Последний долгожитель
Немного о венгерской фантастике
(Предисловие)
Любопытную книжицу обнаружил не так давно в одной из библиотек города Кечкемета ученый-литературовед Андраш Богнар.
Рукописная книга эта относится к концу XVIII века. Неизвестный автор собрал в ней стихи, песни и эпиграммы; немалая часть этих произведений представляет значительный интерес с точки зрения истории литературы. Нас, однако, больше интересует один прозаический, написанный в виде диспута фрагмент, где обсуждается вопрос: 'живут ли на Луне люди?' И автор отвечает на поставленный вопрос утвердительно!
Не следует думать, будто нами движет жажда поисков традиций и воссоздание их, но сам факт несомненен: найденную рукопись можно считать одной из предшественниц венгерской научно-фантастической литературы. Тем самым перед нами новое доказательство того, что научная фантастика — явление, свойственное не только XX веку, фантастика возникла не в наши дни, но одновременно с самой литературой, она, подобно грунтовым водам, пролагала себе пути под землей и время от времени родником пробивалась на поверхность. Если в применении к мировой литературе мы можем сказать, что научно-фантастический жанр ведет свое начало с древнейших времен, что его темы, идеи, основные мысли могут быть прослежены в старинных сказаниях, в античных мифах и легендах, равно как и в 'Сказании о Гильгамеше', или в поэмах Гомера, или в Библии, то необходимо признать, что и история венгерской научнофантастической литературы за истекшие несколько столетий также свидетельствует в пользу этого нашего утверждения.
Предпосылки научной фантастики всегда возникают в периоды сбпиальных и научно-технических революций, они появляются в тот момент, когда человечество, совершая революционные преобразования, надеется на качественное улучшение миропорядка. Да и вообще научная фантастика — это жанр надежды и упования, и лишь очень редко — в тяжелые времена — она становится прорицательницей, предвещающей апокалипсис. Однако следует оговориться, что даже эти апокалиптические по своему характеру произведения, как правило, завершаются счастливым концом: зло повержено, и справедливость торжествует. В научной фантастике, как в зеркале, отражаются мечты и грезы человечества — хотя иной раз сны эти кошмарны, — и при анализе сюжета научнофантастических произведений никогда не следует упускать из виду такой аспект, как взаимосвязь с общественным развитием.
История венгерской научной фантастики насчитывает приблизительно два столетия или чуть больше, если принять во внимание возникшие в эпоху Просвещения под влиянием французской литературы утопии, романы-фантасмагории, фантастические путешествия (к примеру, насыщенный философской мыслью роман Дёрдя Бешшенеи 'Путешествие Тарименеша'). Однако оригинальные венгерские произведения в этот период возникают лишь эпизодически, гораздо чаще мы встречаем переводы и переложения с иностранных языков. Известную книгу Гольберга 'Подземное путешествие Миклоша Климиуша', переиздававшуюся неоднократно, наши предки, не менее нас тяготевшие к фантастике, зачитывали до дыр.
В первые десятилетия минувшего века, в годы, которые у нас принято называть Периодом реформ, утверждает себя оригинальная венгерская литература, оживляется книгоиздательская деятельность, создаются газеты и журналы, где одно за другим появляются на свет произведения фантастического жанра, написанные в серьезном или же сатирико-юмористическом ключе. Венгрия тех времен стремится стать на путь буржуазного развития, а ее интеллигенция и писатели размышляют о путях и возможностях национального и человеческого самоутверждения; фантазия рисует самые разные — зачастую противоречащие друг другу — картины будущего. Зарождается также научно-популярная литература, влияние которой сказывается и на художественной литературе. Фантазируя, писатели «открывают» идеально организованные, совершенные общества, некий 'прекрасный новый мир', к примеру, на Луне или же в неизведанных доселе краях Земли, а то и под землей. Из литературы этого периода упомянем лишь два произведения.
Герои повести Ференца Нея 'Путешествие на Луну' (1836) достигают цели на воздушном корабле. На Луне они обнаруживают рационально построенное общество и, естественно, массу фантастических изобретений и приборов, вроде законсервированного в хрустальных трубках солнечного света или транспортных средств, приводимых в движение с помощью магнетизма, искусственного дождя и т. д.
Рассказ Миклоша Йошики 'Последние дни' (1847) уводит читателя в далекое будущее и на далекую планету, затмевая фантазию современных писателей- фантастов множеством остроумных идей. Тут и обитатели планеты, обладающие телепатическими способностями, и диковинные животные, и самолеты, и подводные суда, гибкое стекло, и блаженные, неземные края, а на этом необычайном фоне развивается столь же необыкновенная эфирно-бесплотная любовь.
После поражения революции 1848–1849 годов и освободительной борьбы долгое время мы не находим в венгерской литературе следов научно- фантастической тематики. Нация смирилась с настоящим, избрав позицию пассивного сопротивления, и взирала на будущее, почти не питая надежд.
Лишь в обширном творчестве Мора Йокаи появляется фантастическая и научно-фантастическая тема — поначалу в одном-двух коротких рассказах, позднее же, начиная с семидесятых годов, — в нескольких романах, которые позволительно считать классическими образцами, предшественниками современной венгерской научно-фантастической литературы. С полным основанием можно утверждать, что романы и рассказы Йокаи заложили фундамент венгерской научной фантастики; их разнообразие, занимательная фабула, насыщенность знаниями точных наук, интерес к общественным проблемам, гуманное содержание, изумительное богатство языка вызывают восхищение даже у современного читателя.
Особое место среди этих произведений занимает вышедший в 1872 году трехтомный 'Роман будущего столетия'. Но великолепны и роман об Атлантидепод названием «Океания», и утопическая робинзонада 'Там, где деньги — ничто' или пронизанная горечью сатира 'Вплоть до Северного полюса', не говоря уж о множестве рассказов. С тех пор не было в Венгрии писателя, который по силе', художественного воображения превзошел бы Йокаи. Впрочем, и с популярностью его тоже никто не мог бы соперничать.
Из всех венгерских писателей М. Йокаи и поныне привлекает самую обширную читательскую аудиторию. Литературное воздействие его трудно переоценить.
Конец прошлого века и начало нынешнего столетия выдвинули массу подражателей Йокаи, писателей, которые не могли высвободиться из-под его влияния. Титус Товельди, писатель с неудачно сложившейся судьбой, создавший в романе 'Новый мир' картину утопического коммунистического общества, был не меньшим последователем Йокаи, чем, например, Иштван Макай, который в романе 'Аэроплан на Луну' занимался исключительно научными и техническими проблемами и с посрамляющей Ж. Верна и Г. Уэллса точностью предугадал реальный полет на Луну.
Буржуазное развитие конца века, расцвет промышленности, техники, науки и в Венгрии сопровождается блестящим взлетом научно-фантастической литературы. Почти одновременно с выходом в свет оригиналов переводятся на венгерский язык произведения Ж. Верна, Г. Уэллса, Робида, Эд. Беллами, Росняи, Лассвитца, Жулавского и других, да и венгерские писатели все чаще и чаще обращаются к фантастике. Они создают множество произведений для молодежи, приключенческих романов, книг научнопопулярного или развлекательного характера, но в это же время зарождается и немало ценных философских или социально-критических работ. В них очень легко распознать и влияние обостряющихся классовых противоречий, и новые идейные направления, и напряженную, полную неразрешимых конфликтов атмосферу внутри Австро-Венгерской монархии, но все действия, события, факты — по вполне понятным причинам — перенесены в будущее, прошлое или заключены в рамки фантастических ситуаций.
В первое десятилетие текущего века писатели, сгруппировавшиеся вокруг журнала «Нюгат» ('Запад'), поставили своей целью обновление венгерской литературы. Идейная направленность этого журнала была неоднородна: буржуазно-либеральные устремления соседствовали с социалистическими воззрениями. Многие из писателей «Нюгата» обращались к жанру фантастического и научно-фантастического романа и рассказа. Упомянем среди менее значительных имена Золтана Амбруша, Иштвана Сомахази, Виктора Чолноки, Кароя Мераи-Хорвата, Лайоша Биро и Дюлы Уй, отметив при этом, что крупнейшие представители этого направления, такие, как Михай Бабич, Деже Костолани, Геза Чат или Геза Лацко, часто облекали идейное и общественное содержание своих произведений в научно-фантастическую форму.
Следует особо отметить другого классика венгерской научной фантастики, глубокого мыслителя и разностороннего художника Фридеша Каринти. Каринти был страстным поборником разума, здравого смысла — и это в период разгула самых неразумных, бессмысленных страстей человеческих! Естественно, что творчество такого писателя могло пойти лишь по руслу сатиры, и действительно, научно-фантастические романы и новеллы Каринти носят сатирический характер.
Ф. Каринти сознательно провозглашает себя последователем Свифта, продолжая в двух своих романах описания путешествий Гулливера. Роман 'Путешествие в Фа-ми-ре-до' рисует конфликт между разумными, говорящими механизмами и живым человеком, роман «Капиллария» вскрывает фантастические, противоречивые особенности взаимоотношений между женщиной и мужчиной. Повесть 'Тысячеликая душа' утверждает вечную силу в неистребимость человеческих идеалов, а 'Небесный репортаж' в духе Данте воспевает всепобеждающую силу любви. В своих рассказах Каринти зачастую выступает с протестом против войны и всяческих форм бесчеловечности, смело провозглашает победу разума. Из венгерских писателей двадцатого столетия Каринти больше всех интересовался естественными науками, многими своими находками и «изобретениями» он не раз опережал мировую научно-фантастическую литературу.
Первая мировая война и у нас, в Венгрии, вылилась в революцию; после подавления Венгерской советской республики в стране воцарился фашистский режим Хорти. В период между двумя мировыми войнами в венгерской научной фантастике можно проследить два резко отличающихся направления. В книгах, рассчитанных на юного читателя, очень часто встречалась проповедь национализма и шовинизма вперемешку с техницистскими теориями и тенденциями. Эти романы порождали в читателе смехотворные мечтания, расписывая перспективы венгерского мирового господства, воссоединения Венгрии и США; они изобиловали описаниями умопомрачительных чудес техники, не раз содержали подстрекательства против соседних народов и каких бы то ни было форм социализма.
Писатели другого направления в духе ранее намеченных традиций продолжали борьбу за идеи гуманизма и социализма, выступали против национализма во имя будущего человечества. Правда, произведения такого рода подчас носили оттенок горечи и пессимизма, но по тому времени они другими быть и не могли: мало кто тогда верил в освобождение и в возможность реального осуществления социализма. Михай Бабич написал проникнутый духом горького разочарования роман о 'вечной войне', другие писатели, рисуя апокалиптические видения, передавали свой страх перед надвигающейся угрозой немецкого фашизма.
Однако интересно отметить, что первый (к сожалению, утерянный) роман писателя-социалиста Петера Вереша был написанной по всем правилам утопией, в какой-то мере отражающей влияние Эптона Синклера. Здесь необходимо упомянуть, что в те годы в Венгрии выходило большое количество переводов, и венгерский читатель имел возможность ознакомиться не только с произведениями западных авторов, но и с фантастикой Алексея Толстого, Ильи Эренбурга, Мариэтты Шагинян или Валерия Брюсова.
Лучшим произведением той поры явился роман «Казохиния» Шандора Сатмари, писателя 'одной книги', но этой единственной его книге была уготована
