за китель. Один из матросов сказал:
– Спокойно, сэр. Я вас держу.
Его вывели из забытья чей-то голос и прикосновение чьей-то руки. Он полулежал в тесном проходе у правого борта, привалившись спиной к цилиндру. Он был тут уже давно; он давно уже почувствовал, как кто-то его укрывает. Но головы не поднял.
– Мне и так хорошо, – сказал он. – Не надо, возьмите себе.
– И мне не надо, – сказал мальчик. – Мы идем домой.
– Простите, я, кажется… – сказал Богарт.
– Ничего. Ох, уж эти мне чертовы плоскодонки! Пока к ним не привыкнешь, кого хочешь вывернет наизнанку. И нам с Ронни сперва было не лучше! Всякий раз. Просто не поверишь, сколько у человека в желудке всякой дряни. Вот. – Он протянул бутылку. – Глотните хорошенько. Лошадиную дозу. Полезно для желудка, правда?
Богарт выпил. Скоро ему стало лучше, теплее…
Когда его снова тронула чья-то рука, он понял, что спал.
Это опять был мальчик. Морской китель был ему слишком короток, может быть, сел от стирки. Из-под манжет торчали тонкие, девичьи, синие от холода руки. Богарт понял, чем он был прикрыт. Но не успел ничего сказать, – мальчик наклонился к нему, что-то шепча; лицо его было лукаво и полно торжества.
– Не заметил!
– Чего?
– «Эргенштрассе»!.. Не заметил, что «Эргенштрассе» перевели на другое место. Господи, у меня тогда будет меньше только на одно очко! – Он смотрел на Богарта горящими, веселыми глазами. – Бобер, понимаете? Вот! А вам теперь лучше?
– Да, – сказал Богарт. – Лучше.
– Ничего не заметил, ни-ни. Ей-богу!
Богарт поднялся и сел на трубу. Вход в гавань был уже совсем близко, катер постепенно замедлял ход. Спускались сумерки. Он тихо спросил:
– А это у вас часто случается? – Мальчик взглянул на него с недоумением. Богарт потрогал цилиндр. – Когда она не выходит…
– Ах, это? Да. Вот почему и приспособили лебедку. Уже потом. Спустили новый катер, и в один прекрасный день все взлетело на воздух. Тогда поставили лебедку.
– Но это бывает и теперь? Они взлетают на воздух даже и с лебедкой?
– Трудно сказать. Катера выходят в море. И не возвращаются. Что-то не слышал, чтобы какой-нибудь катер захватили в плен. Так что вполне возможно. С нами, однако, этого не бывало. Пока еще не бывало.
– Ну да, – сказал Богарт. – Да, понятно.
Они вошли в бухту, но катер двигался по затянутой мглою воде еще быстро, хотя и не на полных оборотах и без качки. И снова к Богарту склонился мальчик, нашептывая ему ликующим тоном.
– Ну, теперь т-с-с! Внимание! – Он выпрямился, возвысил голос: – Послушай, Ронни! – Ронни не повернул головы, но Богарт видел, что он прислушивается. – Ужасная потеха с этой аргентинской посудинкой, правда? Как, по-твоему, она мимо нас проскользнула? Могла ведь остаться здесь. Запросто. Французы купили бы у нее пшеницу. – Он помолчал, исполненный дьявольского коварства, этот Макиавелли с лицом заблудшего ангела. – Послушай! А ведь давно нам не попадалось чужих кораблей? Уже много месяцев, правда? – И он снова шепнул Богарту: – Теперь – т-с-с! – Но Богарт не заметил, чтобы голова Ронни сделала хоть малейшее движение. – А он все-таки смотрит! – шептал чуть дыша мальчик.
Ронни в самом деле смотрел, хотя голова его даже не шевельнулась. И когда на фоне окутанного мглою неба показался расплывчатый, похожий на решетку силуэт передней мачты плененного вражеского корабля, рука Ронни вскинулась, и он, не выпуская из зубов погашенной трубки, процедил уголком рта одно-единственное слово:
«Бобер!»
Мальчик рванулся, как отпущенная пружина, как сорвавшаяся с поводка гончая.
– Ах, черт! – ликующе закричал он. – Есть! Это же «Эргенштрассе»! Ах, будь ты проклят! Теперь у меня меньше только на одно очко! – Одним махом он перешагнул через Богарта и наклонился к Ронни. – Ну? – Катер замедлял ход, приближаясь к пристани; мотор был выключен. – Что не верно, а? Всего-навсего одно очко!
Катер относило к берегу; матрос снова выполз на палубу. Ронни подал голос в третий и последний раз:
– Верно!
– Мне нужен ящик шотландского виски, – сказал Богарт. – Самого лучшего, какой у вас есть. И хорошенько его упакуйте. Ящик надо отправить в город. И дайте какого-нибудь толкового человека, чтобы он смог доставить его по адресу. – Толковый человек нашелся. – Это для ребенка, – сказал Богарт, показывая на ящик. – Вы его найдете на улице Двенадцати часов, где-нибудь поблизости от кафе «Двенадцать часов». Он будет лежать в канаве. Вы его узнаете. Ребенок этот около шести футов ростом. Любой англичанин из военной полиции вам его укажет. Если он спит, вы его не будите. Посидите рядом и подождите, покуда он проснется. А потом передайте вот это. Скажите, что от капитана Богарта.
Примерно месяц спустя в одном из номеров «Инглиш газетт», случайно попавшем на американский аэродром, в рубрике военных потерь было напечатано следующее сообщение:
«Пропал без вести торпедный катер Х001 из дивизиона легких торпедных катеров эскадры Ла-Манша и с ним гардемарины Р.Бойс Смит и Л.К.У.Хоуп из запаса Военно-морского флота, помощник боцмана Барт и
