собрался.
— Подожди минутку, док, — сказал отец и потрепал мои волосы. — Сейчас он успокоится.
Мама села рядом со мной на кровать. Дрожащими пальцами она взяла мою руку и прижала к щеке. Джемма встала у дальней стены и принялась возить туда-сюда больничную каталку — будто колыбель качала.
— Кто знает, какой силы был разряд тока, полученный им? — развел руками док. — Нужно проверить, не пострадал ли его головной мозг и…
— Нет! — свирепо выкрикнул я.
Около изножья кровати появилась Зоя. Она прижимала к груди игрушечную акулу — так крепко, словно от этой игрушки зависела ее жизнь. На сестренке все еще была ночная рубашка.
— Пожалуйста, не умирай, — прошептала она.
— Я не собираюсь умирать, — буркнул я.
— Я не хотела сделать тебе больно, — пробормотала Зоя и снова разрыдалась. Она еще что-то сказала, но я не разобрал слов.
Ослепительной вспышкой у меня в сознании промелькнули события прошедшей ночи. Мой страх, ужасная боль, хруст сломанных ребер… и Шейд. Прежде всего — Шейд. Огромный, страшный, с горящими, как угли, глазами.
— Шейд, — выдохнул я, вскочил и спустил ноги с кровати.
Мама крепче сжала мою руку и удержала меня.
— Он арестован, — успокоил меня отец. — Рейнджер Граймз через час отвезет его на материк, и мы больше никогда его не увидим.
Я посмотрел на Джемму. Вид у нее был жутко расстроенный. Что она всем рассказала?
— Что это такое? — испуганно спросила мама.
Опустив глаза, я увидел странное пятно, тянущееся от сгиба локтя вверх по бицепсу. Пятно было похоже на птичье перо. Казалось, кто-то подкрасил мои капилляры лиловыми чернилами.
— Гематома Лихтенберга, — сказал док. — Рейнджер Граймз говорит, что у Шейда такая же.
Я провел по лиловому пятну кончиком пальца и поморщился. По коже распространилась резкая боль.
— Такая гематома возникает у людей, в которых попала молния, — объяснил док. — Но вызвать ее может любой сильный электрический разряд.
Взгляд дока упал на Зою.
Зоя вздрогнула, разжала губы и была готова что-то сказать, но я ее опередил.
— Ну какая же ты молодчина, креветка, — хрипло выговорил я. — Сунула электрошокер в лужу. Просто умница.
Джемма остановилась возле каталки и сдвинула брови.
— Да, — прошептала Зоя, сдерживая слезы. — Я это сделала.
— Ты сказала, что не помнишь, что сделала, — поправил ее док.
— Она была напугана, — вмешался я, не сводя глаз с сестры. — Она подобрала с пола электрошокер. Наверное, даже не соображала, что делает.
Зоя кивнула, крепко сжав губы.
— Это я сказал ей, чтобы опустила электрошокер в лужу, — добавил я.
Док прошел по палате и остановился около Джеммы.
— Ты видела, что там произошло?
— Что-то случилось, док? — спросил мой отец.
— Я отбываю отсюда навсегда через сорок восемь часов, — сверля меня глазами, сказал док. — Если с тобой что-то не так, у тебя есть шанс выяснить это. Потом ты будешь предоставлен сам себе.
Я напрягся и сердито буркнул:
— Со мной все в порядке.
Неужели он думал, что я стану ему доверять после того, как он обманул нас и заставил поверить, что подводная колония «Сиблайт» была тюрьмой.
— Давайте просто дадим Таю немного времени и посмотрим, как он себя будет чувствовать, — предложил мой отец.
— Он еще ребенок! — воскликнул док, повернувшись к отцу. — Он не понимает, что для него лучше. Неужели у вас нет никакого влияния на него?
— Кое-какое есть, — сухо ответил отец.
— Не обследовать его — это пренебрежение по отношению к состоянию его здоровья. Полное пренебрежение.
С этими словами док вышел из палаты.
— Теперь, когда Шейд арестован, — поспешно проговорила мама, чтобы прервать неловкое молчание, — все считают, что остальные бандиты отсюда уберутся. Я подумала, что ты захочешь об этом узнать… Словом, мы уже не думаем о том, чтобы перебраться наверх. — Она улыбнулась и протянула мне аккуратно сложенную стопкой одежду. — Возможно, правительство даже выплатит награду за поимку Шейда.
Я посмотрел на отца. Он улыбнулся. На сердце у меня полегчало, и даже бок на несколько секунд перестал болеть.
Как только все вышли из палаты, я быстро натянул облегающие трикотажные штаны. Разорвав бумажную больничную рубаху, я посмотрел на перистый кровоподтек на руке и сел на кровати, пытаясь осознать тот факт, что нас с Шейдом теперь объединяют и эти гематомы. После того что я видел, отрицать очевидное было бесполезно. Шейд тоже был наделен темным даром.
Когда я открыл дверь столовой, меня встретили радостные крики и аплодисменты. Джибби, Радж, Шерл и Ларс приветственно подняли кружки.
— За Тая!
Джибби сунул мне в руки чашку.
— Мы празднуем арест Шейда.
— Который час?
— Уже за полночь, — ответила Шерл, лучисто улыбнувшись мне.
Джемма подсела ближе ко мне и прошептала:
— Надо поговорить.
Она увела меня к пустому столику.
— Ты должен сказать им, что темные дары существуют, — сказала Джемма, когда мы с ней уселись за столик.
— Что? Ни за…
— Люди должны знать о том, что Шейд способен преображаться!
— Зачем? Он не выберется из тюрьмы, изменив цвет кожи.
— Ты подаешь пример Зое и Хьюитту, — укоризненно проговорила Джемма. — И другим детям, возможно. Ты старше их, и они тебе подражают. А чему ты их учишь? Тому, чтобы они себя стыдились.
Я бросил взгляд на Зою. Она почему-то показалась мне младше, чем на самом деле. Сестренка сидела на коленях у мамы и прижимала к груди игрушечную акулу. Я отвел взгляд и постарался прогнать чувство вины.
— Меня тошнит от того, что все за мной наблюдают. Поселенцы следят за мной — им важно, чтобы я был здоров. Они думают: если я буду здоров, то им не придется переживать за своих детей. Топсайдерам до смерти интересно, влияет ли на меня давление воды. Я не желаю быть экспонатом. Я хочу быть обычным человеком. Нормальным.
— Но ты не обычный человек, — сказала Джемма. — Ты другой. Ты особенный. И должен себе в этом признаться. И между прочим, чтобы ты знал: хотеть быть нормальным — ненормально. Обычные люди мечтают быть необычными.
— Да? Здесь, подводой, необычная — ты. Настолько необычная, что тебя хотел похитить бандит. И чтобы ты знала: противоположность норме — не необычность, а ненормальность. И я в этом никому признаваться не намерен. Никогда. Иначе это даст мне единственное: билет наверх в одну сторону и
