— Это все, что вы хотели бы мне сказать?
— Пока все.
— Предположим, я исчезну. Чем это вам поможет? Или вы так свято полагаетесь на своего секретаря?
Раджио сделал шаг вперед. Расстояние между ними не превышало трех метров. Петер не отступал от зеркала. Опершись обеими руками о стол, певец яростным шепотом бросал ему в лицо:
— Убирайтесь прочь, ничтожество! Со мной шутки плохи! Вы осмелились шутить над величайшим артистом!
Петер рассмеялся.
— Разве я вас оскорбил? Уж не собираетесь ли вы вызвать меня на дуэль? К сожалению, у меня нет такого оружия, как у вас, маэстро…
— Вон отсюда! — Раджио побагровел от гнева.
Петер продолжал дразнить его:
— Я уйду, но заберу с собой ежа. Даже его я не оставлю рядом с обыкновенным наемным убийцей!
— Берегитесь! Если бы я не…
— Неужто вы меня пожалели? Какое благородство!
Раджио тяжело дышал. Сдавленным голосом он прошипел:
— Безумец! У вас нет доказательств, вы не в состоянии мне повредить! Без улик нет уголовного дела!
— А если улики есть?
— Нет! И быть не может! — Раджио рассмеялся. — Вы, милейший, быть может, кое о чем догадываетесь, но с этим далеко не уедешь!
— Чего же вы ждете в таком случае?
— Ты сдохнешь, крысеныш!
— Ну, наконец-то!
— Сдохнешь, и не потому, что догадался, а потому, что осмелился нагло вести себя со мной!
— Прошу вас, маэстро, начинайте!
— Рогсо impudente!
Петер не спускал глаз с лица итальянца. Тот слегка наклонился вперед, шея его раздулась. Петер расслабил мышцы, взметнул в воздух руки. В ту же минуту дверь с грохотом распахнулась, кто-то ударил Петера по ногам. Он упал. Зеркало на стене разлетелось вдребезги, осколки посыпались на лежащего на полу Петера. Слышался топот, громкие голоса…
Петер поднял голову в тот момент, когда на запястьях мертвенно бледного Раджио щелкнули наручники. Кто-то приподнял Петера. Потный, со спутанными волосами человек кричал ему в ухо:
— У тебя все в порядке?
— Что в порядке? — вяло переспросил Гонда.
— С тобой ничего не случилось? Завяжите певцу рот! Впрочем, оставьте, сейчас это уже лишнее.
Петер с трудом выпрямился и отряхнул костюм. Потом посмотрел на Раджио, на груду осколков.
— Всю силу вложил, так старался! Совсем выдохся…
— Послушай, если б я тебя не свалил… Что за шуточки, черт побери!
— Теперь денек-другой он будет безвредным.
— Уведите его, сержант, — сказал Сакач. — Поставьте у двери троих. Шипош, отыщи секретаря! Я подойду попозже, а пока никаких сообщений в печать! Петер, что с тобой?
Петер прислонился к стене, слабо улыбнулся.
— Замедленная реакция. Выпьем где-нибудь по чашечке кофе? — Неожиданно он рассмеялся. — Хороший бы я был покойничек!
— Перестань паясничать! — рассердился Сакач, но не выдержал и улыбнулся. — Пошли… А, черт! Послушай, кто там чавкает?
Петер посмотрел на стол, где лежал портфель. Бока портфеля то раздувались, то опадали.
— Оттокар доедает остатки рогалика…
Шарика молча вязала. Петер стоял, прислонясь к зеленой кафельной печке. Каждые пять минут он смотрел на часы. Наконец, когда прошло около часа, терпение у него лопнуло.
— Шари, сыграем гавот Баха? Если он и к тому времени не придет, я пойду ему навстречу.
— Может, ты сам мне расскажешь?
— Нет. Имре вел следствие. Это он обо всем догадался. Я только в конце помог ему. Садись за пианино…
Они играли коду, когда дверь открылась и в комнату быстрыми шагами вошел сияющий и разгоряченный Сакач.
— Раджио все отрицает, словно ему за это платят. Кстати, ему уже вообще не платят. А секретарь раскололся и все выболтал. Завтра мы продолжим допрос, а сегодня я свободен.
— Хотите что-нибудь выпить? — спросила Шари.
— Сейчас? Нет. Зачем? Все уже позади.
Шари устроилась поудобнее в качалке.
— Теперь рассказывайте, я сгораю от нетерпения. Пети ни за что не хотел говорить до вашего прихода.
Петер распахнул окно и тоже сел.
— Лучше, если ты расскажешь, Имре. А я буду подавать реплики. Сигарету?
— Поезда… — начал Сакач. — Знаете, составы формируют на сортировочной горке, откуда их отправляют. На горке стоят разные вагоны. Сортировщик скатывает их вниз, и вагоны, предназначенные для одного поезда, образуют состав. Расцеплять и составлять — в этом весь фокус! Конечно, помогла и случайность. Могло быть хуже. Но, с одной стороны, мне сопутствовала удача, с другой — у меня были превосходные помощники. Вы, Шари, ты, Пети и — Сакач улыбнулся — Оттокар. Да, не забыть бы давно усопших! Вашу прапрапрабабку, Шари, Агату Корнелиус. Помогли и другие: прежде всего Гере, монтер из консерватории, библиотекарша из газетного архива Национального музея, намеченная жертва — Хрдличка, боксер Буги и еще несколько человек. Ну, и, конечно, сам Раджио.
Итак, — он глубоко затянулся сигаретой — начнем по порядку. Очень удачно, Шари, что вы оказались такой страстной поклонницей Раджио. Вы, возможно, не помните, но, когда я пришел к вам в первый раз, вы бросили фразу, которая сдвинула во мне подсознательный логический ряд. Отвергнув мои смутные догадки, вы разбудили и отправили на горку железнодорожного стрелочника. Помните, вы с возмущением сказали: 'С таким голосом убивать?!' Да, именно так все и происходило. Таким голосом он убивал. Среди несчастных случаев со смертельным исходом, которые меня насторожили, есть обстоятельство, на котором следует задержаться. Я имею в виду случай в Веймаре. Смерть Мануэлы. Почему одновременно с ней он не убил Картера? Объясняется все просто, и именно поэтому в Сегеде не было нужды завязывать ему рот. Убийство требовало от него такой концентрации энергии, что новую попытку он мог сделать лишь несколько дней спустя. Скорпион не жалит два раза подряд… Смертельные случаи в сходных обстоятельствах сами по себе подозрительны, но тут они, словно нитью, были связаны с постоянным присутствием на месте происшествия знаменитого тенора Радздио. В старом номере итальянской газеты, которую я откопал в архиве Национального музея, мне удалось найти любопытную заметку. Она-то и помогла мне понять причину вашей перепалки с Пети по поводу испорченного портрета бабушки Агаты Корнелиус. Петер сбил краску не свистком, а интенсивным пучком ультразвуковых волн. Этот пучок излучался из свистка, и именно он отслоил с полотна кусочек старой краски.
Так же как на картине в боковом алтаре собора св. Петра. В свое время этот случай настолько возмутил итальянского искусствоведа, что он разразился гневной статьей, обвиняя туристов во всех смертных грехах. А между тем таким туристом-вандалом был Раджио: в память о своем чудесном выздоровлении он ежегодно в день Бианки поднимается на хоры собора, чтобы взять верхнее фа-диез. Он сам признавался в этом, одному репортеру, когда еще не подозревал о том, что наделен столь опасным даром. Его горло способно издавать не только звуки, которые мы слышим, но и излучать ультразвуковые волны.
— Именно это я и хотел повторить в сегедском соборе, — вставил Петер.
— Ты пришел к этой мысли, потому что ты музыкант.
— Меня натолкнула на нее и игра с Оттокаром. Но я не был уверен. Только инстинктивно чувствовал что-то. А ты…
— В Сегеде я был уже совершенно уверен, но хотел увидеть собственными глазами, как он это делает. Очень хорошо, что ты туда приехал, я до сих пор еще не поблагодарил тебя… Одним словом, я проверил, можно ли и в самом деле убивать ультразвуком. Волновые колебания свыше шестнадцати килогерц способны воспринимать некоторые животные. Это, разумеется, всем известно, — добавил Сакач извиняющимся тоном, — я повторяю только для полноты картины. Итак, собаки, морские свинки, крысы, например, отлично слышат звуки в диапазоне тридцать восемь — сорок килогерц; кузнечики, саранча — от восьми до сорока; летучая мышь, которая получает информацию по принципу радара, — на частотах от двадцати пяти до. Шестидесяти килогерц. По сравнению с обычными звуками, которые улавливает человеческое ухо, ультразвуковые волны позволяют получать гораздо большую плотность потока энергии. Они легче передаются, фокусируются, преломляются. Их можно использовать для смешивания жидкостей, дробления металлов, получения эмульсий, суспензий. Ультразвуком можно очищать воздух от парящих в нем пылинок, дезинфицировать, истреблять бактерии, насекомых, грызунов; им лечат кожные язвы, ревматические, мышечные и суставные боли. Он способен разрушать полимеры. Ультразвук применяют дантисты, с его помощью делают операции мозга. И в заключение следует отметить еще один факт. Он заключается в том, что точно направленный ультразвуковой пучок определенной плотности и интенсивности способен поразить нервную систему человека и вызвать паралич — даже паралич сердца. В случае, о котором я говорю, ультразвуковым генератором является не что иное, как тренированное горло певца Раджио.
О том, как он это делает, скажу позднее. Когда я пришел к этому выводу, я понял, что должен отправиться на место преступления. Ближе всего была консерватория. Там я беседовал с одним общительным монтером, который был очевидцем несчастья с Картером и рассказал мне обо всем. По его словам, Раджио, когда пел, повернул голову в сторону. Тогда я не сообразил, в чем дело, догадка пришла лишь по дороге в Сегед. В поезде, слушая радио, я узнал о том, что любимое развлечение Раджио — бильярд. Тут мне вспомнилась такая мелочь: электромонтер во время работы ругал деревянную, 'твердую, как мрамор' обшивку стен зала консерватории. Будучи знатоком бильярда, Раджио в консерватории убил не 'прямым попаданием'. Пучок смертоносных лучей отразился от деревянной обшивки и попал в цель. Выражаясь языком бильярдистов, Раджио 'сыграл дуплетом'. Почему он так сделал, я пока не знаю, со временем это, очевидно, удастся выяснить. Вероятно, впереди сидел высокий человек, который заслонял Картера, и Раджио не смог «прицелиться» прямо в жертву.
