захватил вас в заложники. По дороге у нее случился нервный срыв, и ее отвезли в ближайшую больницу. Это все, что знают — и когда-либо узнают — пресса и общественность. В официальных документах нет и не будет даже намека на то, что она была на той железнодорожной станции.
Харвуд протянул Бэррону конверт.
— Откройте, — велел он, и Джон повиновался. В конверте находился искореженный и обгоревший автомобильный номерной знак.
— Кто-то поджег вашу машину, которую вчера утром вы оставили у авиатерминала «Меркурий». — Внезапно взгляд и голос полицейского наполнились ненавистью. — В управлении вокруг вашей персоны циркулирует множество слухов, главным из которых является тот, что вы несете прямую ответственность за смерть детективов Полчака, Ли и Вальпараисо и в конечном итоге за развал бригады пять-два. Правда это или нет, но, выйдя из больницы, вы вернетесь в крайне недружелюбное, даже враждебное окружение.
Харвуд сделал паузу. Его лицо налилось кровью. Бэррон видел, что шеф полиции прилагает огромные усилия, чтобы не сорваться на крик. Затем он продолжил:
— Рассказывают, что однажды мэру измученного войной городка в одной из латиноамериканских стран передали записку, в которой говорилось: «Для вашего же блага вам лучше покинуть город. В противном случае вы станете мишенью». Для вашего же блага, детектив, я бы посоветовал вам то же самое. И на вашем месте я сделал бы это как можно скорее.
2
Наступившая ночь не смогла усыпить только одного пассажира салона первого класса, и им был Джон Бэррон. Словно накачавшись кофеином, он сидел, глядя широко открытыми глазами в темноту, гнал от себя воспоминания, но они отказывались уходить.
Все происходило словно вчера. Вот щелкнул замок двери, закрывшейся за Харвудом и его заместителем. Бэррону в доходчивой форме объяснили, что его жизни угрожает опасность. Это означало, что не оставалось иного выхода, кроме как вернуться к решению, принятому им после того, как бригада казнила Фрэнка Донлана, — забрать Ребекку и как можно скорее уехать из Лос-Анджелеса, причем как можно незаметнее и не оставляя следов. Осуществлению задуманного помешал Реймонд — из-за того, что Джон считал своим долгом остановить его и положить конец развязанному им кровопролитию. Но теперь преступник мертв, и, в чем бы он ни был замешан, каким бы новым страшным событиям ни предстояло еще свершиться, все это уже не касалось Джона. Пусть разбираются другие. А он должен сосредоточиться лишь на одном: как спасти жизнь себе и Ребекке.
Казалось бы, что может быть проще: найти с помощью доктора Фланнери подходящий пансионат для сестры в другом городе, сложить в машину вещи, взять Ребекку и уехать. Но потом разыгралась кровавая драма на товарной станции, в результате которой у сестры случился нервный срыв. Состояние, в котором она оказалась, требовало интенсивного лечения, да и сам Бэррон был ранен, поэтому о том, чтобы куда-то уехать, пока не могло быть и речи.
И все же выбора у него не оставалось. Если угроза Харвуда окажется не пустыми словами и его убьют, Ребекка окончательно сойдет с ума и вскоре угаснет.
Рано утром следующего дня, воскресенья 17 марта, чувствуя себя как на иголках, Бэррон позвонил доктору Джанет Фланнери и попросил приехать к нему в больницу. Она появилась около полудня, помогла ему сесть в кресло-каталку и вывезла его во двор. Разговор, разумеется, касался Ребекки.
— Она делает огромные успехи, просто потрясающие! Хотя и не без труда, она уже говорит и отвечает на вопросы. Однако ей дают много препаратов, у нее то и дело меняется настроение. Она то впадает в прострацию, то закатывает истерики и постоянно зовет вас. Она обладает внутренней силой и очень ясным умом, но если мы не будем проявлять осторожность, все может пойти насмарку и она снова окажется в том состоянии, из которого только что выбралась.
— Доктор Фланнери, — негромко, но с нажимом проговорил Бэррон, — нам с Ребеккой необходимо уехать из Лос-Анджелеса, причем срочно. Но не в Орегон, не в Вашингтон и не в Колорадо, как я говорил вам до этого, а гораздо дальше — в Канаду или даже в Европу. Но какое бы место назначения мы ни выбрали, я хочу знать, как скоро мы сможем предпринять столь длительное путешествие.
Доктор Фланнери изучающе смотрела на молодого человека. Она помнила их предыдущий разговор, настойчивость, с которой он убеждал ее в необходимости их с сестрой отъезда. Сейчас же она видела, что он по-прежнему одержим идеей покинуть город как можно скорее, но теперь это желание граничит с отчаянием.
— Если все пойдет хорошо, Ребекка сможет поехать с вами… самое раннее через две недели, но сразу же после того, как вы доберетесь до места, лечение будет необходимо продолжить. — Женщина встретилась с ним глазами. — Детектив, вы должны уяснить одну вещь: Ребекка нуждается в том, чтобы ее очень аккуратно и заботливо вели. Именно по этой причине я вынуждена задать вам вопрос: чем продиктовано ваше желание уехать?
Бэррон задумался, не зная, что ответить. Наконец, решив, что в одиночку ему все равно не справиться, он спросил доктора Фланнери, может ли он говорить с ней как пациент, поскольку в этом случае их будет связывать врачебная тайна и никто не сможет заставить ее нарушить профессиональный долг и пересказать их разговор.
— Когда?
— Сейчас.
— Возможно, вам лучше посоветоваться с другим врачом.
— Нам с Ребеккой угрожает реальная опасность, и время в сложившейся ситуации играет решающую роль. Кроме того, — продолжал Бэррон, — вы знаете все о Ребекке, а я давно знаю вас и, главное, доверяю вам.
Наконец она согласилась и откатила коляску с Бэрроном в дальний угол двора, где их никто не мог слышать. Там, в тени огромного дерева, он рассказал ей все: про бригаду, про казнь Фрэнка Донлана, о том, как Реймонд застрелил Рыжего, о своей драке с Полчаком, о том, что произошло в автомастерской после того, как они арестовали Реймонда, а затем о драме, разыгравшейся на товарно-сортировочной станции. А закончил он информацией, полученной от шефа полиции Харвуда.
— Мы должны уехать из Лос-Анджелеса — как можно дальше и как можно скорее. Новые документы для нас я достану, но в другом мне без вашей помощи не обойтись. Куда мы можем отправиться, чтобы Ребекка могла продолжать лечение и чтобы люди из полицейского управления не последовали за нами? Мне нужно выяснить это, не привлекая к себе внимания, и я прошу вас помочь мне. Это должно быть отдаленное место, где мы с Ребеккой могли бы начать новую жизнь.
Доктор Фланнери молча смотрела на своего собеседника — размышляла о том, что ему нужно, и взвешивала свои возможности. Наконец она прервала паузу:
— Для начала, детектив, скажу вам следующее. Если вы начнете жить под другими именами и фамилиями — и вы, и ваша сестра, медицинская страховка, которой она сейчас пользуется, перестанет действовать. Если, конечно, вы не хотите оставлять за собой бумажный след.
— Нет, никаких бумажных следов!
— Но вы должны понимать: куда бы вы ни отправились, лечение Ребекки будет весьма дорогостоящим, по крайней мере вначале, когда она будет нуждаться в максимальном внимании и постоянном уходе.
— Я получу довольно значительную сумму в качестве, гм, выходного пособия, кроме того, у меня имеются некоторые сбережения и ценные бумаги. На первое время, пока я не найду работу, нам этого хватит. Вы только… — Он умолк на полуслове, дожидаясь, пока мимо пройдет медбрат, который вывел на прогулку пожилого пациента больницы. — Только скажите, в чем нуждается Ребекка.
— Самое главное — это найти медицинское учреждение, способное обеспечить ей курс высококачественного посттравматического лечения, который ускорит и будет способствовать
