которую продает нам телевидение в своих сериалах. Слава превратилась в опиум для народа, заменив религию. Веками человек верил в Бога. Сегодня он жаждет стать Богом.
Ди Фалько: Да, а рядом со славой – лесть, даже на уровне самых пошлых представлений. Людей запирают на вилле, на острове, на ферме, а если они занимаются любовью перед камерой, тем интереснее. Зритель следит за их непристойностями, родственники или друзья, призванные в свидетели, поверяют нам тайны вкусов и сексуальных пристрастий кандидата, и этого достаточно, чтобы создать звезду! Брак, верность, любовь сданы в архив, добытую любой ценой известность проповедуют как единственную ценность.
Бегбедер: Это новая религия. Жажда славы и денег явилась заполнить пустоту.
Ди Фалько: Я даже задаюсь вопросом, что важнее: деньги или потребность в признании. Наше общество: «метро-работа-сон» – настолько анонимно, что в ход идут самые неожиданные способы добиться признания. Например, говоря о мотивации действий рисовальщиков граффити, многие ставят на первое место их стремление заявить о себе: ради этого они запечатлевают на стенах и в умах людей собственную подпись. Для них это способ стать незабываемыми. Некоторые готовы на все, лишь бы существовать. Даже на убийство. Вспомним человека, который «казнил» Буске.[73] Он убивает, а затем появляется в средствах массовой информации и признается в убийстве! Для «великих жрецов» – ведущих теленовостей – это было даром небес. Телевидение осуществляет духовную власть, диктуя, что хорошо, что плохо. В былые времена люди сходились в полдень на молитву. Сегодня они собираются в восемь вечера перед экраном. Акценты дня определяются не молитвой, а важными телевстречами.
Бегбедер: Уже не колокол призывает паству собраться перед алтарем: в считанные секунды титры объединяют миллионы адептов по всей стране. О чем священникам остается только мечтать. Это нескончаемое зрелище: образы телеэкрана, кино, видеоигр, рекламы – формирует мышление.
Ди Фалько: Кстати, сами термины: «сетка», «канал»[74] – красноречиво свидетельствуют об отношениях между телезрителем и его малым экраном.
Бегбедер: Добавлю: «зэппинг»,[75] что характерно для моего и последующих поколений. Этот рефлекс настолько вписался в нашу действительность, что мы уже не замечаем, когда реально «переключаемся на другой канал». Если на званом ужине меня одолевает какой-нибудь назойливый тип, я «переключаюсь» с него на другого. Зэппинг вошел в привычку, я постоянно пользуюсь им в жизни. То же самое с телефонными сообщениями – эсэмэсками, которые я строчу, как из пулемета. Человек XXI века наращивает скорость, потому что он патологически нетерпелив, ему невтерпеж сменить один объект потребления (что-то или кого-то) на другой.
Служители Бога не могут и не должны игнорировать это не знающее меры потребление. Это факт. К примеру, ты уже смотрел порнографические фильмы?
Ди Фалько: Да, отрывки видел. Я тоже занимаюсь зэппингом, как все.
Бегбедер: И ты шокирован тем, как используется тело?
Ди Фалько: Да. В этом мы с тобой сильно расходимся.
Бегбедер: Пора начать относиться к половому акту как к вещи нормальной. Хватит налагать на него запреты и карать возмущением. Зачем приписывать ему что-то сатанинское, слишком серьезное? Мне приходилось испытывать приятные моменты с особами, в которых я не был так уж влюблен. Сексуальная жизнь не священна. Это просто действия, как любые другие, цель которых – получить удовольствие.
Ди Фалько: «Получить удовольствие»! Я могу понимать это только как обоюдный вклад в полноту любовных отношений.
Бегбедер: Тебе трудно понять вещи, связанные с сексом, опять-таки из-за незнания темы. Ты не практик!
Ди Фалько: Но другие «практики» разделяют мое мнение! Между тем ты забрасываешь меня вопросами, а сам отмалчиваешься: похоже, ты не хочешь касаться некоторых пунктов. Я не колеблясь обсуждаю с тобой чуть ли не скабрезные темы, а вот ты остерегаешься открыться.
Бегбедер: Тайна исповеди меня защищает, в отличие от бесстыдства литературы. Ладно, я могу во всем тебе признаться. Действительно, в далеком прошлом мне хотелось познакомиться с экспериментами в клубах по обмену партнерами. Тебе известна моя любознательность! Я многое испробовал за свою короткую жизнь.
Ди Фалько: Утолив свое любопытство, ты возвращался туда еще?
Бегбедер: Да, но я тебе сказал, это в прошлом. Я – не образцовый распутник, хотя в пору холостяцкой жизни, бывало, заводил по нескольку невест одновременно. В сексуальной игре без чувства, только ради самого акта, есть возбуждающие моменты. Вообще, конечно, лучше, когда есть любовь, в таком случае все это превращается в событие, которое принимает совсем иное значение. Порой доходит до того, что у слишком влюбленного мужчины пропадает желание!
Ди Фалько: К другим ты относишься с большой терпимостью, ты так же терпим к себе и к близким? Ты бы согласился увидеть любимую женщину в объятиях другого?
Бегбедер: Поскольку я скорее пессимист по натуре, если это когда-нибудь должно случиться, я бы предпочел быть информированным.
Ди Фалько: Ты бы ревновал?
Бегбедер: Еще бы. Я ревнивец и собственник. Знаю, я проповедую либерализм нравов, говорю и думаю, что никто никому не принадлежит, но в то же время обнаруживаю мещанские чувства. Противоречий у меня хоть отбавляй! Будучи влюблен, я должен найти в себе силы принять счастье любимой женщины, даже если ее осчастливит другой мужчина. Если я люблю, то не для того, чтобы женщина мне принадлежала, но чтобы она была счастлива. Возможно, это легкомысленно, но я считаю, что требование верности ведет к фрустрации – ненужному страданию. Ничто не мешает любви и уважению к другому. Итак, если это сделает ее счастливой, да, я соглашусь, пусть она найдет счастье с другим мужчиной. Теоретически, на худой конец! Говоря точнее, я не жажду столкнуться с таким фактом!
Ди Фалько: Кажется, ты не очень убежден в том, что утверждаешь, и это меня радует.
С удовольствием отмечаю, что образ либертина-нигилиста побледнел.
Бегбедер: Я говорю, не имея опыта, так что все лишь предположительно. Я хорошо сознаю, что проглотить пилюлю было бы непросто.
Мы уже затрагивали вопрос верности в главе про общество, но я на мгновение вернусь к нему, чтобы подчеркнуть реалии, на которые не стоит закрывать глаза. В нашей цивилизации эфемерных желаний нет ничего невозможного в том, чтобы пресытиться телом, продолжая все же любить человека, и искать встреч с кем-то на стороне. Можно ведь представить себе потребление двух продуктов одновременно. Йогурт и крем-брюле, вместе или по очереди. Понимаю: так говорить ужасно, однако это реальное положение вещей. В наши дни любовь становится все более мимолетной, пары легко расстаются, и я убежден, что желание – тот же скоропортящийся продукт: со временем оно ослабевает.
Бог, кажется, создал нас по своему образу. Так будем пользоваться нашим телом – божественным, прекрасным, не превращаясь тем не менее в его рабов. А если секс может укрепить любовь, тем лучше!
Ди Фалько: Достойно сожаления, что смешиваются любовь и желание, и меня поражает, что ты говоришь о «другом» как о предмете удовольствия. Человек не вещь.
Ты играешь выражением «человек – образ и подобие Божие» как аргументом, хотя всем известно, что смысл этой метафоры не имеет отношения к назначению тела.
Некоторые пользуются своим телом так же, как животное, которое хочет спать и спит, хочет есть и ест, реагируя только на инстинктивные побуждения. Человек – это все же нечто большее! У нас есть понимание, разум, контроль.
