты классный маленький лягушонок.
— Что ты…
— Ну он же был такой симпатичный, и у меня вроде как нет бойфренда. К тому же он принц.
Филипп запрыгивает к ней на ладонь. Мэг опускает его на одно из немногих свободных мест на полу.
Потом становится на колени и наклоняется к нему.
— Давай просто проверим, сработает ли это.
— Подожди! — Я хватаю Мэг за плечо. — Что ты делаешь?
— Вот что.
В лунном свете я вижу, как она придерживает лягушонка рукой, вытягивает шею и, не успеваю я сказать и слова, целует его бородавчатую зеленую голову.
Глава 40
Обернулся лягушонок статным королевичем с прекрасными ласковыми глазами.
— Mon dieu! Где я?
Мужчина, а теперь это именно он и есть, сидит у меня на коленях, молотит руками и говорит с французским акцентом:
— Кто ви? И где… — он поворачивается, еще сильнее придавливая меня, — где та прекрасная девица, которую я должен благодарить за свое превращение?
— Боюсь, это я, — смеется Мэг.
— Ти?
Даже в темноте я вижу, как от удивления перекашивается красивое лицо принца. Он смотрит на Мэг, морщит нос.
— Она? — уточняет Филипп у меня.
— Да, она. Ты не мог бы подвинуться, дружище? Ты вроде как на моей ноге сидишь.
Я стараюсь оставаться спокойным, хотя за секунду до того, как Мэг поцеловала принца (в ту самую секунду, когда она решила его поцеловать), я осознал правду. Удивительную правду, которая наполнила меня радостью. Ужасную правду, которая повергла меня в отчаяние.
Я люблю Мэг. Не Викториану. Точно не Викториану. Мэг. Мэг, которая примеряла мои туфли и подбадривала меня. Мэг, которая показала мне с крыши Эмпайр-стейт-билдинг место проведения парада. Мэг, которая спасла меня от Норины. Когда я представляю себя с кем-то — может быть, на всю оставшуюся жизнь, — то это не гламурная блондинка в туфлях за тысячу долларов. Это худая темноволосая девушка в переднике. Все эти разы — в Нью-Йорке, на дереве, на площади Мэллори — я должен был поцеловать ее.
Я понимаю — мне казалось, что Мэг любит меня. Но, несмотря на это, она поцеловала лягушку, и та
