— Любой ценой заставлю тетушку вывезти вас в свет, — ответил он.
Я подозрительно уставилась на него.
— С какой это стати вы вдруг изменили свое решение? Всего несколько минут назад вы отпускали на мой счет едкие замечания и называли шантажисткой. Вы заставили меня стоять, а сами расселись передо мной, словно султан, осматривающий очередную кандидатку в гарем.
— Бог ты мой, — пробормотал он. — Шантажистка, требующая к себе почтительного отношения. Это что-то новенькое.
— А у вас большой опыт общения с вымогателями? — ядовито осведомилась я.
— Не будьте злюкой, мисс Ньюбери, — сказал он и провел пальцем по моей щеке. — Вам это не идет.
Я открыла было рот, намереваясь ответить, но в этот момент в дверь библиотеки постучали, и на пороге появился дворецкий.
— Приехала леди Уинтердейл и желает говорить с вами, милорд. Я решил предупредить вас о ее визите на случай, если молодая особа все еще здесь.
— Благодарю, Мэзон.
— Мне попросить леди Уинтердейл подождать, милорд?
— О нет, ни в коем случае, — любезно отозвался лорд Уинтердейл. — Проводите ее в библиотеку.
Дворецкий с невозмутимым видом поклонился и исчез за дверью.
Граф взял меня за локоть.
— А теперь, мисс Ньюбери, если вы соблаговолите пройти вот сюда, нам удастся на время спрятать вас за портьерой, — промолвил он.
Я вытаращила на него глаза:
— Вы хотите, чтобы я спряталась за портьерой?
— Мне кажется, это в ваших же интересах, — насмешливо ответил он.
Он забавлялся, это ясно!
Портьера из золотистого бархата, на которую он указывал, обрамляла узкое высокое окно позади письменного стола.
— Ну, живо! — скомандовал он, и я, повинуясь его приказу, бегом бросилась к окну, и скользнула за портьеру. Золотистый бархат щекотал нос, и я прижалась к стене, чтобы его не касаться. Граф поправил складки портьеры, чтобы скрыть кончики моих туфель.
Несколько мгновений спустя я услышала, как дверь библиотеки отворилась и хорошо поставленный женский голос, который мог принадлежать только благовоспитанной даме из общества, промолвил:
— Ах, вот ты где, Филип. Я должна с тобой поговорить.
— Это вы, тетя Агата! Как приятно видеть вас в такое прекрасное утро. Чем могу служить?
Обмен любезностями между двумя людьми, скрытыми от меня бархатной портьерой, был исключительно светским, но я сразу же поняла, что они недолюбливают друг друга.
— Я бы хотела обсудить с тобой, когда нам назначить бал в честь Кэтрин.
— Присаживайтесь, тетя Агата, — вежливо пригласил лорд Уинтердейл.
Как это мило, мрачно подумала я, что он не заставляет ждать стоя всех женщин, приходящих к нему с визитом.
Зашуршали шелковые юбки — его тетушка уселась в одно из кресел. Как только она устроилась, граф почтительно промолвил:
— Мне очень приятно, что вы просите моего совета, но я не понимаю, какое отношение ко мне имеет первый бал Кэтрин.
— Филип! Да самое что ни на есть прямое! Мы ведь даем бал в Мэнсфилд-Хаусе.
Лорд Уинтердейл молчал.
— Так или нет? — резко повторила леди Уинтердейл.
— Меня не посвятили в эти планы, — произнес наконец лорд Уинтердейл.
— Ну конечно, бал будет только здесь и нигде больше, — отрезала леди Уинтердейл. — Мэнсфилд-Хаус — один из немногих особняков в Лондоне, в которых есть бальные залы. Мы устраивали здесь первый бал Евгении, и я намерена и первый бал Кэтрин устроить здесь же.
— Да, но когда вы давали бал в честь Евгении, лордом Уинтердейлом был мой дядя. Теперь же им являюсь я. Разница есть, как вы считаете?
На этот раз умолкла леди Уинтердейл.
Наконец она произнесла:
— Филип, ты хочешь сказать, что не позволишь мне и Кэтрин устроить бал в этом доме?
Судя по ее тону, можно было предположить, что она вот-вот взорвется.
— Я этого не говорил, — миролюбиво возразил лорд Уинтердейл. — Если быть точным.
— Тогда что ты имеешь в виду?
Лорд Уинтердейл тут же изменил направление беседы.
— Я только что получил письмо от одного старого друга моего отца. Он пишет, что еще один старый друг отца, лорд Уэлдон, недавно умер и оставил двух своих дочерей без гроша. В завещании лорд Уэлдон имел несчастье назначить меня их опекуном.
— Тебя?! — с неподдельным ужасом воскликнула леди Уинтердейл. — Тебе же всего двадцать шесть лет. Ты не можешь быть ничьим опекуном, Филип, ты слишком молод. Ты о себе-то не можешь как следует позаботиться и совершенно не умеешь управлять собой.
Лорд Уинтердейл язвительно заметил:
— Поверьте, дорогая тетушка, по сравнению с лордом Уэлдоном я просто образец добродетели.
До меня снова донеслось шуршание шелковых юбок — леди Уинтердейл заерзала в кресле.
— Но какое это имеет отношение к балу Кэтрин?
— А вот какое, — сказал лорд Уинтердейл. — Я бы хотел, тетя Агата, чтобы вы представили обществу мисс Ньюбери вместе с Кэтрин и вывозили ее в свет в течение всего сезона.
Ответ леди Уинтердейл последовал незамедлительно:
— Это невозможно. Совершенно невозможно. Я знаю, кем был Уэлдон, — у него репутация такая же ужасная, как и у твоего отца. Я не хочу иметь никаких дел с его дочерьми.
Я почувствовала, как руки мои сжимаются в кулаки. Она была права насчет отца, но это не умерило моего желания хорошенько стукнуть ее за такие слова.
— Жаль, — промолвил лорд Уинтердейл. — Если бы вы согласились представить мисс Ньюбери, я бы устроил так, чтобы вы и Кэтрин переехали в Мэнсфилд-Хаус на весь сезон. Это, без сомнения, избавило бы вас от трат на аренду дома. Более того, вы могли бы воспользоваться экипажами Уинтердейлов, что явилось бы дополнительной экономией.
Мне казалось, я слышу, как идет подсчет сумм в голове у леди Уинтердейл. Спустя некоторое время она решительно произнесла:
— Давай говорить начистоту, Филип. Если я представлю эту твою мисс… как бишь ее?
— Мисс Ньюбери. Я еще не знаю ее имени.
— Так вот, если я представлю обществу эту твою мисс Ньюбери, ты позволишь нам с Кэтрин переехать в Мэнсфилд-Хаус и жить здесь весь сезон, ничего не платя за аренду?
— Совершенно верно.
— И я смогу устроить первый бал Кэтрин в бальной зале Мэнсфилд-Хауса?
— Именно так.
Снова зашуршали шелковые юбки. Затем прозвучало:
— А кто оплатит бал?
— Я, — коротко ответил лорд Уинтердейл. Леди Уинтердейл подавила тяжелый вздох.
— Ничего не выйдет, Филип. Уэлдон умер совсем недавно, и девушка, вероятно, будет в трауре еще по крайней мере несколько месяцев. Ей нельзя выезжать в свет в этом году.
— Я согласен, что при обычных обстоятельствах это было бы справедливо, — заметил лорд Уинтердейл. — Но ситуацию, в которой оказалась мисс Ньюбери, вряд ли можно назвать обычной. Она осталась совершенно без средств к существованию, тетя Агата. Если она не подыщет себе подходящего жениха, то очутится на улице.
