займут детскую, которая тут совсем рядом, и Анне будет веселее.
Эти картины моей будущей семейной жизни казались мне нереальными, но я не осмелилась сказать об этом Нэнни.
— Это правда, — вымолвила я и попыталась улыбнуться. — Что ж, я вас оставлю — Анне надо переодеться. Его светлость назначил обед на семь вечера.
— Но ведь сегодня день вашей свадьбы, — возразила Нэнни. — Мисс Анна может пообедать здесь, наверху. — И в подтверждение своих слов она бросила взгляд на миссис Фром.
Лицо экономки сохраняло невозмутимое выражение.
— Я прикажу, чтобы обед мисс Анны принесли наверх, — сказала она.
Я не хотела, чтобы Анна обедала наверху. Я не хотела оставаться один на один со своим супругом. Я понятия не имела, о чем с ним можно говорить.
Но я понимала, что не имею права признаться в этом ни Нэнни, ни экономке.
И промолвила слабым голосом:
— Если вас не затруднит, миссис Фром.
Экономка смотрела на меня. Глаза ее были цвета олова, на носу — родинка.
— Конечно, не затруднит, миледи, уверяю вас.
Я поняла, что говорю сейчас совсем не как графиня, и гордо вскинула подбородок.
— Вот и отлично. А теперь, будьте любезны, проводите меня в мои комнаты.
— Слушаю, миледи, — ответила экономка и двинулась к двери.
— Я ухожу, дорогая, — сказала я Анне. — Тебе принесут обед прямо в комнату, и я увижусь с тобой только утром.
Она обернулась ко мне, личико ее сморщилось, рот открылся — она вот-вот готова была заплакать, но прежде чем успела сказать хоть слово, в комнату, заливисто лая, влетел маленький спаниель.
— Снежок! — воскликнула Анна и, опустившись на колени, протянула к нему руки. Песик прыгнул к ней, визжа от радости.
Я подняла глаза и увидела в дверях молодого слугу.
— Его светлость приказал мне его привезти, — пояснил он мне.
Я улыбнулась.
— Спасибо. Как вас зовут?
— Альфред, миледи.
— Спасибо, Альфред.
Нэнни прошептала мне на ухо:
— Идите же, мисс Джорджиана, пока она занята с собачкой.
Я кивнула и незаметно покинула комнату вместе с экономкой.
Мы не стали возвращаться по главной лестнице, а спустились по узенькой лесенке позади комнаты Анны. Я думала, что графские апартаменты располагаются на втором этаже вместе с остальными спальнями, но миссис Фром повела меня на первый этаж.
Комнаты графа и графини находились в дальнем крыле дома и выходили окнами в сад, как и у Анны, но были обставлены гораздо роскошнее. В спальне стояли кровать с пологом на четырех столбиках и стулья, которые, как гордо сообщила мне миссис Фром, были изготовлены для предка нынешнего графа, который жил при короле Якове. Из трех высоких окон, занавешенных золотисто-зелеными шелковыми портьерами, открывался великолепный вид в сад. Над камином из белого мрамора висел пейзаж, изображавший каналы Венеции.
Из спальни две двери вели в соседние комнаты.
— Вот это дверь в вашу гардеробную, — сказала мне миссис Фром, указывая на левую стену. — Вторая дверь ведет в гардеробную его светлости.
Я неохотно проследовала за ней в комнату, которую целых двадцать лет занимала леди Уинтердейл. Мне ничего не стоило поместить Анну в комнату Кэтрин, а вот самой воцариться в апартаментах тетушки Филипа было как-то неловко.
Бетти уже ждала меня в гардеробной, и, увидев знакомое лицо, я немножко приободрилась. Я переговаривалась с ней искусственно-оживленным тоном, пока она помогала мне переодеваться.
Болтовня с Бетти отвлекала меня от мысли, что в этом доме существует только одна спальня для хозяина и хозяйки, а не две.
В гардеробной имелось высокое зеркало на подвижной раме, так называемое псише, и я бросила в него взгляд перед тем, как выйти из комнаты. К облегчению своему, я увидела, что внутренние тревоги совсем не отразились на моем лице.
Я нервно разгладила складки золотистого шелкового платья и приготовилась встретиться с моим мужем за обеденным столом.
Лакей ожидал меня на выходе из комнаты, чтобы проводить в столовую. Он сообщил, что несколько комнат на первом этаже отведены под семейные и что обед будет подан в комнате, которую называют утренняя. Я испытала невыразимое облегчение от этой новости — значит, я буду избавлена от необходимости вкушать трапезу в итальянском палаццо.
Филип ожидал в маленькой приемной с тремя позолоченными зеркалами, желтым шелковым диваном и тремя стульями. Увидев меня, он не улыбнулся.
— Анна присоединится к нам? — спросил он.
— Нэнни сказала, что ей сегодня лучше подать обед в ее комнату.
Он слегка приподнял брови, потом сказал:
— Утренняя комната за следующей дверью, — а затем подошел ко мне и предложил руку. Я оперлась на нее, и мы вместе прошествовали в комнату, которая по величине была такой же, как и наша столовая в Уэлдон-Холле.
Филип отодвинул для меня стул, и я заняла свое место за полированным столом красного дерева. В свете свечей галстук Филипа казался белоснежным, глаза напоминали сверкающие сапфиры, а волосы были черны, как ночь.
В груди у меня застрял комок величиной с кулак.
Внесли суп, и передо мной поставили тарелку. Лакей встал у буфета, и я остро ощущала его присутствие.
«Мы не можем молчать весь обед, — в отчаянии подумала я. — Надо как-то начать разговор».
Но ничего не могла придумать.
— Почему этому спаниелю дали кличку Снежок? — вдруг спросил Филип совершенно обыденным тоном.
Вопрос и особенно спокойный небрежный тон, которым он был задан, застали меня врасплох, и я невольно усмехнулась. К тому времени когда я закончила рассказывать историю Снежка, комок, засевший в груди, сам по себе исчез, и я смогла проглотить немного супа.
После обеда я оставила Филипа, чтобы он мог выпить свой портвейн в одиночестве, и миссис Фром провела меня в зеленую гостиную. Это была огромная, богато обставленная комната на семейной половине первого этажа. Стены ее были обиты зеленым шелком, а полированный паркет покрывал широкий турецкий ковер. Французские двери вели на террасу, выходившую в палисадник. До меня донесся аромат роз.
Несмотря на все вышеупомянутое великолепие, внимание мое в первую очередь привлекли хрупкие изящные фигурки двух журавлей с позолоченными крыльями, что стояли на полированном столике в центре комнаты. Когда я спросила о них миссис Фром, она сообщила, что эти фарфоровые статуэтки привез из Китая отец покойного графа Уинтердейла.
— Они прелестны, — благоговейно вымолвила я.
Слабая улыбка тронула суровое лицо экономки. Она кивнула и осведомилась:
— Вам принести чаю, миледи?
— Нет, благодарю вас, миссис Фром. — Я еще раз окинула взглядом комнату. Повсюду были расставлены очаровательные вещицы, а на каминной полке я заметила еще несколько китайских фигурок птиц. Но музыкального инструмента я не увидела.
— А где фортепиано мисс Кэтрин? — полюбопытствовала я.
— Наверху, в голубой гостиной, — последовал ответ.
