В 17 веке появились первые издания Codex Argenteus, поначалу в отрывках. На кодекс обратил внимание советчик и друг австрийского императора Рудольфа II Ричард Штрейн. При его содействии манускрипт был перенесен в Прагу. В 1648 г. Прага была взята шведами. В числе прочих сокровищ они взяли и кодекс. Вскоре Codex Argenteus был поднесен в дар шведской королеве Христине. Она передала его Исааку Воссиусу, и из Стокгольма кодекс очутился в Нидерландах. Там его купил граф де ла Гарди, который облек листы в серебряный переплет и подарил драгоценную книгу университету в Упсале.
По отзыву Меркатора, рукопись в Вердене имела 330 листов. Когда же достигла Упсалы, их число сократилось до 187. Особенно много утратилось при похищении кодекса из Праги.
В конце 19 века произошла еще одна история, связанная с кодексом. Уже в Упсале кто-то вырезал из кодекса еще 10 листов. Поиски ни к чему не привели. Только спустя 23 года после кражи листы вернулись на место: библиотекарь университета был призван к одному умирающему, который вернул то, что некогда выкрал.
Codex Argenteus — не единственный памятник на готском языке. Мы не будем утомлять Уважаемого Терпеливого Читателя рассказом о судьбах других кодексов и отрывков; приключения книг, как известно, бывают еще более долгими и захватывающими, чем приключения людей.
О языке, которым написан этот памятник, М. М. Гухман («Происхождении строя готского глагола», 1940) пишет, соглашаясь с мнением «буржуазных ученых», что «мы здесь имеем дело со своеобразным готским „литературным“ языком, проделавшим уже довольно длительную историю». Она указывает на то, что готский был языком межплеменного общения (Приск пишет: «Скифы, будучи сборищем разных народов, сверх собственного языка варварского охотно употребляют язык уннов или готов…») Именно такие языки обычно избираются миссионерами; поэтому перевод библии именно на готский (а не лангобардский, как пишет Лесной) был делом вполне логичным и оправданным.
В литературе о «темных» веках то и дело мелькает это имя: Ульфила.
Весьма популярная книга Франко Кардини «Истоки средневекового рыцарства», изданная у нас в 1987 году, довольно подробно останавливается на теме христианизации варваров (глава «Бог-миротворец среди народов-воинов»). Кардини прямо называет готов народом, «внесшим первый и наиболее самобытный вклад в распространение новой веры среди германцев». Не желая переоценивать индивидуальный вклад Ульфилы, тем не менее Кардини утверждает: «Он готский пастырь, готский апостол, переводчик-толмач. Он одновременно для готов и св. Павел и св. Иероним… Он единственный в своем роде пример варвара, который сумел заложить прочные религиозные основания в жизнь своего народа, самоотверженно трудиться над переводом на готский язык текстов Священного писания. Таким образом, он избрал самый трудный, но в то же время и самый достойный путь, ведший готов к христианской этике. Куда проще было бы отказаться от родного языка и без долгих размышлений принять дух и букву греческого варианта нового христианского мышления.
Личности епископа Ульфилы, — пишет дальше Кардини, — принадлежит особая роль в соединении классической христианской культуры с самобытной духовностью готов».
Кардини, пожалуй, подробнее всех останавливается на этом своеобразном явлении. Другие лишь упоминают: был еще такой Ульфила, переводил библию на готский язык.
Взяв в руки учебник готского языка, соавторы неизбежно столкнулись с епископом Ульфилой, что называется, нос к носу. Собственно говоря, язык-то готский сохранился именно потому, что Ульфила в свое время влил это вино в сосуд, который не разбивается: в Священное писание.
И это само по себе делает фигуру готского епископа значительной и очень-очень любопытной…
И стали мы приглядываться да присматриваться. С эдаким проницательным ленинским прищуром. А каков он из себя был, этот Ульфила?
Кардини что-то говорит о его «биографии»; между тем, о личности епископа не пишет решительно никто. Даже Кардини.
Энциклопедии, изданные до революции, сообщают сведения о нем настолько разнообразные и взаимоисключающие, что впору детектив сочинять. Одни утверждают, что Ульфила был готом. Другие — что каппадокийцем, как многие Отцы Церкви того периода. Одна немецкая книга, точа слезу, поведала душещипательную историю «каппадокийской рабыни» и «готского воина», плодом любви которых и был будущий епископ Ульфила…
Надо полагать, нрав у епископа был крут. Что же это за пастырь был такой, если всю жизнь его называли довольно странным (если вдуматься) для духовного лица именем, которое дословно означает «Волчонок»?
Профессор Д. Беликов из Казанского университета (1887), автор наиболее полной монографии, посвященной Ульфиле, приступает к своему рассказу решительно:
«Его [
Труд Беликова, хоть и объемен, хоть и содержит бесценную информацию и драгоценен обильными цитатами, но вряд ли может быть принят за основу в силу некоторых его специфических особенностей. Симпатии уважаемого профессора к предмету его исследования — к Ульфиле — простираются настолько, что автор изо всех сил пытается выгородить своего героя и обелить его, насколько это возможно, от обвинений в еретичестве.
Особенно он настаивает на возможном православии Ульфилы в тех случаях, когда речь заходит о гонениях на христиан в готских землях.
Надобно отметить, что старые готские князья (риксы, судьи) не сидели сложа руки и не наблюдали безвольно, как христианская вера подтачивает древлее благочестие. Особенно прославился гонениями известный не только в церковной, но и в светской истории «король» Атанарих (в житиях он фигурирует как «Юнгерих»). Это был своего рода Диоклетиан готского мира.
И вот выясняется, что канонизировать замученных им христиан невозможно по той неприятной причине, что они были еретиками.
Поэтому производится некоторая подтасовка, после чего пострадавшие в гонение объявляются православными (вкупе с Ульфилой, которого только «потом» сбили с панталыку коварные ромеи)…
Мы не уверены, что этому «благочестивому обману» стоит верить. Мы предпочитаем принимать Ульфилу таким, каков он был.
Чтение огромного количества источников, часто противоречащих друг другу, а то и взаимоисключающих, в конце концов, привело к воссозданию следующей картины.
В конце 3 в. готы произвели ряд опустошительных набегов на Каппадокию, угнав оттуда большое количество рабов. Многие из этих каппадокийцев исповедовали уже христианство.
Рабы у готов жили приблизительно так же, как крепостные в России, а может, и получше. Ульфила, видимо, родился в одной из таких семей.
Однако мы предполагаем, что сам он рабом не был, иначе не смог бы занять такое высокое положение в церковной иерархии (Апостольское правило 82: «Не позволяем в клир производити рабов без согласия господ, к огорчению владетелей их. Ибо от сего происходит расстройство в домах. Аще же когда раб и достоин явится поставления в степень церковную… и господие соизволят, и освободят, и из дому отпустят: да будет произведен».)
Предположив, что Ульфила вырос в христианской среде и был, как сообщают историки, чтецом в местной церкви, добавим от себя: обладал исключительным врожденным филологическим чутьем и легко говорил на готском и греческом (вернее, каппадокийском греческом).
За двуязыкость, видимо, был взят толмачом, когда готы отправили какое-то посольство к римскому императору. По какому поводу готы беседовали с императором — о том не сообщает решительно никто. В истории Ульфилы это и не важно.
Все указывают, что посольство отправлено было в Константинополь. Называют год: 341 год. Однако в том году император римский Констанций сидел не в Константинополе, а в Антиохии.
А знаменитый епископ Евсевий Никомидийский, который, согласно преданию, и слепил из тридцатилетнего варвара по прозванию Волчонок епископа, был человеком старым и вряд ли покидал столицу.
Назревало неприятное противоречие. Либо Ульфиле не тридцать лет тогда было, либо не Евсевий рукоположил его, либо…
Однако цепочка противоречий порвалась сама собой. В том же 341 году в Антиохии проходил церковный собор, и Евсевий на том соборе был и интриги свои плел.
Стало быть, все сходится: посольство к Констанцию, 341 год, тридцатилетний толмач, Евсевий Никомидийский… только не в Константинополе, а в Антиохии.
Почему историки так держатся за то, что рукоположил Ульфилу именно Евсевий?
Евсевий Никомидийский, чрезвычайно любопытная фигура в истории 4 века, был родственником императора Юлиана, известного под прозвищем Отступник (пытался реставрировать язычество). Евсевий — один из оплотов арианской ереси, исключительно ловкий политик и царедворец. Предание делает Ульфилу продолжателем, чуть ли не «духовным наследником» Евсевия, который умер в том же 341 году, осенью.
Дальнейшая деятельность Ульфилы связана с переводом библии на готский язык, с проповедью христианства и, наконец, с гонениями (позднее Ульфила назовет себя «исповедник»). Когда Атанарих начал жечь христиан в их храмах, Ульфила обратился к императору Констанцию с просьбой принять в Империи бедствующих. Просьба была выполнена.
Так образовалась в Мезии довольно большая готская христианская община, которая просуществовала, согласно некоторым источникам, до 9 века.
В дальнейшем, когда политические соображения заставляли готских вождей принимать христианство, они принимали его в том виде, в каком оно существовало в ОФИЦИАЛЬНЫХ КРУГАХ ИМПЕРИИ. А в этих кругах христианство существовало почти весь 4 век в форме арианства.
Мы предполагаем также, что деятельность Ульфилы развивалась среди везеготов. Называет Ульфилу «везеготским епископом» и М. М. Гухман, ссылаясь на то, что это мнение «общепринято».
Историк Сократ, продолживший в 5 в. церковную историю Евсевия Памфила, сообщает об Ульфиле в связи с соперничеством двух везеготских вождей, Атанариха и Фритигерна:
«Пребывавшие за Истром варвары, называемые готами, подняв междоусобную войну, разделились на две части: одной предводительствовал Фритигерн, а другой Атанарих. Когда Атанарих оказался сильнее, Фритигерн обратился к римлянам и призвал их на помощь против своего соперника. Это дошло до сведения императора Валента, и он приказал расположенным во Фракии войскам помочь варварам в походе против варваров. Они одержали над Атанарихом победу за Истром и обратили врагов в бегство. Это послужило поводом к принятию христианства многими варварами, ибо Фритигерн в знак благодарности за оказанную ему услугу принял веру императора и склонил к тому же подвластных ему. Поэтому и до сих пор большинство готов придерживается арианства, приняв его тогда ради императора. тогда же и Ульфила, епископ готский, изобрел готскую азбуку и, переведя на готский священное писание, подготовил варваров к изучению божественных глаголов. Когда же Ульфила научил христианству не только подвластных Фритигерну, но и подвластных Атанариху варваров, тогда Атанарих, считая это искажением религии, подверг наказаниям многих принявших христианство, так что варвары, придерживавшиеся арианства, стали мучениками»
