что-нибудь еще:
— Клэвен хочет тебя видеть. Он собирается разыскать Алфа и Джема и узнать у них, на кого они работают.
Между нами воцарилось молчание. На его лице все еще ясно читались признаки гнева, и я чувствовала себя несколько неуютно. Я затеребила муслиновые юбки и храбро взглянула ему в глаза.
— Прости меня, — сказала я.
— И ты даже не догадалась предупредить Кэтрин, чтобы та никому не говорила, что ты едешь вместе с ней?
Я прикусила губу и покачала головой, ощущая себя полной идиоткой.
— Итак, ты не только совершила непростительную глупость, отправившись в такое место, как Воксхолл, но к тому же не удосужилась принять самые элементарные меры предосторожности.
— Не удосужилась, — угрюмо буркнула я, чувствуя себя ужасно глупо.
Он отошел от двери и направился к камину. Встав ко мне спиной, он оперся руками о каминную полку и уставился на огонь.
— Из того, что ты мне рассказала, я заключаю, что единственным человеком, благодаря которому тебя не изнасиловали, не убили и не бросили в придорожную канаву, оказалась эта молодая женщина, по поводу которой моя тетушка подняла такой шум.
Я ничего не говорила ему про попытку надругаться надо мной, но, по-видимому, он хорошо знал тип людей, с которыми мне пришлось иметь дело прошлой ночью.
— Да, — подтвердила я.
Он с такой силой сжал мраморную полку, что костяшки пальцев побелели.
— Где она? — спросил он.
— Я поместила ее в бывшую комнату Анны. Не хочу, чтобы она подвергалась насмешкам со стороны прислуги.
Он обернулся ко мне. Черная прядь упала ему на лоб.
— Ты не можешь все время держать ее там. Это неудобно ни нам, ни ей.
— Я знаю. Я подумала… может, ты сможешь подыскать ей небольшой коттедж в Уинтердейл-Парке? Она сама из деревни. — Я выпрямилась в кресле. — Она рассказала мне такую страшную историю, Филип. Ты не представляешь, что пришлось пережить этой бедняжке.
Он помрачнел.
— Отчего же, очень даже представляю, — возразил он.
— Нет, ты только послушай… — И я повторила то, о чем мне поведала Мария.
— Это происходит каждый день, Джорджи, — устало промолвил он.
— И каким же негодяем надо быть, чтобы воспользоваться бедственным положением беспомощной девушки? — с отвращением произнесла я. — Не понимаю таких мужчин.
Он ничего не ответил.
— И этот район, куда я попала! — продолжала я, поежившись. — Филип, это несправедливо, что одни живут в роскоши, а другие ютятся в трущобах среди грязи и бедности.
— Так устроен мир, Джорджи. Жизнь сурова, и если кто надеется найти в ней справедливость, то он просто глупец.
Он произнес эти слова с такой горечью, что я невольно вздрогнула. Выражение его лица было сурово и непроницаемо.
— Но… но ты подыщешь коттедж для Марии? — робко спросила я.
— Да.
Он повернулся, чтобы уйти. Он даже не попытался обнять меня.
— Филип? — негромко окликнула я.
Он остановился. Я вскочила с кресла, подбежала к нему и обвила его руками за шею.
— Прости, прости меня, — промолвила я, уткнувшись ему в плечо. — Я не хотела подвергать себя опасности, это вышло случайно.
Он обнял меня и на мгновение с такой силой прижал к себе, что я думала, ребра мои хрустнут.
Но он тут же отпустил меня.
— Я знаю, дорогая, — сказал он. — Будем надеяться, что Клэвену удастся раздобыть сведения, которые помогут нам покончить с этим делом.
С этими словами он вышел из комнаты.
Филип уехал сразу же после нашего разговора и вернулся на Гросвенор-сквер в два часа ночи. Когда он вошел в спальню, я тут же поняла, что он пьян.
Я резко села в постели и гневно уставилась на него. Он нес свечу, и я могла разглядеть его лицо.
— Клэвену удалось что-нибудь разузнать? — спросила я.
— Ты еще не спишь, Джорджи? — спросил он, тщательно выговаривая слова заплетающимся языком.
Я страшно рассердилась. Точнее сказать, была вне себя.
— Неужели вы с Клэвеном не можете поговорить, не напиваясь? — огрызнулась я.
Он осторожно поставил свечу на прикроватный столик и лег в постель.
— Клэвен отыскал твоих похитителей, но им известно только то, что им заплатил человек, который нанимает про-фес… профессиональных убийц.
— Это, должно быть, Лэмни, — сказала я.
Он взглянул на меня. Глаза его потемнели.
— Откуда ты знаешь, как его зовут?
— Я слышала, как Клэвен упоминал о нем. А разве Клэвен не может выяснить, кто нанял самого Лэмни?
— Лэмни работает независимо от Клэвена — у них негласный уговор не перебегать друг другу дорожку.
— Замечательно! Значит, Клэвен не может быть нам полезен?
Он хмыкнул.
— Похоже, что так.
— Да, Филип, ты тоже помощник хоть куда, — ядовито продолжала я. — Уезжаешь, чтобы осмотреть какой-то дурацкий канал, оставляешь меня одну, а теперь, после того как меня чуть не изнасиловали и не убили, даже не можешь толком разузнать, кто это сделал! Все, на что ты способен, — это напиться со своими дружками!
Он задул свечу, и комната погрузилась во мрак.
— Я не пьян, — сказал он.
— Нет, пьян! — прошипела я. — И я не верю, что Клэвен и на этот раз вызвал тебя на состязание.
— Мы пропустили несколько стаканчиков, пока обсуждали наши дела, — сказал он.
— Ты выпил больше, чем несколько стаканчиков, — резко возразила я.
— Нет.
— Да!
Он натянул на себя одеяло.
— Я поговорю с тобой завтра, когда ты немного остынешь.
— Ты просто омерзителен, — отрезала я.
Тишина. Несколько минут спустя до меня донесся негромкий храп.
Слезы жгли мне глаза. Я так желала его близости, а вместо этого он явился домой пьяным. Наш брак, который так чудесно начинался в Уинтердейл-Парке, покатился по наклонной плоскости, стоило нам переехать в Лондон.
Не знаю, что меня больше огорчало — то, что я стала мишенью для лондонских преступников, или же моя неудавшаяся семейная жизнь.
Пока я лежала и размышляла в темноте, мне пришла в голову мысль, что второе вытекает из первого. Если удастся разыскать того, кто пытается меня убить, то Филипу не надо будет больше встречаться с Клэвеном (который, безусловно, оказывал на моего мужа дурное влияние) и он вернется ко мне. До сих пор я была лишь пассивной наблюдательницей, предоставив вести это дело Филипу.
