В ответ послышался голос Кюндера:
— Отлично, 4-й взвод. Оставайтесь на месте, продолжайте наблюдение и докладывайте.
И тут же снова, но уже обращаясь к нам:
— 2-й взвод, в точности опишите, что видите!
Я стал описывать деревню, но Кюндер, оборвав меня, потребовал указать, в каком доме находятся русские офицеры.
— Там что у них? Командный пункт? — нетерпеливо допытывался Кюндер.
— Возможно, гауптштурмфюрер. Думаю, что так и есть.
— Командиру 2-го взвода. Возьмите с собой одного человека и немедленно направляйтесь сюда для доклада.
Остальных оставьте наблюдать. В случае необходимости немедленно доложить.
— Я с тобой, — вызвался Крендл.
— Ни в коем случае, — отрезал я. — Ты остаешься здесь. Со мной отправится Брюкнер.
Крендл удивленно поднял брови, но протестовать не стал. Ничего страшного, переживет. Просто я куда увереннее чувствовал себя с Брюкнером. Не знаю, почему. Может, все дело было в необозримых русских степях, может, в исполинских габаритах рядового Брюкнера и его недюжинной физической силе.
Пройдя километра два, я вдруг ощутил вину перед Крендлом. А что, если с ним что-нибудь приключится за время моего отсутствия? И мне захотелось, чтобы рядом сейчас был он, а не этот верзила Брюкнер. Я дал слово впредь не допускать подобного.
Мы с Брюкнером прибыли к траншеям поста ССТБ, где находился Кюндер. Он стоял вместе с обергруппенфюрером Штайнером и генералом Готом. Оба генерала читали что-то на узкой полоске бумаги. Я, как положено, доложил о прибытии, и ко мне сразу же обратился обергруппенфюрер Штайнер.
— Вот что требуют от нас ОКВ и ОКХ. Мы взяли в плен русского майора, капитана и еще двоих лейтенантов. Отнесете это письмо русскому командованию в деревню. В нем предложение об обмене пленными и условия. Необходимо, чтобы они обеспечили свободный проезд для транспорта, на котором в указанное место будут доставлены пленные. Вы с белым флагом, без оружия, без гранат отправитесь в деревню.
Я сначала подумал, что со мной отправятся Кюндер или Дитц.
— Мы пойдем без офицеров?
— Никаких офицеров, — отрезал обергруппенфюрер Штайнер. — У нас и так уже один исчез, а потом выяснилось, что он оказался в плену. И мы не имеем права снова идти на риск. Так что пойдете в деревню с кем-нибудь из солдат вашего взвода.
— А что, если советское командование не захочет вести переговоры с роттенфюрером? — спросил я.
— Вы получили приказ, — ответил на это Штайнер. — Прихватите с собой ваш «Петрике», чтобы при случае связаться с нами. Если в течение 6 часов от вас не поступит никаких сообщений, мы будем считать нашу попытку неудавшейся.
Обергруппенфюрер запечатал конверт, на котором было написано: «Русскому командованию».
Мы с Брюкнером на скорую руку из какого-то тряпья смастерили подобие белого флага парламентеров. Мы не имели ни малейшего желания тащиться через ничейную полосу без него. Прибыв к месту, где оставался наш взвод, мы рассказали о плане нашего командования.
— Не пойду я в эту деревню, — отказался Брюкнер. — Русские никогда не пойдут на это. А в плен к ним я не тороплюсь.
— Я пойду, — снова обратился ко мне Крендл.
От этих слов мне стало еще больше не по себе — ну как я мог в первый раз отказать ему?
Сложив оружие и боеприпасы на земле, я взвалил на спину свой «Петрике», и мы пошли в сторону деревни. Тут нас остановил Лёфлад.
— Приятно было с вами послужить.
Русские заметили нас примерно в 20 метрах от деревни. Сначала, надо сказать, довольно по-хамски наорали на нас, потом стали приближаться с винтовками наперевес. А у меня в руках был только белый флаг да послание им от нашего генералитета. Когда они были в нескольких шагах, я успел шепнуть Крендлу:
— Только не вздумай их подковыривать.
Жестом русские солдаты приказали нам стать на колени и стащили у меня со спины рацию. Флаг нам оставили. После этого, опустив поднятые воротники шинелей и взглянув на петлицы, проверили, кто мы по званию.
— СС! — не скрывая неприязни, произнес один. Другой, выхватив у меня из рук письмо, прочел надпись
на конверте. Оба стали что-то обсуждать, и мне пришло в голову: уж не подумали ли они, что в этом конверте наше предложение капитулировать по всему фронту. Потом нас обыскали на предмет наличия у нас оружия и только после этого разрешили подняться, а потом повели к уже знакомому дому, около которого мы заметили советских офицеров.
Несколько человек остались снаружи вместе с нами, а двое или трое других вошли в дом. Уже очень скоро и нас втолкнули в этот дом, где, насколько я понял, был оборудован пункт связи. Пахнуло теплом, и вдруг все затихли, недоуменно уставившись на двух бойцов ваффен-СС.
Из соседней комнаты вышел молодой советский офицер и, не отрывая взора от письма, подошел к нам. На безупречном немецком он спросил:
— Как фамилии этих офицеров?
— Мне известны только их звания, герр офицер. Мои командиры их фамилий мне не назвали.
Офицер понимающе кивнул.
— А вы? Какое у вас звание? — поинтересовался он.
— Роттенфюрер, герр офицер.
На его лице сразу же отразилось недовольство.
— Присядьте, солдаты, — пригласил он. Мы уселись на деревянную лавку.
— Дело в том, что нам необходимо время, чтобы уточнить, что один наш майор, капитан и двое лейтенантов дей-ствительно исчезли.
Сидя на лавке в окружении множества советских солдат и офицеров, мы с Крендлом чувствовали себя не в своей тарелке.
— Чаю? — предложил офицер.
Мы не были расположены распивать с противником чай.
— Нет, герр офицер, спасибо.
— Да выпейте вы чаю, — настаивал офицер.
— Хорошо, герр офицер, спасибо.
Ну как в такой обстановке отказываться? Офицер отдал соответствующие распоряжения солдату, тот исчез в дверях. Не прошло и минуты, как мы с Крендлом держали в руках по кружке горячего чаю. Крендл понюхал, видимо, желая убедиться, не подсыпали ли русские нам яду.
И вот мы сидели у русских, прихлебывая горячий чай, в помещение постоянно входили русские и при виде нас, двух эсэсовцев, тут же в недоумении замолкали. Руки у нас предательски дрожали. Да и как им не дрожать, если на тебя направлены стволы автоматов охранников?
Тут открылась дверь, и офицер велел охранникам ввести нас в соседнее помещение.
Мы оказались перед еще одним советским офицером, этот был уже в летах, с грудью, увешанной медалями. Тут же за столом, уставленным радиоаппаратурой, сидел молоденький солдат. Я невольно загляделся на технику, но тут же почувствовал, как старший офицер смотрит на меня.
— Вы хотите обменять вашего полковника на нашего майора, капитана и двух лейтенантов. Мы получили подтверждение о двух пропавших лейтенантах и капитане, но вот о майоре у нас подобных сведений нет. Мы готовы были бы пойти на такой обмен, но только в том случае, если располагали подтверждением, что и майор тоже захвачен вами. А в данном случае оснований для подобного обмена мы не видим.
