застонал, но тут же снова погрузился в забытье, хотя Сузанна надеялась, что это просто крепкий сон. На ощупь его кожа казалась горячей, у него явно была высокая температура, но Сузанну это не слишком беспокоило. Она не сомневалась, что все его болезни пройдут, стоит ему отлежаться и отъесться. И тогда он будет помогать им на ферме, а она перестанет думать, что совершила чудовищную ошибку, купив его.
– Я подержу ему голову, а ты лей воду из ведра. Половину оставь, чтобы ополоснуть. – Сузанна придвинула ближайший стул и села, взяв голову Коннелли в руки. Он лежал вниз лицом, его голова показалась ей удивительно тяжелой. Сузанна попыталась унять отвращение, прикасаясь к жирным и грязным волосам.
– Слушаюсь, мэм. – Бен выполнил ее указание.
На руки Сузанны, державшей тяжелую голову Коннелли над ночной посудиной, которая на всякий случай стояла под каждой кроватью в доме, полилась теплая вода.
– Какого черта! – Похоже, что вода, вылитая на голову Коннелли, заставила его резко очнуться.
Сузанна ахнула, когда он неожиданно оперся о матрас и выдернул голову из ее рук. Хотя она тут же пришла в себя, сердце ее заколотилось при виде такого внезапного пробуждения. С тревогой наблюдала она, как Коннелли с трудом сел. Потоки воды стекали по его шее, груди, по прилипшим к лицу слишком длинным волосам. Коннелли встряхнулся, как мокрая собака – брызги воды полетели во все стороны, – и выругался так грязно, что Бен, стоящий с ведром в руках, сглотнул и ошарашенно взглянул на Сузанну. Тут Коннелли откинул волосы с лица, и Сузанна внезапно встретилась с горящими серыми глазами.
– Все в порядке. Мы просто хотели вымыть тебе голову, – объяснила она, стараясь говорить спокойно, хотя сердце ее продолжало бешено колотиться. Сузанну удивил цвет его глаз, до этого она никак не могла разглядеть их. С учетом темных волос и смуглой кожи, им полагалось быть карими. Но они были серыми, как море в шторм, с поволокой, яростные и вызывающие. И сейчас он смотрел на Сузанну так, будто намеревался броситься и разорвать ее в клочья.
– Черта с два, – прорычал он.
Сузанна решила, что он просто не помнит, кто она, забыл, как изменилась его жизнь. А уж как он оказался в этой комнате, в этой постели, вообще представления не имеет. Она немного успокоилась. Надо ему все объяснить, и он перестанет смотреть на нее этим страшным взглядом. С ним надо обращаться мягко, как с раненым, огрызающимся зверьком.
– Ты помнишь меня и вчерашний аукцион? Я – мисс Сузанна Редмон и я…
– Не позволю ни одной проклятой бабе мыть мне голову! – Голос был грубый, хриплый, злой, а интонации типично английские. Коннелли смотрел на нее, и его лицо постепенно наливалось кровью. Плечи напряглись, будто он готовился к схватке. Кулаки сжались, он выпрямился, хотя Сузанна догадывалась, что делает он это из последних сил. К счастью, покрывало все еще прикрывало его интимные места, а так он остался бы совершенно голым, как младенец.
Хотя Сузанна старалась не смотреть, ее глаза как нарочно останавливались на его широкой груди, покрытой густыми вьющимися волосами, сужающимися в тонкую черную полоску внизу живота и исчезающими под покрывалом. Эта волосатая грудь снова вызвала в ней слабый женский отклик, с которым она боролась несколько минут назад. Чувствуя, что краснеет, и от души надеясь, что он не заметит этого, она с трудом перевела взгляд на его лицо.
Лучше бы она этого не делала.
Мокрые волосы, отброшенные со лба, патлами свисающие до самых плеч, клочковатая черная борода, закрывающая нижнюю часть лица, превращали его в того самого дикаря, которым, она надеялась, он не был.
Если бы Сузанна могла, то просто расплакалась бы. Что в конце концов она о нем знала? Правильно заметила Сара Джейн – только то, что его осудили за попытку убийства. А еще то, что по какой-то причине он был зверски избит. Ни то, ни другое не позволяло расслабиться. Но, как говорится, натворила бед – расхлебывай.
– Тогда мой голову сам, – произнесла Сузанна и протянула ему кусок мыла. Ей удалось выговорить эти слова спокойно, несмотря на внутреннюю дрожь. Она давно поняла, что, имея дело с опасными животными, самое главное – не выказывать ни малейшего страха. Внутренний голос подсказывал ей, что ее новый работник – весьма опасное существо.
Глава 7
Коннелли настороженно посмотрел сначала на кусок мыла, а потом на Сузанну. Затем, удивив ее, взял мыло и стал с силой драить им волосы. Он повторял эту процедуру до тех пор, пока вся голова не покрылась густой пеной. То же самое он проделал и с лицом. При этом он почти не сводил глаз с Сузанны и лишь иногда поглядывал на Бена. Взгляд был жесткий и злой. Коннелли снова напомнил ей загнанного зверя.
– Там, в ведре, вода? – Хриплый вопрос был адресован Бену, который быстро моргнул.
– Д-д-да, сэр.
– Тогда тащи сюда.
Бен вопросительно посмотрел на Сузанну. Она незаметно кивнула, и парень поднес ведро к кровати.
– Ставь на пол.
Бен поставил ведро и отступил. Коннелли угрожающе оглядел комнату. Сузанна не успела сообразить, что же сейчас может произойти, как он уже схватился руками за край матраса, перегнулся пополам и сунул голову в ведро. Он сидел так с минуту. Потом выпрямился и встряхнул головой, снова осыпав все вокруг брызгами. Еще раз оглядевшись и, по-видимому, решив, что ему ничего не угрожает, Коннелли наклонился над ведром и отжал мокрые волосы.
– Как насчет полотенца? – нарочито вежливо поинтересовалась Сузанна. Может быть, это было и нелепо, но она твердо решила сохранять хладнокровие. Серые глаза недоверчиво уставились на нее, но полотенце он взял и принялся энергично вытирать голову и лицо.
– Бен, принеси сухое покрывало, миску бульона и стакан воды из кухни, – тихо распорядилась Сузанна.
– Слушаюсь, мэм.
– И, Бен… не стоит говорить сестрам, что больной очнулся. Если спросят, скажи, что бульон для тебя.
– Да, мэм.
Бен поспешно вышел. Только оставшись наедине с Коннелли, Сузанна поняла, как сильно она нервничает. Конечно, она искусно это скрывала – во всяком случае, ей так казалось, – наклонившись над сумкой с медикаментами и извлекая оттуда флакон и бинты.
– Это еще что? – подозрительно спросил мужчина.
Мокрое полотенце валялось на полу. Она заметила, что Коннелли старается не прислоняться ни к чему спиной, и догадалась, что она у него болит.
– Прежде всего мазь для спины.
– Что ты знаешь о моей спине, черт побери?
Сузанна вздохнула. Она будет обращаться с ним осторожно и вежливо, но ни за что не потерпит ругани. Пришло время мягко напомнить ему, кто здесь хозяин.
– По твоей спине любому видно, что тебя безжалостно избили. Раны нагноились, и еще повезло, что не случилось заражения крови. Эта мазь поможет ранам очиститься и зажить, вдобавок снимет боль. Если ты ляжешь на живот, я смажу спину. И, пожалуйста, последи за своим языком. В нашем доме не ругаются.
– В самом деле?
– Да. Ложись, пожалуйста. У меня сегодня еще куча дел помимо тебя.
Он посмотрел на бинты и мазь в ее руках, потом, немного помедлив, выполнил просьбу. Когда он ложился, Сузанна обратила внимание, как старательно он придерживает намокшее покрывало на талии.
Хорошо еще, что он не из тех, кто не испытывает стеснения перед женщинами.
Сузанна встала, подошла к прикроватному столику, поставила на него флакон и положила бинты. Потом открыла флакон, набрала на ладонь белой мази и, наклонившись над Коннелли, начала смазывать ему
