Вместе с тем тематический сборник имеет и свои преимущества: читатель как бы входит в комнату, где собрано десятка два разных людей; каждый из них в силу своего умения и таланта рассказывает историю — так из суммы новелл рождается яркий букет, как из множества ночей Шехерезады, веселых и скучных, ярких и обыденных, родилась «Тысяча и одна ночь».
Так, известный американский фантаст Ван Вогт ограничивается парадоксом («Часы времени»). Но парадоксом умным, окрашенным юмором, в нем проступают человеческие характеры, и герой его, и тем более героиня действуют, переживают и вызывают нашу симпатию. Возникает возможность подмены — а как бы я поступил на его месте?
Озорно и лукаво шутит Джанни Родари («Профессор Грозали»), но шутка его удивительно жизненна и сатирична, и вдруг становится страшно, когда читаешь: «Он очень хороший паренек, этот Альберти, и, если в рождественскую ночь ему присудят премию за доброту, это будет вполне справедливо, более чем справедливо». А доброта эта бездумна, как полет бабочки, внутренне жестока и отвратительна — двадцать четвертый удар ножом, убийство, которое никому не кажется убийством. Телеоператоры, гротескно повторяющие дубль «Убийство Юлия Цезаря», толпы идиотски внимательных туристов — кого мы воспитываем, кем мы стали? Читатель слышит крик Джанни Родари, и парадокс перерастает в горькую социальную сатиру. Изобретение пуговицы и смерть оказываются в одном ряду.
В классическом рассказе Уиндема «Хроноклазм» за цепью парадоксов вырисовываются человеческие судьбы — вроде бы и нет трагедии, да и сам писатель мастерски уходит от подчеркивания трагичности ситуации. А непрочность человеческого счастья, зыбкость жизни — и завтра и сегодня — заставляют нас взывать к писателю: пожалейте Тавию! Нам не жалко Лэттери, он переживет разлуку, он станет лордом, получит свои премии — страдает лишь Тавия, отдающая всю себя, но остающаяся лишь винтиком в хорошо отлаженной машине общества.
Но если трагедия Тавии дана в полутонах, недосказана, приглушена, то в рассказе Болларда «Из лучших побуждений» трагедия обнажена, ибо обнажена жестокость жизни буржуазного общества, жестокость, в которой беспомощен герой, пытающийся изменить ход событий и не могущий этого сделать. Не потому, что ошибся с выстрелом и, вместо того чтобы спасти в прошлом свою возлюбленную, убил ее вторично. Просто одинокий борец за свое счастье не способен исправить мир, и если даже ему удалось установить справедливость в одном мгновении истории, то безжалостная логика социальных условий, рождающих жестокость, отомстит ему, и все пойдет, как прежде.
Понимая это, Пол Андерсон в двух небольших повестях «На страже времен» и «Быть царем» (из цикла «Патруль времени»), которые занимают значительную часть сборника и которые, скорее всего, следует отнести к приключенческому направлению нашей темы, вместо одиночки вводит могучую организацию. Организацию, которая, по замыслу автора, может что-то изменить к лучшему. Но тут же мы сталкиваемся с иной проблемой: а что лучше? И справедлива ли высшая, разумная и размеренная справедливость Патруля?
Пол Андерсон — опытный, популярный писатель, один из тех плодовитых авторов, что умело балансируют между серьезной фантастикой и космической оперой, и потому его читают и те, кто ищет только развлечения, и те, кто хочет задуматься. Можно следить за увлекательным сюжетом повести, когда герой, почти супермен, но не лишенный человеческих чувств, совершает смелые поступки и пускается в рискованные авантюры. Можно глазами заинтересованного читателя следить за судьбой людей, втянутых в перипетии временных перемещений, но можно и задуматься: а вправе ли отдельная человеческая личность противопоставлять свое счастье законам общественного развития? Нам важно, что герой Андерсона все же поднимается на бунт, понимая его безнадежность, и побеждает несмотря ни на что. Особенно важно, что делает это он не для себя, а ради других, и порой вопреки собственным чувствам и интересам. Здесь перед нами не конфликт любви и долга, а скорее конфликт между долгом, навязанным сверху, и долгом личности.
Говоря о путешествиях во времени, мы, естественно, имеем в виду путешествие в прошлое и проникновение в будущее. Характерно, что авторы, представленные в данном сборнике, как, впрочем, и западные фантасты в целом, отдают предпочтение путешествиям в прошлое, включая сюда и полеты из будущего в настоящее. Будущего в изображении современных буржуазных фантастов мы почти не увидим. Тому есть две причины. Первая — будущее чаще всего рисуется им мрачным, бесчеловечным, бездуховным, лишенным перспективы, оно как бы развивает и усугубляет тему «Машины времени». В этом коренное отличие западной фантастики от советской, как в капле воды отражающее различие в убеждениях представителей двух разных социальных систем: мы верим в то, что будущее оптимистично, западные буржуазные писатели чаще всего будущего боятся.
Вторая причина также социально объяснима — она обусловлена ностальгией. Когда окружающая действительность претит и пугает, человеком овладевает эскапизм, желание спрятаться и не видеть того, что происходит вокруг. И здесь западные писатели-фантасты выступают выразителями настроений своего общества: они обращаются к читателю, который хотел бы спрятаться куда угодно от постоянных разговоров об атомной угрозе и перенаселении. Путешествие во времени предоставляет им отличную возможность убежать. В прошлое, в «славное, доброе прошлое», когда воздух был чистым и жизнь подчинялась неспешным законам человеческого общения. Пожалуй, наиболее показателен в этом отношении роман американского писателя Джека Финнея «Меж двух времен». Герой романа делает все возможное, чтобы спрятаться в прошлом, поселиться там, пользоваться допотопными омнибусами и радоваться не загаженным пластиковыми пакетами зеленым лужайкам.
Тема ностальгии отчетливо проступает и в произведениях сборника «Патруль времени». Причем не только по направлению из настоящего в прошлое, но и из будущего в настоящее. Для Тавии, героини рассказа «Хроноклазм», наши дни кажутся добрым, неторопливым прошлым — возникает ситуация, когда страх автора перед будущим светит как бы отраженно. Джек Финней в рассказе «Хватит махать руками» также решает эту тему непрямо, вводя дополнительный парадокс и устами генерала Гранта, героя гражданской войны в США, отрицая саму допустимость использования самолета для бомбардировки. Здесь, как и в романе «Меж двух времен», Финней не скрывает своей симпатии к людям XIX века, не противопоставляя их нам впрямую, а предоставляя читателю возможность самому делать выводы.
Но ярче всего тема тоски по прошлому звучит в рассказе Робина Скотта «Третий вариант». Стать директором музея или продолжать нелегкую работу агента во времени — таков выбор, стоящий перед героем. Будущее, в котором живет Джонатан Берк, намечено скупыми штрихами, и они, увы, не вызывают у нас симпатии. В самом деле: там царит перенаселение, там люди лишены возможности свободно передвигаться без особого на то разрешения… Берк выбирает для себя второй путь — он отправляется в прошлое, в самое начало нашего века. Там ему как агенту разведки времени приходится постепенно и осторожно вживаться в чуждый, но становящийся с каждым днем все более привычным мир маленького американского городка. Автор весьма подробно описывает, как Берк выполняет свое задание — пожалуй, нечасто в фантастической литературе писатели столь скрупулезно воссоздают достоверность в действиях героя. Но вот перед ним возникает еще один вариант. Неожиданный, казалось бы, но подготовленный всеми его предыдущими поступками и размышлениями. Берк возвращается к себе, в будущее, чтобы сообщить о своем выборе, — и, подобно герою Финнея, остается в прошлом.
Мне этот рассказ-бегство, в такой теме отнюдь не новый и типичный, показался интересным в ином. Чего добивается Берк? Спасти ценные картины, которым предназначено погибнуть при пожаре. Он выполняет задание, преодолевая немало трудностей и рискуя, более того, отправляется к себе в будущее, опасаясь, что его не отпустят к возлюбленной, чтобы сообщить, где и как спрятаны картины. И тогда вдруг будущее, сначала набросанное черными штрихами, открывается нам с другой стороны. Оказывается, сам Берк и его начальник — вполне доброжелательные, гуманно мыслящие люди, и никто не ставит препон на пути Берка к счастью. Более того, если обществу будущего нужны картины старых мастеров, значит, оно, это общество, не омертвело, не деградировало. И читатель понимает, что к черным штрихам вступления добавились яркие мазки оптимизма, сдержанного, но жизненного.
Очень трудно заглянуть в будущее, которого писатель боится. Но все же какая-то, пусть противоречивая и неполная, картина его создается. Современники Тавии не признают насилия и убийств. Для мальчика из будущего делец XX века в рассказе «Посыльный» невероятен и гадок. Патруль времени делает попытку бороться не только с нарушениями временного процесса, но и с крайними выражениями несправедливости… Так западные фантасты пусть робко, непоследовательно, но все же нащупывают надежду на свет, пробивающийся из грядущих времен.
Но есть в сборнике и рассказ-исключение. Рассказ, в котором прошлое полно страдания и боли, а будущее светло. Рассказ этот печален, настроение его задано тем, что главным героем выступает Эдгар По, не раз уже попадавший в художественную литературу в таком качестве. Создался даже определенный стереотип: одинокий гений, преследуемый несчастьями.
Эдмонду Гамильтону в рассказе «Отверженный» его коллега из прошлого понадобился как привычный читателю образ, однако сам же автор этот образ разрушает, отыскивая в творчестве По надежду на существование светлых миров и далеких земель счастья. Правда, приписывает он знакомство с такими мирами не самому По, который полагает, что они всего лишь плод его воображения, а «замурованному» в нем человеку из будущего. Здесь перед нами прекрасное будущее, сродни мечтам Эдгара По. Оно и есть воплощение стремлений и надежд гения.
Уэллс после «Машины времени» написал роман «Люди, как боги». Он тоже искал альтернативу обществу, которое грозило гибелью земной цивилизации. И он тоже умел не только предостерегать, но и мечтать о будущем. Писатель-гуманист, он призывал к тому, чтобы не мириться с происходящим вокруг, а работать и бороться во имя светлых дней, что неминуемо наступят.
Время — необъятная арена для героев фантастических книг, для путешествия и Парадокса. Но в любом случае его линия проходит через наш день.
И неизбежно на этом пути писатели-фантасты ригуют нас, современных людей, и ищут, порой предостерегая, порой надеясь, тот вариант будущего, в котором людям предстоит жить и которое создается уже сегодня.
ПОЛ АНДЕРСОН
ПАТРУЛЬ ВРЕМЕНИ
НА СТРАЖЕ ВРЕМЕН
1
ТРЕБУЮТСЯ МУЖЧИНЫ: возраст 21–40, желат. холостые, воен. или тех. образов., хор. физ. данные — для высокооплач. работы, связ. с загран. поездками.
Обращаться: Компания прикладных исследований, 305, Вост. 45, с 9 до 12 и с 14 до 18.
— …Работа, как вы понимаете, довольно необычная, — продолжал мистер Гордон, — к тому же носит весьма конфиденциальный характер. Надеюсь, вы умеете хранить секреты?
