— Доброе утро!
Голос он узнал тотчас и заторопился вниз — знакомиться с Френсис Клевердон. Седые волосы — но лицо, голубые глаза, милая улыбка на удивление молодые. В знак приветствия она вручила ему большую корзину с пеканами, кофейно-творожным тортом со сливками и клюквой, мандаринами «сацума»[12] и какими-то баночками.
— Надеюсь, вы любите желе. Я приготовила для вас желе из зеленого перца и скапернанга.[13]
— Люблю, — сказал Освальд, понятия не имевший, что такое «скапернанг».
— Я вас не задержу, вы ведь человек занятой. Просто забежала на секундочку поздороваться, но как только вы устроитесь да пообвыкнете, добро пожаловать на ужин.
— Спасибо, миссис Клевердон, обязательно воспользуюсь приглашением.
По дороге к двери она оглянулась и спросила, был ли он уже в лавке и познакомился ли с Роем.
— Еще нет.
— Нет? — Она таинственно улыбнулась. — Обязательно сходите и полюбуйтесь. Получите удовольствие.
Когда Френсис ушла, Освальд решил немного прогуляться и спросил у Бетти, где у них тут лавка. Выяснилось, что надо выйти через парадный вход, свернуть налево, миновать почту и через четыре дома, в самом конце улицы, и будет лавка.
Освальд вышел на крыльцо и с изумлением понял, что на дворе так же тепло, как и в доме. Подумать только, каких-то два дня назад он в пальто брел под ледяным дождем, а сегодня сияет солнце и в рубашке с коротким рукавом совсем не холодно. Он повернул налево — и увидел то, что вчера скрывал мрак.
По обе стороны улицы росли могучие дубы, со стволов гирляндами свисал бородатый мох. Ветви у деревьев были такие длинные, что смыкались посреди улицы высоко над землей, образуя нечто вроде уходящего в необозримую даль балдахина. Освальд шел мимо домиков, представлявших собой маленькие ухоженные бунгало, и в каждом дворике буйствовали кусты с крупными красными цветами, напоминавшими розы. Освальд шагал к лавке, а рядышком, по стволам деревьев, вверх-вниз шмыгали на удивление тучные белки. В кустах щебетали и шумно возились птицы, но ни одной он так и не разглядел, столь густая была вокруг растительность. Очень скоро Освальд миновал белый дом с двумя входными дверями, над одной из которых значилось: ПОЧТА. На ступеньках сидел рыжий кот.
Дверь почты распахнулась, и стройная грациозная женщина с прямой челкой, вылетев на крыльцо, помахала ему:
— Привет, мистер Кэмпбелл. Рада вас видеть!
Он помахал ей в ответ, хотя понятия не имел, кто она такая и откуда ей известно, как его зовут. В конце улицы показался дом из красного кирпича, перед домом — две бензоколонки. Освальд вошел внутрь. За кассой стоял гладко выбритый шатен в штанах цвета хаки и клетчатой рубашке.
— Это вы Рой? — спросил Освальд.
— Да, сэр. А вы, наверное, мистер Кэмпбелл? Как поживаете? — Рой перегнулся через прилавок и пожал Освальду руку.
— Откуда вы знаете, кто я такой?
— От наших дам, мистер Кэмпбелл, — хохотнул Рой. — Они уж вас ждали-ждали. Не представляете, как я рад вашему приезду.
— В самом деле?
— А как же. Еще один холостяк, кроме меня. Еще один кандидат в мужья.
Освальд поднял руки вверх.
— Господи, какой с меня прок.
— Не обманывайте себя, мистер Кэмпбелл. Вы ведь еще дышите, — выходит, прок есть.
— Это точно, — рассмеялся Освальд. — Пока еще дышу.
— Значит, нам надо сомкнуть ряды и стойко держать оборону, чтобы никто из красавиц на выданье не застал нас врасплох. Если вы, конечно, сами не ищете себе жену.
— Не-е-е-ет, — протянул Освальд, — только не я. Одной несчастной я уже испоганил жизнь. Вполне достаточно.
Щуплый коротышка сразу понравился Рою.
— Пойдемте в кабинет. Угощу вас кофе и представлю своему партнеру.
В дверях Рой свистнул и громко произнес:
— Эй, Джек!
Джек, который все утро не слезал с пластикового кольца с колокольчиками — своей новой игрушки, которую Рой заказал по почте, — услышал свист, выпорхнул из кабинета и сел Рою на палец.
Освальд замер.
— Ух ты. Это кто же такой?
— Познакомьтесь. Джек, мой партнер, — представил птицу Рой. — Лавка на самом деле принадлежит ему. А я всего лишь управляющий.
— Господи ты боже мой. — Освальд никак не мог опомниться. — Это ведь кардинал, правда?
Вытянув руку с Джеком в сторону, чтобы тот не услышал, Рой подтвердил негромко:
— Да, официально он — кардинал, но мы ему этого не говорим и называем просто «красной птичкой». А то заважничает дальше некуда. — И птице: — Эй, Джек, скажи человеку, где ты живешь.
Джек вздернул голову и — Освальд слышал своими ушами — прочирикал с тем же южным акцентом, что и у Роя:
— В радости!.. В радости!.. В радости!
Пока Рой готовился к приходу покупателей, Освальд слонялся по лавке, внимательно рассматривая развешанные по стенам чучела рыб и животных. Они были как настоящие. От лисы Освальд так даже шарахнулся в сторону.
Немного погодя он сказал Рою:
— Какая прекрасная работа. На секунду мне показалось, что эта чертова лиса живая. А рыбы просто великолепны.
Рой посмотрел на чучела:
— Согласен. Это дядя украсил так помещение. А животных по большей части в покер выиграл.
— Кто их изготовил, кто-нибудь из местных?
— Да. Джулиан Лапонд, старый креол, за рекой живет.
— Креол? Кто они такие? Индейцы?
Рой покачал головой:
— Не то французы, не то испанцы, не то индейцы — по-моему, они сами толком не знают. — Он обвел чучела широким жестом. — Что касается этого парня, среди его предков точно был какой-нибудь гусь лапчатый… А всех этих рыб поймал Клод Андервуд. Вот эта форель — рекордсмен. Вы рыбалкой увлекаетесь? Если да, то вам надо непременно повидать Клода.
— Нет, — признался Освальд. — Рыболов из меня никакой, да, боюсь, и охотник тоже. — Сам бы он не отличил форель от кефали.
Уже около часа Освальд топтался в лавке, любуясь краснокрылым проказником, когда зазвонил телефон. Положив трубку, Рой сообщил:
— Мистер Кэмпбелл, звонила Бетти. Ваш обед готов.
Освальд посмотрел на часы. Ровно двенадцать, секунда в секунду.
— Пожалуй, мне пора.
— Да, не стоит выводить ее из себя. Кстати, вы матушку видели?
— Ага-а-а, — округлил глаза Освальд.
— Говорят, вреда от нее никакого, но на вашем месте я бы на ночь запирался изнутри.
— Серьезно? А как же насчет безвредности?
— Знаете, — Рой завел глаза к потолку, — не люблю сплетничать, но мы ведь не знаем, что там приключилось с папочкой.
По лицу Освальда Рой заключил, что насмешка упала на благодатную почву. Коротышка верил
