шум моря, становившийся все громче с каждым шагом. Наконец они добрались до просторной пещеры с высоким потолком и, оседлав лошадей, выехали на солнечный свет. По левую руку от них раскинулось море во всей своей великолепной синеве.
– Дай Бог, чтобы погода не испортилась, – сказала Изабелла, сажая Купе на запястье, и, слегка пришпорив Гриза, двинулась вперед.
До поселка они добрались очень быстро. Солнце только-только поднялось над горизонтом, рыбаки еще не вышли в море. Изабелла явственно различила тревогу на их лицах при виде приближающихся всадников, но никто не пустился бежать: жители поселка знали, что с этого направления к ним могут приехать только обитатели Ла-Ситадель. Всадники остановились перед группой рыбаков.
– Кто здесь за старшего? – резко спросил Хью.
Некоторое время все стояли молча, но затем вперед выступил высокий бородатый человек:
– Я – староста, милорд. Разве вам не сказали в замке, что следует спросить Жан-Поля?
– Мне сказали только, что староста поселка поможет нам переправиться в Англию, – ответил Хью. – Я сэр Хью Фоконье, прежде состоял на службе в Ла-Ситадель. Теперь я возвращаюсь домой со своей женой и солдатами. Мне понадобятся лодки для людей и наших лошадей. За каждую лодку вы получите серебряный слиток. Половина оплаты – сейчас, половина – когда доберемся до Англии.
Что скажете, мастер Жан-Поль? Погода продержится еще два-три дня?
Староста медленно кивнул. Серебряный слиток за каждую лодку? Это была большая удача: еще никто из замка не расплачивался с ними так щедро. Десять пассажиров. Десять лошадей. Две ловчие птицы не потребуют дополнительного места. Почти все лодки в поселке были маленькими, но три вполне могли сгодиться для такого путешествия – его личная и еще две.
– Погода продержится еще неделю, милорд, – ответил он. – Мы переправим вас. Гийом! Люк! Готовьте свои лодки! – Староста снова повернулся к Хью. – Серебро, милорд?
Хью достал три серебряных слитка из кошелька. Каждый слиток он расколол пополам и протянул плату старосте; другие рыбаки завистливо уставились на Жан-Поля.
Лодки уже качались на волнах прибоя. В лодки, принадлежавшие Гийому и Люку, поместилось по три человека и по пять лошадей. Изабелла, Хью и сокольничие взошли на борт лодки Жан-Поля, но прежде Изабелла заботливо разделила припасы с остальными лэнгстонцами. В каждую лодку погрузили бочки с водой.
Когда путешественники отчалили от берега, дул свежий, ровный ветер. Волны мягко плескались за бортом, ничто не предвещало ни дождя, ни тумана. Постепенно береговая линия растаяла вдали, и Белли больше ничего не видела вокруг, кроме бескрайнего моря. Она вздрогнула и плотнее завернулась в плащ. Изабелла не любила море и надеялась, что ей больше не приведется путешествовать по морю, когда она вернется в Лэнгстон. «Англия, – подумала она про себя. – Лэнгстон». Порой ей казалось, что она больше никогда не увидит родной дом. И теперь с нетерпением ждала, когда же она вновь переступит порог Лэнгстонского замка, вновь увидит свою мать и маленького сына.
Как чудесно будет снова вернуться к простой, тихой жизни! Хью обнял ее за плечи, и Белли улыбнулась, чувствуя, как пошевелился в ее чреве будущий ребенок, словно разделяя с родителями радость возвращения на родину. Она приложила ладонь к животу.
– Нашему малышу тоже не терпится скорее добраться домой, – сказала она мужу. – Ты уже придумал, как мы его назовем, Хью?
Хью накрыл ее руку своей ладонью.
– Если родится еще один мальчик, назовем его Генрихом, Белли; а если будет девочка, то я хотел бы назвать ее Матильдой, в честь нашей доброй королевы, – с улыбкой произнес он.
– Я ни за что не потерплю, чтобы моего сына звали Генрихом! – с отвращением воскликнула Изабелла. – Если бы не король, ничего бы этого не произошло! Мы чуть не лишились жизни! И уж наверняка мы лишились возможности смотреть, как растет наш сын! А все из-за чего?! Из-за Генри Боклерка! Нет! Никаких Генрихов!
– Но ведь если бы не король, – напомнил Хью своей разгневанной супруге, – мы бы с тобой никогда не встретились и не поженились. Белли. Кроме того, это тебе пришла в голову мысль отправиться сюда за мной. Не король же тебе это подсказал! Ничего не могу поделать: второго сына придется назвать Генрихом, иначе мне будет тяжело вернуть себе благосклонность короля.
– Если бы я не приехала за тобой, – в сотый раз напомнила ему Изабелла, – к тебе бы так и не вернулась память.
Кроме того, разве у меня был выбор? Если бы я осталась при дворе, король рано или поздно затащил бы меня в свою постель. Ты считаешь, что это было бы лучше?
– А не оставшись при дворе, – мягко проговорил Хью, – ты попала в постель Гая Бретонского. Не могу судить, какой вариант предпочтительнее.
– По крайней мере о моем позоре не будет знать вся Англия, – парировала Белли. – И к тому же ребенок, которого я ношу под сердцем, будет законнорожденным благодаря тому, что Гай был не способен стать отцом. Король же славится своей мужской силой. Тебе хотелось бы растить королевского бастарда, милорд? – ледяным тоном спросила она.
– Сдаюсь, чертовка! – воскликнул Хью. Она снова воспользовалась любимым приемом, обернув все в свою пользу. – Ты совершенно невозможная женщина! – добавил он.
Изабелла оторвала взгляд от морской глади и взглянула в лицо мужу.
– Да, – спокойно подтвердила она, – но неужели ты хотел бы, чтобы я была такой, как моя добронравная матушка? Алетта бы ни за что не выдержала того, что пришлось вынести мне, милорд. Она слишком нежна и хрупка.
В эту самую минуту Алетта стояла у окна Новой башни Лэнгстонского замка и извергала страшные проклятия на головы своего пасынка и его отвратительного приспешника Люка де Сая.
– Негодяй! Чертово отродье! – кричала Алетта де Брияр. Исчерпав запас ругательств, она опрокинула на головы незваных гостей содержимое своего ночного горшка.
