– Хороший вопрос! Заранее предугадать невозможно.
– Но ведь ты поможешь им, милый? – с надеждой спросила миссис Кей. Похоже, она искренне заинтересована, знать бы еще, что захочет взамен… Пожизненное бесплатное обслуживание для нее и дочерей? Наверное, так. Это единственное разумное объяснение тому, что специалист ранга мистера Кей, согласился встретиться со скромными парикмахерами.
– Да, конечно, – кивнул супруг.
– Вот здорово! – взвизгнула миссис Кей, целуя мужа в обе щеки.
И пошло-поехало. Жан-Люк начал обустраивать новый многоуровневый салон на верхних этажах небоскреба «Эн-Эн», а мы с Массимо и Патриком под руководством мистера Кей – искать подходящее помещение. Больше всего нам нравился Верхний Ист-Сайд, но стоимость аренды плюс нежелание конкурировать с маэстро заставили пересмотреть свои предпочтения. С одной стороны, Верхний Ист-Сайд вовсе не такой домашний, милый и уютный, как нам бы хотелось, но ведь именно там живут наши потенциальные клиенты.
Вест-Сайд не подходит, в Мидтауне одни офисы, в Челси – геи, а в Мюррей-Хилл слишком скучно. Промышленные районы отпадают сами собой, в Сохо и без нас полно салонов, а Трайбека вообще на отшибе. Мы искали и искали (в свободное от работы время, разумеется, уходить от Жан-Люка раньше времени не хотелось), пока однажды нам не позвонил мистер Кей.
– У меня для вас кое-что есть, – прокаркал он в трубку. – Даже не знаю, район-то не из элитных, но один из моих знакомых открыл там ресторан… Думаю, место перспективное.
– Что за район? – спросил Массимо и нажал на кнопку микрофона, чтобы я тоже слышала. Дело было в воскресенье утром, и мы еще толком не проснулись.
– Нолита.
– Что?!
– Нолита – северная часть итальянского квартала. Там много старых домов, некоторые сдаются в аренду.
– Хорошо, посмотрим сегодня же.
Стояла ранняя весна, в Нью-Йорке это самое непонятное время. Сугробы тают, так что на улицах страшная грязь и слякоть. Кто-то уже включает кондиционер, кто-то ставит второй радиатор, кто-то парится в теплой куртке, кто-то мерзнет в кожаной. Будто очнувшись от зимней спячки, город и его обитатели с нетерпением ждут тепла.
Мы с Массимо перекусили в «Старбаксе» и двинулись на восток, в Нолиту. Несколько кварталов – сплошные жилые дома, но, свернув на Мотт-стрит, мы увидели то, о чем говорил мистер Кей. Откуда ни возьмись появились маленькие магазинчики. Судя по витринам, интересные и заслуживающие внимания: на одной я увидела манекен в топике из десятицентовиков, на другой – ручной работы мыло.
– Смотри, какая красивая церковь! – воскликнул Массимо. – Для Америки она очень старая, верно?
Мы подошли поближе, чтобы разглядеть высеченную над входом надпись: «1809 г. Кафедральный собор Святого Патрика». Вокруг храма стена из красного кирпича. Серовато-коричневый, величественный, с витражами в окнах, собор будто возвышается над всем кварталом.
– Почти десять лет в Нью-Йорке прожила, а такой красоты не видела! – проговорила я, осторожно коснувшись каменной стены.
– Джорджия! – позвал Массимо.
Я не могла отвести взгляд от витражей. Полуденное солнце высвечивало то янтарно-желтое, то кроваво-красное, то темно-синее стекло.
– Джорджия, смотри сюда!
Что может быть прекраснее собора Святого Патрика? Я нехотя обернулась. На другой стороне Мотт- стрит стоял пятиэтажный дом из песчаника. Фасад отделан кирпичом, а дверь – коваными решетками.
– Кажется, оно пустует.
– Конечно, пустует. Ждет, когда мы откроем здесь салон, – проговорила я.
Взявшись за руки, мы перебежали через Мотт-стрит и заглянули в окно первого этажа. Беспорядок, но никакого отвращения я не почувствовала.
– Кажется, здесь была какая-то мастерская, – сказал Массимо.
– Швейная фабрика! – послышался хриплый женский голос.
Обернувшись, мы увидели старушку во всем черном. Ростом она, наверное, не выше, чем метр пятьдесят, да еще горбится, опираясь на клюку. Зато глаза светло-карие, живые, притягательные.
– Она закрылась шесть месяцев назад, – проговорила старушка с сильным итальянским акцентом.
– Откуда вы? – спросил Массимо. Похоже, он говорит по-английски, только чтобы я не обиделась!
– Из Падуи.
– Из Падуи! – воскликнул мой друг, а в следующую секунду заговорил по-итальянски так быстро, что, думаю, не каждый итальянец бы понял. Мы целых полчаса простояли на углу Принс и Мотт-стрит. Массимо и Паола, как звали старушку, разговаривали и смеялись, то и дело бросая на меня извиняющиеся взгляды.
– Мы с Паолой земляки, – со слезами на глазах объяснял мне Массимо. – Представляешь, она знала мою бабушку.
Я понимающе кивнула. Если я скучаю по Википими, то что чувствует Массимо? Подумать только, вся семья за океаном…
– Паола – владелица здания, – продолжал мой друг.
