Великие Борджиа. Гении зла

Джованни как жених имел за собой ряд преимуществ – он был викарием Церкви и держал за собой владение Пезаро на рубежах Папской области. Он был вполне прилично воспитан и образован и уже был женат однажды на девушке из рода Гонзага, маркизов Мантуи. Она умерла при родах – но связи с ее родней Джованни Сфорца сохранил, а военными силами семейства Гонзага пренебрегать не следовало. Но, конечно, самое главное было то, что Джованни рассматривался семейством Сфорца как родственник, что и было немедленно доказано – ему был дан главный командный пост в войсках Милана.

Брак был заключен в начале февраля 1493 года, но свадьбу пока отложили. Невесте тем временем собиралось пышное приданое – утверждалось, что одно из ее платьев стоило 15 тысяч дукатов. Джованни Сфорца такими средствами похвастаться не мог – для того чтобы произвести приличное впечатление на своих новых родственников, ему пришлось призанять золотую цепь у брата своей покойной жены, маркиза Мантуанского.

В ожидании свадьбы Лукреция Борджиа по-прежнему жила в доме Адрианы де Мила, родственницы папы Александра. Адриана вообще служила своему «дядюшке Родриго» в качестве почтенной и благовоспитанной дамы, хозяйки его полуофициальной резиденции, где он мог принимать своих гостей как бы в семейном кругу. Ваноцца деи Каттанеи на эту роль никак не подходила. Собственно, к 1492 году она уже не подходила ему и как любовница. Она уже постарела, ее дети подросли, а Родриго Борджиа и в 60 лет сохранил достаточно пыла и интереса к радостям жизни и к новым впечатлениям. К Ваноцце он продолжал относиться с вниманием и уважением, но в подруги она ему уже не годилась. И он нашел «новое пламя, сжигавшее сердце», и помогла ему в этом как раз родственница, Адриана. У нее был пасынок, Орсино Орсини, сам по себе личность не слишком примечательная – был он не слишком умен, и не слишком богат, и далеко не хорош собой – страдал косоглазием. В 1489 году он взял в жены 15-летнюю тогда Джулию Фарнезе, девушку из небогатой семьи, которую соблазнила возможность породниться с кланом Орсини.

Ну, что сказать? Семейство выиграло гораздо больше, чем предполагало. Джулиа привлекла к себе внимание Святого Отца – и он влюбился в нее так же безоглядно, как делал это в молодости.

Джулию в Риме стали называть «concubina papae» – «папской наложницей», а уж заодно и «sponsa Christi» – «невестой Христовой». Невестами Христовыми считались монахини, Джулия же, понятное дело, монахиней не была – что, собственно, и придавало шутке соли.

Собственной резиденции для общепризнанной папской любовницы заведено не было – жила Джулия Фарнезе по-прежнему в доме своей законной свекрови.

Адриана де Мила в придачу ко всему прочему оказалась еще и прекрасной сводней.

V

Свадьбу Лукреции Борджиа и Джованни Сфорца сыграли 12 июня 1493 года. Джованни приехал в Рим за десять дней до этого, и его встречали братья невесты, Хуан Борджиа, герцог Гандии, и Чезаре Борджиа, архиепископ Валенсии. Ему позволили поглядеть на его будущую жену – она сидела в лоджии дворца Санта-Мария ди Портика и выглядела поистине великолепно: тоненькая голубоглазая девушка с золотыми волосами, одетая в платье, усыпанное такими драгоценностями, что они слепили глаза. Свадебные торжества состоялись в папских апартаментах, главным распорядителем церемонии был Хуан Борджиа. Все, что по теперешним временам называлось бы гламуром, было представлено на свадьбе – считалось, что богатство и высокий социальный статус должны были выставляться напоказ, и гости соперничали друг с другом в пышности нарядов. Но Хуан Борджиа затмил решительно всех – он облачился в белую тунику, тканную золотом, с воротником из жемчуга и рубинов, который стоил целое состояние, а на голове у него был турецкий тюрбан, украшенный огромным алмазом. Такую моду в Риме завели самые записные щеголи, а образцом для них послужил султан Джем, папский полугость, полупленник.

Дон Хуан подружился с ним, они выезжали совместно, вместе охотились, вместе пировали – и в выборе костюма герцог Гандии тоже решительно склонялся к вкусам своего экзотического друга.

Лукрецию подвели к ее отцу, папе Александру, за благословлением. Ее окружала свита из доброго десятка кардиналов, а ее шлейф несли две невольницы-мавританки. Это было данью моде… Жених, Джованни Сфорца, тоже не ударил лицом в грязь – ему успели изготовить турецкий наряд и тоже из белой ткани с золотой парчой – только что драгоценностей у него было поменьше, чем у дона Хуана. На фоне двух блистательных кавалеров, дона Хуана Борджиа и Джованни Чезаре, Чезаре Борджиа выглядел куда скромнее, он был в более или менее обычном облачении архиепископа, которому турецкие мотивы как бы не подобали…

В числе прочих гостей на свадьбе присутствовал Альфонсо д’Эсте, сын герцога Феррары Эрколе I д’Эсте и его супруги Элеоноры Арагонской, – мы о нем еще услышим.

Свадьба получилась великолепной. Было даже устроено представление, написанное на мотивы античной комедии Плавта «Два Менехма» – по тем временам развлечение новое и рискованное.

Речь там шла о двух братьях-близнецах, одного из которых когда-то похитили. Но стечение обстоятельств свело их в одном месте, окружающие их все время путают, и в итоге после долгой цепочки недоразумений они все-таки узнают друг друга[27].

Свадебные торжества окончились, как и подобает – молодых супругов проводили в их опочивальню. Ну, что следует ожидать от 26-летнего мужчины, получившего в жены прелестную девушку, едва достигшую 13 лет? Казалось бы, он должен был запереться со своей супругой и не выходить из спальни весь медовый месяц. В общем-то, Джованни Сфорца примерно так и начал свою супружескую жизнь. Но уже в конце лета 1493 года он спешно уехал из Рима в свое владение, Пезаро. Там у него был укрепленный замок с верным ему гарнизоном.

Жену с собой он не взял.

VI

У Джованни Сфорца в истории сложилась нелестная репутация. Он считается вспыльчивым, непостоянным, «лишенным дара глубокого суждения» – ну и так далее. Что и говорить – для его внезапного бегства в свою крепость Пезаро никакой видимой причины у него не было.

Он не прервал отношений с семейством Борджиа и еще не раз возвращался в Рим, поманенный невыплаченным приданым, и пройдет еще немало времени, прежде чем его союзу с Лукрецией Борджиа придет конец и будет составлен документ, согласно которому Лукреция будет объявлена «virgo incorrupta, aetatis iam nubilis existens», что в несколько вольном переводе можно представить как «непорочная дева, мужем не тронутая».

Но, по-видимому, что-то такое он увидел, или услышал, или о чем-то смутно начал догадываться, или нечто, не вполне ясное даже ему самому, заподозрил – но в конце лета 1493 года он буквально бежал из Рима. И при этом не сделал даже попытки прихватить с собой свою юную жену. Возможно, он не хотел ждать и дня, потому что боялся, что его остановят.

Трудно сказать – своими мыслями он тогда ни с кем не поделился.

Легенда рода Борджиа, начиная с 1493-го, складывалась примерно еще лет десять. Она живет и по сей день, пять с хвостиком веков спустя, и не проявляет никаких признаков того, что когда-нибудь все-таки надоест публике.

Так что мы не знаем, когда «легенда Борджиа» окончится. Но если нельзя определить времени, когда легенда окончится – скорее всего такое время никогда не наступит, – то время ее начала можно определить достаточно точно. Она началась с внезапного бегства с супружеской постели «счастливого новобрачного» Джованни Сфорца.

B конце лета 1493-го его что-то сильно испугало.

Принцессы Арагонского дома

I

Свадьба Лукреции Борджиа с Джованни Сфорца состоялась 12 июня 1493 года. Ровно через неделю, 19 июня, дон Диего Лопес де Харо, посол их католических величеств, Фердинанда и Изабеллы, государей Арагона и Кастилии, имел аудиенцию у папы римского, Александра VI. В приличествующих случаю выражениях он известил Святого Отца о той грусти, с которой его повелители узнали о трениях, возникших между Святым Престолом и королем Неаполя Ферранте, который как-никак доводился родственником королю Фердинанду, хоть и по боковой линии, а уж потом перешел к делу, куда более