– Их переводят в Тауэр. Я попытаюсь передать вашему отцу, что вы живы.
– Нет! – В его глазах появилась угроза. – Не подвергайте себя опасности.
Она отступила в ярости оттого, что он думает, будто может приказывать ей, даже находясь в тюрьме. «Мы не можем находиться в одной комнате, чтобы я не разозлилась на него!»
Эдуард заговорил с Вулфом Мортимером, говоря ему, как он восхищается его отцом. Прежде чем они ушли, принц сказал:
– Я буду часто навещать вас. Если вам понадобится что-то, чтобы сделать ваш арест более терпимым, без промедлений просите. – Он прошел через зал и обратился к стражникам: – Кто отвечает за арестованных?
Старший офицер Лайонел Колби вышел вперед:
– Я, ваше высочество.
– Они дали вам свое слово, Колби?
– Да.
– Хорошо. Каждый из них человек чести. Вы можете рассчитывать на их слово. Они не доставят вам неприятностей.
– Мортимеры – нет, потому что от них зависит благополучие их отца. В этом цель их заключения, сэр.
Эдуард пригвоздил Колби ледяным голубым взглядом:
– И де Боуны тоже, потому что они королевской крови.
«Дьявол побери, не ссорься с их охранником, Тедди!»
Брианна посмотрела на Колби, заговорщически подмигнула ему и с облегчением заметила, что его губы дрогнули от Улыбки.
– Я хочу, чтобы нижнюю часть стен обшили деревянными панелями, а верхнюю выбелили и расписали розами, – сказала Изабелла рабочим, которые ремонтировали ее покои в Тауэре.
По выражению лица Элспея Брианна видела, что ему не терпится сообщить ей какие-то новости, и догадалась, что прибыли старшие Мортимеры. Она прошла в главный зал, который вел в королевскую кухню, зная, что он пойдет за ней.
– Где они? – быстро спросила она.
– В башне Лэнторн. Рядом с этой. – Он окинул просторное помещение оценивающим взглядом. – Кухня вообще-то лежит между этой башней и башней Лэнторн.
Брианна на мгновение закрыла глаза, охваченная мыслью о красивом, галантном Роджере Мортимере, заключенном в тюрьму. Ее пульс участился оттого, что он был так близко и в то же время так далеко.
– Их камера далека от изысканной. Она длинная и узкая, с высокими потолками. На их содержание в день выделяется всего три пенса. Это счастье, что они привезли своего слугу, который им стирает.
– Но ведь заключенным благородного происхождения должны предоставляться удобное жилье, еда и привилегии, – возмущенно произнесла она.
– Вы были правы, когда говорили, что он джентльмен. Он не выказал по отношению ко мне никакой враждебности, несмотря на то, что я его тюремщик.
– Он безмерно горд и смел. Я уверена, для него будет большим облегчением узнать, что его сыновья в безопасности в Виндзоре. – Брианна прикусила губу. – Я так сожалею, Джерард. Пожалуйста, забудьте, что я просила вас совершить такое безрассудство, как передать сообщение от меня. Я не имею права компрометировать вашу честность – Она опустила ресницы, чтобы он не увидел, как она довольна своей хитроумной речью.
Во время нескольких следующих визитов Изабелла испытывала свои чары на сэре Стивене Сигрейве, прося его совета по обновлению ее апартаментов в Тауэре и льстя ему своим вниманием и комплиментами. Тем временем Брианна изо всех сил старалась укрепить свою дружбу с Джерардом Элспеем. Обе заговорщицы работали ради одной цели – иметь возможность общаться с Роджером Мортимером. Как- нибудь, когда-нибудь каждая надеялась поговорить с ним лично.
Брианна села в постели. Ее шею покалывало, а глаза всматривались в темноту, ища, что разбудило ее. Она знала, что уже давно за полночь, хотя рассвет еще не начал золотить небо.
– Это я.
Услышав голос Вулфа, доносящийся из темноты, она подумала, что ей это приснилось. Когда он вышел из тени и подошел ближе к кровати, она знала, что он не может быть здесь, и была уверена, что все еще спит.
Он зажег свечу, и мерцающее пламя осветило его суровые, мрачные черты.
– Вы не спите.
Брианна поверила ему.
– Больше похоже на ночной кошмар! Как вам удалось ускользнуть от стражников?
– Вам лучше этого не знать, Брианна.
Его слова заставили ее вести себя вызывающе.
– Я передала сообщение вашему отцу, что вы в безопасности, несмотря на ваше предупреждение.
– Я бы предпочел, чтобы вы не подвергали себя опасности ради меня, – твердо сказал он.
