почувствовал тошноту, но зверь довольно заурчал, и все прошло. Серый брат мелькнул на верхушке широкой лестницы. Дом был полон теплой, свежей крови. Хорош-шо! Зверь, заполнивший его существо, подобрался и потянулся вверх по лестнице, туда, где ждала и тряслась от страха парализованная животным ужасом, но от этого еще более аппетитная плоть. Но какая-то мысль мешала, останавливала. Зверь вскипел, волнами разливая раздражение. Но запрятанное глубоко внутрь воспоминание о чем-то важном, о том, из-за чего он здесь, не давало сдвинуться с места. Серый брат послал призыв, полный восторга, и Волк ощутил, что неутолимая ярость и желание зверя смывают все его сомнения.
Вверху располагалась небольшая анфилада комнат. Волк перешагнул два скрюченных трупа с порванным горлом и бросился к полуоткрытым дверям, за которыми слышались выстрелы и крики ужаса. Когда-то здесь был конференц-зал, но сейчас помещение на высоту пяти метров было обшито металлическими панелями. На полу валялись без движения еще трое, а некто, визжа, как закалываемая свинья, забился в угол. Серый брат полосовал на волокна выставленные вперед окровавленные культи рук. А в дальнем конце зала за толстой стеклянной стеной стоял человек и спокойно смотрел на происходящее. Заметив Волка, он широко улыбнулся, и под сводами здания гулко зазвучал его голос, усиленный динамиками:
— Наконец-то, Иван Сергеевич, милости прошу, давно ждем.
Волк почувствовал, как его захлестнула волна звериной ярости, и бросился вперед. Его удар был страшен. Стена загудела и дрогнула так, что человек за ней испуганно отшатнулся, но устояла. Волк отскочил назад и послал вперед себя, за эту стену тугой комок звериной злобы. Человек за стеной рухнул на колени и прохрипел:
— Газ, быстрее…
Волка пронзило острое чувство опасности. Он резко оглянулся. Входной проем, до этого закрывавшийся дверью, сейчас был перекрыт монолитной стальной плитой. Под потолком раздалось шипение. Он развернулся к стене. Его враг уже поднялся. Во взгляде его сверкало торжество.
— Вот и все, Иван Сергеевич. Я не сомневаюсь, что, будь у вас время, вы проломили бы и эту стенку. Но его нет. Это хлор. Вы труп. Но у меня для вас несколько подарков. Тяжело умирать без единого родного лица рядом. Итак, это первый.
Он сдернул покрывало с какой-то кучи в углу комнаты. Это оказался Петрович. Он был раздет. Лицо, грудь, живот, ноги покрывали жуткие синие кровоподтеки. А на полу вокруг головы, как черный нимб, виднелась почерневшая лужа свернувшейся крови.
— Он был настолько глуп, что пытался сопротивляться, — смеясь, произнес Станислав Владимирович. — Но, это еще не все. — Он кивнул кому-то в стороне. — Следующий подарок мы переправим прямо к вам.
Вверху открылся люк, и вниз полетела сухенькая фигурка мамы Тани. Зверь недоуменно взвыл, смытый волной боли. Волк бросился к падающей фигурке и поймал ее на руки. Мама Таня широко раскрыла полные боли глаза и, прошептав «Ванечка», беззвучно заплакала. Хлор жег глаза и обжигал легкие. Волк отчаянно огляделся, серый брат надсадно кашлял и катался по полу, лупя лапами по морде. Волк почувствовал, как в нем вдруг поднялась волна ярости, не той звериной, какую он ощущал все это время, а какой-то леденящей и одновременно искрящейся, готовой смести все эти глухие стены, и, прижав к груди худенькое тельце, двинулся к стене. В динамике послышались удивленные голоса, кто-то заорал:
— Он же должен быть уже трупом. У него же легкие сожжены.
Но тут Волк достиг стены и ударил. Удар выбил в стене огромный кусок, который рухнул внутрь помещения. Волк, не останавливаясь, пролетел комнату, которую начал заполнять газ, и пробежал несколько дверей. Мама Таня хрипло дышала. Волк подскочил к какому-то дивану и осторожно положил ее на подушки. За спиной послышался какой-то звук. Волк развернулся и увидел четырех человек. На каждом была кобура, но ни один не сделал попытки достать оружие. Они смотрели на него, и в их глазах стоял ужас. Мама Таня как-то странно вскрикнула и обмякла. Волк суетливо попытался нащупать пульс, его не было. Тогда он опустился на колени и прижал ее седенькую голову к своей груди. Скрипнула дверь. Послышались чьи-то шаги, и негромкий голос произнес:
— Давайте закончим с этим.
Волк медленно повернул голову. Посреди комнаты стоял Станислав Владимирович. И хотя в руках у него был «узи», в глазах застыла безысходность. Волк бережно опустил голову мамы Тани на подушки и встал перед своим врагом:
— А ведь вы почти победили.
В глазах Станислава Владимировича на какое-то мгновение вспыхнуло удивление, но они сразу снова потухли.
— Победить «почти» нельзя. Волк покачал головой:
— Если бы ты был чуть-чуть милосерднее, ты смог бы меня убить. — И добавил: — Нет, не физически, моего зверя не смогло бы ничто остановить. Вы все стали бы трупами. Но я… Я стал бы зверем.
Станислав Владимирович зло ощерился:
— Ах, какой нравственный человек. Вернись в вестибюль, нравственный, и посмотри на дело рук своих, хотя зачем, сейчас здесь будет то же самое.
Волк холодно смотрел на него, потом разлепил побелевшие губы:
— Нет. Путь Перуна — бой, смерть. Он получил тризну. Вам идти другим путем. — Он вскинул голову. — Путь Рода — воздаяние, получите же, что заслужили.
Все стоящие в комнате и разбежавшиеся по особняку и по двору и выскочившие на улицу, прямо в объятия подоспевших собровцев, вдруг ощутили, как все, что было злого в их жизни, вся боль их жертв, все предательства и злоба страшной, тяжелой тучей опускаются на их души. Станислав Владимирович почувствовал, как от неимоверной тяжести задрожали ноги. Послышался отчаянный крик, звон стекла, и чье-то тело рухнуло вниз головой. Станислав Владимирович поднял дрожащие веки и увидел, как Константин с округлившимися от ужаса глазами сует себе в рот дуло «стечкина». Он поспешно закрыл глаза. Раздался выстрел, еще несколько, совсем рядом и дальше во дворе. Потом все заполнили десятки девичьих глаз, и он почувствовал, что не сможет выдержать эти взгляды. Он торопливо поднес дуло к виску и нажал на спусковой крючок. Последним, что он ощутил, было удивление — насколько легко сработал тренированный палец.
Эпилог
Когда Сыч появился из-за знакомой ели, дед Изя сидел на скамеечке и плел корзину. Бросив взгляд на подошедшего Сыча, он буркнул:
— С утра жду.
Сыч присел и вытянул ноги. Помолчав, спросил:
— По вечерам кости-то не ломит? Прохладно, чай. Осень.
Дед Изя хмыкнул. Сплел еще один ряд и, отставив незаконченную корзину в сторону, сказал:
— Ладно, не темни. Гостей ждешь? Тот усмехнулся и кивнул в сторону ели:
— Аккурат этих.
Дед Изя резво повернулся. От забора, широко улыбаясь, шел Волк. А за ним, озираясь, выходили на поляну три крепких парня и две девушки.
— Ну что, мудрейшие, как говорил мой старшина, пополнение прибыло.
Дед Изя широко улыбнулся Сычу:
— Ну что, волхв, на этот раз, похоже, все получилось. Воплотилось пророчество-то. Сколько раз тебя из-за ошибок убивали? Пять? А ныне все путем. Может, помрешь наконец? Страдалец. Сколько уж по земле бродишь?
Волк, подойдя, обнял обоих:
— Это кто тут помирать собрался? Сейчас мы только жить начинаем.
Сыч пошел в дом. Волк удивленно проводил его взглядом:
