Вскоре пузырьки исчезли. Я заставил Теню подогнать лодку к тому месту, где видел последние пузырьки; мы бросили якорь. Надев ласты, маску, пояс с ножом и пристегнув на спину аппарат, я прыгнул за борт.
Быстро опустившись, я осмотрел дно. «Человек с золотыми монетами» исчез, как будто растворился. Не слышно было даже знакомого шума выходящих из акваланга пузырей. Я остановился, чтобы немного подумать.
Из норки подо мной вылез большой рак и, оставляя на серо-желтом дне причудливый кружевной узор, пополз, спеша, куда-то по своим делам. Потом откуда-то стрелой вылетела стайка золотисто-зеленой кефали.
Куда мог исчезнуть Хаджиколев? Не веря в чудеса, я понимал, что где-то должна быть незамеченная мною пещера. И снова начал искать.
Время шло. Я пробирался среди подводных скал, скользил над голым песчаным дном, раздвигал ластами зеленые и коричневые водоросли, осматривая каждый камень, каждую трещину в скале.
Вдруг я заметил высокую морскую траву, которая показалась мне неестественно смятой. Кто-то пробирался здесь сквозь водоросли. Я двинулся вперед и через несколько минут оказался перед зияющей пастью пещеры. Уже через несколько метров меня окружал непроглядный мрак. Я колебался — двигаться дальше в темноте было невозможно. Я выбрался из пещеры, осмотрелся, чтобы запомнить место, быстро всплыл на поверхность, взял из лодки водонепроницаемый фонарь и через пять минут был снова в пещере.
В узком, не больше квадратного метра, проходе шум акваланга отдавался грозным невыносимым для ушей грохотом. Я осторожно пробирался вперед за бледно-желтым лучом фонаря, останавливался, прислушивался и снова двигался вперед. Прошел двадцать, тридцать, пятьдесят метров… Вода вокруг посветлела, даже фонарь стал не нужен. Наконец тоннель кончился. Я выплыл наверх. И вдруг передо мной открылось самое удивительное зрелище, которое когда-либо видел человеческий глаз!
Представьте себе пещеру размером с большой театральный зал, высота ее была метров пятнадцать, а длина не менее пятидесяти — шестидесяти метров. Ее заливал теплый мягкий свет. Как я позже установил, свет проникал через несколько небольших окон в своде и усиливался системой многочисленных серебряных зеркал.
На просторной площадке посреди пещеры и помещались сказочные сокровища.
Очарованный их видом, я снял акваланг, положил его на скалы у воды и благоговейно приблизился. Впереди, устрашающе подняв руки, высилась гигантская, метров десяти, статуя женщины, в которой я без труда узнал ассирийскую богиню Иштар. По обе стороны от нее, как стражи, стояли два величественных крылатых быка-человека, похожих на тех, что находятся в Британском музее. А дальше виднелись золотые статуи львов и пантер, вавилонского бога Ашура, божественного египетского быка Аписа; изящная, из золота и слоновой кости, Афина Паллада спокойно стояла рядом с ужасным, пожиравшим людей финикийским богом Ваалом, а в глубине, за множеством статуй, возвышалась целая гора покрытых клинописью пластинок. За восемь из них и была куплена «Волга».
Как завороженный, я медленно двигался между статуями. Здесь был добрый десяток кованых сундуков, уже поврежденных влагой и временем. Я поднял крышку одного — он был полон драгоценными камнями! Я зачерпнул их горстью и медленно высыпал обратно.
И вдруг человеческий голос — голос Мирона Хаджиколева, о котором я успел позабыть, заставил меня вернуться к действительности.
— Ни с места, руки вверх! Быстрее!
Не обращая внимания на приказ, я слегка повернул голову. В пяти — шести шагах от меня, у статуи с головой орла, появился Хаджиколев, в руках у него поблескивало весьма современное оружие.
— А, так это ты, горе-археолог, — с усмешкой сказал он. Нечего и говорить, ты нашел подходящее место для своей гробницы.
— А это все тот же Мирон Хаджиколев, — ответил я в том же тоне, — собственник телевизора и легковой машины, который ничего не знает о незаконной продаже золотых античных статуэток.
— Мерзавец! — прошипел он. — Неужели мне посчастливилось найти все это, чтобы отдать в ваши руки? — Глаза его лихорадочно блестели. — Все это мое, понимаешь? Только мое! Я самый богатый человек на свете! Если хочу, могу купить вас вместе с вашими музеями и всей рухлядью, что в них собрана. Да что говорить! Могу купить все ваше государство вместе с потрохами…
Я понял. Передо мной был человек, рассудок которого помутился при виде несметных богатств. Нужно было действовать быстро и решительно.
Видимо, я сделал какое-то движение, потому что он отскочил назад и заорал:
— Не двигайся — или буду стрелять!
— На твоем месте, прежде чем стрелять, я бы немножко подумал, — сказал я ледяным голосом. — В потолке трещины, он изъеден эрозией и от сотрясения воздуха может обвалиться не только на мою, но и на твою голову.
Предупреждение мое, вероятно, привело его в чувство, потому что он взглянул вверх. Воспользовавшись этим, я бросился вперед. Все, что было дальше, продолжалось не более секунды. Раздался выстрел, послышался гром, нет — ужасный грохот, пуля просвистела рядом, но в следующий момент я нанес ему удар кулаком в подбородок. Хаджиколев упал, выронив пистолет. В моих словах об обвале, видимо, был смысл — с потолка и стен катились камни. Стало темнее. Наверное, завалило некоторые окна.
Это на несколько мгновений отвлекло меня. Когда я на взглянул на своего противника, он полз к упавшему пистолету. В этот момент я перестал быть «молодым и способным археологом Каменом Страшимировым» и превратился в былого Дутика. Я кинулся на Хаджиколева. Началась дикая схватка. Жилистый Хаджиколев был, вероятно, сильнее меня. Борьба шла с переменным успехом. Наконец, призвав на помощь весь свой прошлый боксерский опыт, я сумел подмять его под себя. Но, схватив какую-то статуэтку, Хаджиколев ударил ею меня по затылку, и я на мгновение потерял сознание.
Но тут он совершил непоправимую ошибку: вместо того чтобы еще раз ударить меня, он бросился к пистолету. А я, вскочив, спрятался за колоссальной статуей финикийской Астарты. Хаджиколев прицелился метров с двадцати и выстрелил. И тогда случилось самое страшное. Со всех сторон с адским треском и гулом стали рушиться стены.
Пещера потонула во мраке. Послышался душераздирающий крик, и потом наступила зловещая тишина.
— Хаджиколев, — позвал я через несколько минут, — ты жив?
— Жив, — едва прозвучал его голос, — но ранен и завален камнями. Тут рядом со мной стена обрушилась…
— Подожди, я найду фонарик и попробую тебе помочь.
Было темно, как в могиле. Замирая от страха, что каждую минуту может обвалиться свод, я пополз к выходу. Место, где остались мои вещи, я запомнил хорошо и сейчас ощупью нашел их. Когда я зажег фонарь, то с ужасом увидел, что подводный проход в пещеру завалило.
Стараясь не думать об этом, я стал искать Хаджиколева. Нашел я его полузаваленным. Он был ранен и потерял много крови. Закрепив фонарь на ближайшей статуе, я начал раскидывать камни. Хаджиколев наблюдал за каждым моим движением, потом, не выдержав, спросил:
— Ты зачем это делаешь? Ведь я же хотел убить тебя? Теперь это все твое.
— Дурак! — ответил я раздраженно.
В конце концов я все-таки сумел отрыть Хаджиколева; Левая нога его была раздавлена и, вероятно, сломана. Сняв ремень, я туго затянул бедро раненого, чтобы остановить кровь. Потом сел на землю и вытер лоб.
— Плохи наши дела, — сказал я. — Проход завален. Если снаружи ничего не сделают, мы пропали.
По тому, как часто дышал Хаджиколев, я понял, что в нем происходит какая-то борьба. Но когда он заговорил, голос его был спокоен и казался как-то непривычно потеплевшим.
— Ты обо мне не думай. Даже если я спасусь, меня будут судить… Брось меня и спасайся сам. Я знаю, как это можно сделать. — Он повернулся, тяжело вздохнул и тихо сказал, как будто про себя:
— Видно, эти камни должны были обрушиться, чтобы вернуть мне разум… — Я ничего не ответил, а он продолжал громче: в пещере есть и другой выход. Я им не пользовался, потому что он выходит туда, где рыбаки сушат сети, там люди. Но я сейчас покажу тебе его.
Немного отдохнув, я взвалил раненого на спину и понес, а он, держа фонарь, указывал путь. Мы двигались по узкой трещине в скале в сторону берега и в конце концов очутились у другого подводного прохода, очень похожего на первый.
— Это тоннель примерно в десять-пятнадцать метров, — сказал Хаджиколев, когда мы на минуту прислонились к скале, чтобы передохнуть. — Я и так и эдак не смогу пройти. А ты иди и не думай обо мне.
— Мы оба должны выбраться, — возразил я. — Подожди меня здесь.
Я взял фонарь и вернулся назад за аквалангами. Свой я нашел сразу, а вот его аппарат исчез. Я понял, что при падении его задел какой-то камень и сжатый воздух взорвался, что и послужило причиной страшных разрушений.
Акваланг я закрепил на спине раненого.
— Дыши спокойно, не шевелись и свети, — сказал я ему. — А я тебя перенесу.
Он возразил — проплыть под водой пятнадцать метров ничего не стоит, но когда человек тянет за собой тяжелое тело, то задача эта превращается в самоубийство. В глубине души я был согласен с ним, но оставить его не мог, а другого выхода, чтобы спастись, не было. Надо было рисковать.
Опустив Хаджиколева под воду, несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, я зацепил свой живой груз и нырнул в чернильно-черную бездну. Уже на первых метрах мне стало ясно, что мое начинание обречено на провал — раненый был очень тяжел, а тоннель слишком тесен для двоих. Но возврата не было, и я изо всех сил плыл вперед. Силы быстро иссякали. Перед глазами пошли красные круги. Я понял, что это — конец. Когда я уже почти терял сознание, Хаджиколев сунул мне в рот мундштук акваланга.
Глотнув несколько раз воздух — поверьте, это стоило в тысячу раз дороже всех сокровищ Лизимаха! — я вернул ему мундштук.
Вскоре темнота рассеялась. Впереди обозначился светлый круг — это был выход из тоннеля.
Еще несколько мгновений, и мы выплыли на поверхность. Никогда в жизни я не ощущал так простые человеческие радости солнце, воздух, безграничный простор… Но уже тогда я знал: пройдет время, побледнеют воспоминания о пережитых ужасах, и я снова приду сюда, в эту пещеру, чтобы вернуть человечеству сокровища Лизимаха.
СВЕТОЗАР ЗЛАТАРОВ
