— Какую расу вы предпочитаете, не считая белой?
— Я не разбираюсь в расах, — сказал Жюльен. — Негритянские песни — это, по-моему, лучшее, что есть на свете.
— Какие периодические издания вы читаете?
— «Бермонскую газету».
— Считаете ли вы, что первое живое существо было рыбоподобным?
— На этот счет я ничего не могу сказать, — ответил Жюльен.
— Верите ли вы в самозарождение?
— Я верю в то, что все живые существа созданы богом.
— Как он их создавал?
— Это уж его дело, — ответил Жюльен. — Но почему…
— Какие числа вам чаще всего приходят на ум?
— Число два, — сказал Жюльен, — когда я вижу молодую девушку.
«Экзаменаторша» с удивлением посмотрела на Жюльена. Затем, записав что-то на листке, прочитала:
— Неспособность к абстрактному мышлению. Примитивность впечатлений. Бессвязность мыслей. Романтический беспорядок.
— Не могли бы вы мне наконец сказать, — спросил Жюльен, — к чему весь этот допрос?
Казалось, девушка сама ждала ответа, который через несколько мгновений последовал из кабины, расположенной в углу комнаты:
— Объект изучения. Нуждается в надзоре. Часовое дело.
Услышав эти слова, Жюльен спросил:
— Значит, я теперь вроде заключенного?
Губы девушки слегка задрожали.
— Все иностранцы, попадающие на остров, должны подчиняться здешним законам, — сказала она.
— А если я не стану подчиняться? — спросил Жюльен.
— Тех, кто не подчиняется, высылают в горы, а там много шансов умереть голодной смертью.
— А если я желаю возвратиться в мою страну?
— Это невозможно. Свобода передвижения предоставляется лишь иностранным купцам, связанным с нашим бюро торговли. Праздношатающиеся включаются в число жителей острова.
Она отчеканила эти слова отчетливее, чем любой аппарат.
— Как называется этот остров? — спросил Жюльен.
Девушка не ответила.
— Я полюблю его, потому что тут живете вы, — продолжал Жюльен.
Почему у него вдруг вырвалось это неожиданное признание? Ему казалось, что в глазах девушки горел добрый огонь. Может быть, Жюльен хотел развеселить ее, но лицо собеседницы осталось безучастным.
— Меня зовут Ирэн, — бесстрастным тоном сказала девушка-психолог. — А вот ваш гид.
Она указала рукой на дверь. Жюльен обернулся и увидел нечто вроде робота. Это его нисколько не удивило. Впрочем, вид у робота был довольно приятный. Он совсем не походил на обычные сложные механизмы, а имел человеческий облик и рост и сделан был из картона, из которого изготовляют обычно самых дешевых кукол. У этого удивительно худого существа вместо головы был плоский диск; плоские руки и ноги держались на легких шарнирах.
— Месье Зет покажет вам вашу столовую, ваш цех и ваше жилье, — продолжала девушка. — Он будет вас сопровождать. Он обладает способностью фиксировать все ваши движения, и воспроизведет их, как только мы этого потребуем.
— Значит, месье Зет — шпион, — заметил Жюльен.
Лицо девушки казалось гневным.
— До свиданья, мадемуазель, — сказал Жюльен.
Она сделала вид, что не расслышала. Несомненно, в этой стране не было места для общепринятых форм вежливости.
Готовый смириться со своей участью просто любопытства ради, Жюльен поклонился и вышел в коридор, сопровождаемый господином Зет, который резким, но достаточно учтивым жестом предложил следовать за ним.
Спустившись по мраморным лестницам, пройдя по длинным коридорам, Жюльен достиг тех мест, где отныне должен был поселиться. Молчаливый господин Зет проявлял удивительную любезность. Он указывал дорогу, грациозно изгибаясь и наклоняя голову. Жюльен попытался с ним заговорить.
— Не могли бы вы объяснить, куда вы меня ведете? — спросил он.
Господин Зет сделал жест рукой, который должен был означать: «Увидите сами». Несмотря на уклончивость ответа, у Жюльена сложилось забавное впечатление, будто между ним и роботом установилось нечто вроде товарищества, будто господин Зет хотел ему сказать: «Мы с вами в равном положении. Кто- то управляет, а нам остается только подчиняться».
Они очутились на террасе длиной, должно быть, не менее двух километров, к которой примыкали невысокие постройки. Под этой террасой и над ней расположены были другие, более или менее широкие, более или менее извилистые. Весь ансамбль имел слегка изогнутые очертания, но все же не походил на цирк. Глубиной он был метров триста. Жюльен облокотился на одну из балюстрад. Господин Зет последовал его примеру.
Внизу простирались площади и бульвары, вдоль которых виднелись своего рода стелы — каменные столбы вроде колонн и монументы из белого мрамора в виде различных геометрических тел, сверкавших всеми цветами радуги. Дальше вдоль необъятной равнины тянулись обширные поля, засеянные злаками, и бесконечные фруктовые сады. Линию горизонта замыкала высокая гора, вставшая, как стена. Издалека невозможно было различить, растет ли на ней что- нибудь.
На террасах взад и вперед расхаживали мужчины и женщины в разноцветных комбинезонах. Женщин можно было узнать по развевающимся волосам. У стариков (мужчин и женщин) походка, был такая же легкая, как и у молодых. Но не видно было детей. Без сомнения, все эти люди были заняты делом. Попадались, однако, и отдыхающие, которые, как Жюльен и господин Зет, стояли, облокотившись о перила, либо полулежали в креслах у балюстрад. Над городом светило ослепительное солнце, но необычные щиты, установленные над домами, отбрасывали густую тень. Жюльен вопросительно посмотрел на господина Зет, а тот поднял руку, как бы выражая ему сочувствие. Жюльен снова устремил взгляд в сторону гор. На горизонте плыли огромные тучи, рассекаемые молниями. Казалось, какое-то препятствие вставало на их пути и они не могли достигнуть лучезарного города.
— Как все это красиво, — пробормотал Жюльен.
Господин Зет вызвался провести его вдоль террасы. По дороге им встретилось несколько человек — здесь людей было немного, — но никто не обратил на них ни малейшего внимания. Жюльен был одет так же, как и все, а господин Зет, без сомнения, был персоной не более значительной, чем какая-нибудь стиральная машина.
За острым углом одной из стен Жюльен заметил широкий портал, ведущий в большой зал. Туда и провел его господин Зет. Они очутились в огромной столовой, где в различных направлениях стояли длинные столы, образуя то ромбы, то параллельные линии. Столы были сервированы, как в любом ресторане. Зал начал заполняться людьми. Робот остановился перед стулом с номером 5027. Тогда Жюльен заметил, что эта же цифра была выведена у него самого на правом рукаве. Он сел за стол и стал терпеливо ждать, а господин Зет занял место у входной двери. Когда возле Жюльена уселись сотрапезники, другой робот принес и роздал галеты. Все принялись жевать. Жюльен последовал примеру своих безразличных соседей и нашел эту пищу очень вкусной. Люди вокруг него говорили по-английски. Наконец Жюльен, собрав все свои познания в этом языке, произнес:
— Меня не представили вам, господа. Жюльен Грэнби.
— Назэр, — произнес сосед справа.
— Элуа, — сказал человек, сидевший напротив.
— Я новичок, — продолжал Жюльен.
— Знаем, — отрезал Назэр, а человек, назвавшийся Элуа, улыбнулся, будто извиняясь за своего друга.
Вид у Назэра был очень мрачный, чему немало способствовали его черные брови. Зато Элуа казался беззаботным.
— Тогда вы должны понять, как мне трудно, — продолжал Жюльен. — Я не привык к вашим порядкам. Чего хотят от меня, простого путешественника?
— Здесь нет путешественников, — произнес Назэр.
— Одни только ремесленники, — добавил Элуа.
Воцарилось молчание. Затем Жюльен задал вопрос:
— Почему мужчины и женщины не едят в одном ресторане?
— Супружеские пары встречаются по вечерам и в выходные дни.
— А кто не женат?
— Те ожидают назначения, — объяснил Элуа.
— Назначения?
— Евгеника, — ответил Назэр. — Психологические и физиологические исследования. Вы, конечно, происходите из очень примитивного племени.
— Значит, здесь обходятся без встреч?
Элуа и Назэр переглянулись и продолжали есть галеты. Слуга-робот принес в огромном графине золотистожелтый напиток. Жюльен предложил налить соседям, но те отказались. Тогда он налил себе. Напиток слегка походил на сидр.
— Почему не видно детей? — спросил Жюльен.
— Они в школе или на стадионе, — ответил Элуа. — Домой они попадают поздно вечером.
Жюльена Грэнби обескуражило безразличие, с каким отвечали на его вопросы. Однако в голосе этих людей звучали и мягкие нотки, напоминавшие о покое и каком-то неведомом счастье.
Жюльен замолчал, решив послушать разговоры соседей. Одни говорили об изменениях в атмосферном давлении, другие — о ежедневной выработке маниоки, сборе сладких бататов или о местах для разведения шампиньонов и изготовлении галет из всех этих продуктов. Было похоже, что здесь не употребляли мяса.
