В результате осуществления бесчисленного множества связей часть элементов образовала требуемое устройство. Эта часть машины была связана с Супермозгом обратной связью. С того момента, когда в Супермозге замкнулась петля времени, он начал бесконечно воспроизводить последнее соединение.
Из раздумий его вывел ответ Мозга?
— Вчера вы отказались сообщить представителю института результаты своих исследований.
Итак, он обречен на повторение одного и того же разговора, объясняющего, как все это произошло. Неужели так будет вечно? Все его ощущения будут связаны с одной и той же ситуацией. Со временем он забудет обо всем остальном, будет вести только эту беседу, терять сознание и пробуждаться. Значит, в конце концов он сам превратится в кретина, не способного к жизни в других условиях.
Эта возможность смертельно испугала его. Он должен бороться, защищаться от бесконечного повторения действительности. Он решился на последнее средство: воспользоваться паролем для самовыключения всех электронных приборов. К чему мог привести подобный шаг, он не знал. Это могло повлечь за собой непредвиденные последствия. Но это была последняя соломинка.
Он прикрыл глаза и крикнул изо всех сил… Но из уст его не вылетело ни звука. Он сделал еще одну попытку и опять ничего не услышал. «Я потерял дар речи, — подумал он с облегчением, — я уже не могу играть навязанную мне роль; петля времени разомкнулась». Но тут откуда-то издалека до него дошел его собственный ответ:
— Не помню. И вообще не понимаю, чего ради институт интересуется моими работами по замыканию петли времени.
Оставалась еще надежда, что Мозг не продолжит разговора.
— Руководство института решило…
Продолжил! Исчез последний шанс. Положение было безвыходным.
Он решил не отвечать, чтобы по крайней мере избежать постоянных пробуждений, постоянного осознания собственного положения. Он будет молчать, разговор больше не повторится.
Мозг замолчал. Наступила тишина. Человек улегся поудобнее. Он старался ни о чем не размышлять, но из. этого ничего не получалось.
С горькой усмешкой он подумал, что осуществил извечную мечту человечества — бессмертие. Его тело будет жить вечно — краткое бесконечно повторяющееся мгновение. Вечность, приравненная к минуте.
Молчание становилось все более тягостным, тишина звенела в ушах. Резкий, неприятный звук нарастал с каждой минутой. Человек быстро поднял руки и заткнул уши.
Он сообразил, что даже это движение он повторял уже много раз. Однако сейчас это произошло при других обстоятельствах. Тогда ощущение опасности в нем вызывал поток слов, монотонно извергаемых Мозгом. Теперь его вызывала тишина, наступившая после них. Значит, машина разлаживалась все больше. Имевшийся в ней дефект способствовал расслаблению петли времени. Забрезжила надежда на освобождение. После каждого пробуждения он будет как можно скорее проводить весь разговор, чтобы опять впасть в беспамятство. Если это повторится много-много раз, машина разрегулируется до такой степени, что перестанет влиять на ход событий в ракете.
Опять вопрос, минута беспамятства, и следующий разговор, который немного приблизит конец кошмара. Он лихорадочно пытался припомнить следующую фразу. Ее содержание ускользало от него. «Но я же не мог ее забыть», — напрасно убеждал он себя.
Оставалось вечное молчание и ожидание чего-то, что никогда не наступит.
Дверь медленно отворилась. В комнату вошел кто-то в белом халате.
Человек беспокойно пошевелился.
— Вы уже не спите, профессор? — сказал врач. — А мы-то ничего не знаем. Мозг, под опекой которого вы находитесь, нас не уведомил. Видно, опять испортился. Совестно давать в больницы такие старые, разрегулированные машины. Я принес вам кое-что почитать. Глупейшая история, но это вас немного рассеет. О человеке, который попал под действие машины, искривляющей время, и ведет с ней бесконечные разговоры на одну и ту же тему.
Врач положил на одеяло небольшую коричневую книжку. На светлом фоне обложки четко выделялись черные буквы:
А. Марковский, А. Вечорек
CONSECUTIO TEMPORUM
АЛЬФРЕД БЕСТЕР
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ УБИЛ МАГОМЕТА
Был такой человек, который переиначивал историю. Он низвергал империи и искоренял династии. Из-за него Маунт-Вернон [6] чуть не перестал быть национальной святыней, а город Колумб штата Огайо едва не стали называть городом Кэбот того же штата. Из-за него французы чуть не прокляли имя Марии Кюри, а мусульмане едва не перестали клясться бородой пророка. Но, как вы, наверное, знаете, все эти события в действительности не произошли. Дело в том, что этот человек был чокнутым профессором. Если он в чем и преуспел, то лишь в том, чтобы изменить историю для одного себя.
Ну, что такое пресловутый «чокнутый профессор», всякий искушенный читатель, несомненно, достаточно хорошо знает. Это такой недомерок с чрезвычайно развитым лбом, которой в своей лаборатории создает всяких чудищ. Эти чудища потом обязательно набрасываются на своего создателя, а также покушаются на честь его нежно любимой дочери.
Ни о чем подобном в данной истории не говорится. В ней речь пойдет о доподлинно чокнутом профессоре по имени Генри Хассель, который принадлежал к тому же сорту знаменитых людей, что и Людвиг Больцман (смотри «Идеального газа закон», Жак Шарль, а также Андре Мария Ампер (1775—1836).
Про Ампера каждому положено знать, что в его честь назван ампер. Людвиг Больцман — знаменитый австрийский физик, который прославился исследованием изучения черного тела не меньше, чем знакомого вам идеального газа. Его фамилию можно найти в Британской энциклопедии — том третий, от «БАЛТ» до «БРАЙ». Что же касается Жака Александра Цезаря Шарля, то это был первый в мире математик, который заинтересовался полетами в воздухе и придумал наполнять воздушный шар водородом. Так что все это были доподлинно существовавшие люди.
Кроме того, все это были люди не от мира сего. К примеру, Ампер однажды направлялся на какое-то важное ученое собрание. Вдруг в кабриолете Ампера осеняет блестящая идея (что-то из области электричества, я полагаю), он выхватывает карандаш и — раз-два! — пишет уравнение прямо на стенке двухколесного экипажа. Грубо говоря, это было что-то вроде: dh = Ip dl/f^2 где p обозначало расстояние по перпендикуляру до элемента dl, иными словами: dh = i sin ф* dl/r^2.
Это еще иногда называют законом Лапласа, хотя Лапласа тогда не было в Париже.
Как бы там ни было, кабриолет подъехал к Академии наук. Ампер выскочил, расплатился и бросился со всех ног на заседание, чтобы всем сообщить о своей блестящей идее. И тут только он сообразил, что никаких записей у него нет, вспомнил, где он их оставил, и ему пришлось гоняться по всему Парижу за кабриолетом, чтобы поймать сбежавшее уравнение. Я почему-то уверен, что вот как-нибудь также Ферма потерял доказательство своей «Великой теоремы»[7], хотя, разумеется, ферма тоже не был на том заседании Академии, потому что умер лет за двести до этого.
Или возьмите, к примеру, Больцмана. Когда он излагал расширенную теорию своего идеального газа, то всегда приправлял ее невероятно сложными вычислениями, которые быстро и небрежно проделывал в голове. Такая уж у него была голова. Его студенты, понятно, только тем и были заняты, что пытались воспринять на слух всю эту математику. На сами лекции у них уже времени не оставалось. Тогда они просили Больцмана, чтобы он свои формулы писал на доске.
Больцман извинился и пообещал, что в будущем они могут на него рассчитывать. Следующую лекцию он начал такими словами: «Господа, комбинируя закон Бойля с законом Шарля, мы получаем: pv = po vо (1 + at), откуда следует, что при aSb=f(x)dф(a) имеет место pv=RT, а стало быть, vSf(x,y,z)dv=0. Это также очевидно, как дважды два четыре». Тут он вспомнил, что обещал писать формулы на доске. Он повернулся к доске, аккуратно вывел мелом: 2х2=4, после чего отошел от доски и продолжал говорить, быстро и небрежно производя невероятно сложные вычисления. Разумеется, в голове.
В своей лекции Больцман упомянул Жака Шарля, автора закона Шарля (известного некоторым под названием закона Гей-Люссака). Этот блестящий математик был одержим одним странным желанием — прославиться в палеографии. Иными словами, он во что бы то ни стало хотел стать первооткрывателем каких-нибудь древних рукописей.
Поэтому он, не задумываясь, уплатил чистейшей воды мошеннику по имени Врен-Люкас двести тысяч франков за письма, якобы написанные Юлием Цезарем, Александром Македонским и Понтием Пилатом. Шарль, который любой газ мог насквозь разглядеть (идеальный он или нет — все равно), вдруг не разглядел совершенно явной фальшивки, хотя недотепа Врен-Люкас все письма написал собственноручно, на современнейшем французском языке, на современнейшей почтовой бумаге с современнейшими водяными знаками. И Шарль еще пытался пожертвовать эти письма в Луврский музей!
Не думайте, что эти люди были недотепами. Каждый из них был гением. За эту свою гениальность они заплатили, и притом весьма дорого, если учесть, что во всем остальном они были не от мира сего. Ведь гений — это такой человек, который идет к истине обязательно неожиданным путем. Ну, а в обычной жизни неожиданные пути, как правило, ведут к неприятностям. Что и случилось с Генри Хасселем — профессором прикладного понуждения Неизвестного университета — в 1980 году.
Никому из вас, конечно, не известно, где находится Неизвестный университет и чему там учат. В этом университете насчитывается около двухсот весьма эксцентричных профессоров и около двух тысяч в высшей степени незадачливых студентов. Все эти люди остаются абсолютно неизвестными вплоть до вручения им Нобелевской премии или их Первой высадки на Марс. Выпускника НУ всегда можно распознать, стоит только спросить человека, где он учился. Если вам уклончиво промямлят что-нибудь вроде «На государственном коште» или «О, такое, знаете, новоиспеченное заведение, вряд ли вы слышали…», можете быть уверены, что этот тип — из Неизвестного. Я когда-нибудь расскажу вам подробнее об этом университете, который является центром обучения исключительно в пиквикском смысле слова.
Как бы там ни было, однажды пополудни Генри Хассель отправился домой из Психотик-центра, решив по пути прогуляться вдоль аркады Физической культуры.
Он прибыл домой в приподнятом настроении и шумно ворвался в гостиную. Как раз вовремя, чтобы обнаружить свою жену в объятиях какого-то мужчины.
