Зато в школе он научился читать и писать по-русски и стал помогать отцу вести конторские книги. Ему это не очень-то нравилось, но куда деваться… Зато родители очень гордились его попытками писать стихи. Когда в доме бывали гости, Лёве приходилось читать свои сочинения. Он отлично сознавал, что стишки его никуда не годятся, мучительно стыдился, краснел, однако же родители умели настоять на своем.
Анна Бронштейн желала, чтобы ее сын получил хорошее образование (тот отнюдь не возражал). Она обратилась за помощью к своему племяннику, одному из крупнейших издателей юга России, Моисею Филипповичу Шпенцеру.
Жена Моисея Филипповича, Фани, помогла Лёве Бронштейну в подготовке к экзаменам, и в 1888 году он поступил в подготовительный класс Одесского реального училища Святого Павла, славившееся своими высококвалифицированными преподавателями.
Во втором классе его исключили из училища – он выступил против самодурства учителя французского, и был восстановлен только благодаря ходатайству влиятельных родственников. Впоследствии Лев Давидович назвал эту свою эскападу «мой первый революционный порыв».
Бронштейн был первым учеником в классе. Он охотно изучал учебные дисциплины, попросту не понимая, как этого можно не хотеть, не желать читать книги, не понимать предметы. К однокашникам он относился с чувством некоторого превосходства (это отношение к окружающим осталось с ним на всю жизнь), был пареньком очень самоуверенным. К тому же он был наделен привлекательной, броской внешностью, его пронзительные голубые глаза, густая шапка черных волос, правильные черты лица, отменный вкус и хорошие манеры не могли не бросаться в глаза окружающим. Однако, будучи популярным, он не имел близких друзей.
Под влиянием своего дяди Шпенцера, большого либерала, он увлекся литературой и европейской культурой, с которой тогда был знаком лишь по книгам.
Каникулы Лейба Бронштейн проводил дома, в деревне. Дома было уютно, хорошо, но… скучно. «Между мною и тем, с чем было связано детство», – вспоминал он впоследствии, – «встало стеной нечто новое. Все было и то, и не то. Вещи и люди казались подмененными. Конечно, за год кое-что изменилось на деле. Но гораздо больше изменился мой глаз».
В 1896 году Лев переезжает в Николаев, чтобы продолжить обучение в седьмом классе реального училища, где уже жил его старший брат Александр.
Полученные знания позволяли еще удержаться на месте первого ученика, однако на самом деле учебу он забросил, потянувшись к общественной жизни. Позже он определит этот год как «начало своей революционной деятельности».
Поселился он в семье друзей, где было два взрослых сына, подпавших под влияние социалистических идей. Именно они познакомили его с неким чехом, Швиговским Францем Францевичем, садовником, арендовавшим сад. У того собирался кружок молодежи, придерживавшийся народнических мотивов. Правда, один из членов кружка – Александра Львовна Соколовская – являлась сторонницей марксизма. Лев вступал с ней в споры, хотя Маркса еще не читал, но постоянно их ей проигрывал. Они находились в перманентной ссоре, раздражаясь на нежелание оппонента уступить, – нашла, что называется, коса на камень, а в результате у них завязался роман.
В то же время отец и сын Бронштейны разругались в пух и прах. Давид Бронштейн настаивал на разрыве Льва с его новыми знакомыми и в результате отказал ему в финансировании. Тогда Лев поселился в коммуне Швиговского, насчитывавшей 6 человек, где изучал книги либералов, распространял нелегальную литературу и оттачивал мастерство оратора.
Несколько месяцев спустя Троцкий пошел на мировую с родителями, однако им пришлось смириться с тем, что сын вырос и власть над ним они потеряли.
Училище было закончено, и Лев поехал в Одессу, начал учебу на математическом факультете Одесского университета. Он и его николаевские товарищи принимали участие в революционной деятельности. Первые сходки происходили в трактире «Россия», затем, с ростом количества участников встреч, были перенесены на природу.
Образовалось два кружка. Один, под псевдонимом Львов, вел Бронштейн, другой – Соколовская. За год образовалось около дюжины таких кружков, объединенных в «Южнорусский рабочий союз». Название для организации предложил тот же Троцкий.
28 января 1897 года Бронштейна первый раз арестовали. «Союз» был разгромлен. В административном порядке (то есть без суда), Бронштейн и три его товарища по «Союзу» отправляются в 4-летнюю ссылку, остальные, среди них и Соколовская, – на меньшие сроки.
В пересыльной тюрьме Троцкий и Соколовская решили пожениться. Ни семья Соколовских, ни власти не возражали. Возражал Бронштейн-старший. Брак в столь юном возрасте, да еще с женщиной старше него на 6 лет, к тому же революционеркой, представлялся этому почтенному paterfamilias бредом и дикостью. Добился он, впрочем, немногого – отсрочки. После совершеннолетия Троцкого он и Соколовская вступили в законный брак в одной из камер Бутырской тюрьмы.
В мае 1900 года супруги поселились в селе Усть-Кут Иркутской губернии. В этом же году у них родилась старшая дочь, Зина. Тогда же Лев Давидович познакомился с Дзержинским и Урицким.
В это время Троцкий много читал, в том числе Маркса и Ленина, писал под псевдонимом Антид Ото (от итальянского «антидот» – «противоядие») статьи для иркутской газеты «Восточное обозрение».
Ближе к лету 1902 года он переехал в Верхоленск, откуда совершил побег. В то время его младшей дочери было только 4 месяца (Соколовская, впрочем, против побега мужа не возражала). О своем побеге Бронштейн впоследствии писал так: «Я без приключений сел в вагон… В руках у меня был Гомер, в русских гекзаметрах Гнедича. В кармане – паспорт на имя Троцкого, который я сам вписал наудачу, не предвидя, что оно станет моим именем на всю жизнь. Я ехал по сибирской линии на запад». В Самаре он вступил в искровскую организацию Г. М. Кржижановского, где проявил себя талантливым журналистом, за что и заработал кличку Перо. Затем Троцкого вызвал в Лондон сам Ленин, желая использовать его талант писателя и публициста (а Лев Давидович действительно был весьма талантлив и плодовит в этом плане) в издании «Искры».
В это время Бронштейн-Троцкий работал много, усердно и эффективно: писал статьи, выступал с докладами, участвовал в митингах лондонских рабочих, вел переписку с основными лидерами социал-демократической партии в Европе.
В 1902 году у него начинается роман с революционеркой Натальей Седовой, которая вскоре оставляет ради него мужа, после чего Троцкий прерывает связь с Соколовской.
В 1903 году его навещают в Париже родители и благословляют этот его союз. Впрочем, к чести Бронштейнов, необходимо заметить, что они всю свою жизнь помогали Соколовской и их со Львом Троцким дочерям.
Седова родила Троцкому двух сыновей – Льва и Сергея, записанных на фамилию матери. Впрочем, советский паспорт Троцкого был выписан на ту же фамилию.
В июле-августе он принимает активное участие в работе II съезда РСДРП, где его пути с Лениным временно расходятся. Съезд раскалывает партию на большевиков и меньшевиков. Ленин становится во главе первых, Троцкий оказывается в стане вторых, однако уже в 1904 году он ссорится с их лидерами и самоустраняется от внутрипартийной борьбы, переехав в Мюнхен, где начинает выступать с лекциями и рефератами.
Самоотстранение его длилось недолго. После событий 9 января 1905 года в Питере он отправился в Россию. Прибыв в столицу, он развернул кипучую деятельность: Троцкий участвовал в совещаниях забастовочных комитетов, писал яростные прокламации, заполнившие весь Петербург.
В апреле 1905 года были схвачены многие социал-демократы, а 1 мая за участие в демонстрации арестовали и сослали в Тверь его жену (Н. И. Седову). Троцкий бежал в Финляндию, но и там продолжал писать, пересылая свои работы в Петербург.
Отлично зная, что его разыскивает охранка, он отправляется обратно в «Северную Венецию», когда там началась всеобщая октябрьская политическая стачка. Избранный под фамилией Яновского заместителем Совета рабочих депутатов, он активно участвует в его работе почти с самого момента создания Совета, с ним приходится считаться даже правительству.
Однако 3 декабря 1905 года Совет в полном составе был арестован. Следствие и слушания по делу Совета, на которых Троцкий много и пламенно выступал, продолжались почти год. 17 октября 1906 года Троцкого приговорили к вечной ссылке в Восточную Сибирь, с лишением всех гражданских прав. Учитывая то, что все ожидали для него вечной каторги, приговор оказался более чем мягким.
По дороге ему вновь удается бежать. На станции Самино под Петербургом он встречается с Седовой, откуда они вместе едут в Финляндию. С помощью Ленина он находит убежище. В местечке Огльбю, что под Гельсингфорсом, он пишет книгу «Туда и обратно», где повествует о своем зимнем побеге из-за полярного круга. На полученный гонорар Троцкий эмигрирует в Западную Европу, участвует в работе V съезда РСДРП и Штутгартского конгресса II Интернационала. В октябре 1907 года он поселяется в Вене.
Следующие 10 лет он ведет активную политическую, литературную и журналистскую работу, побывав даже военным корреспондентом «Киевской мысли» во время Балканской войны 1912–1913 годов. Одновременно с этим он продолжает поддерживать старые и заводит новые знакомства среди европейских революционеров, неуклонно набирая политический вес и ведя непрекращающуюся борьбу с большевиками. В этот период, особенно в 1910–1913 годах, Ленин имел привычку отзываться о Троцком не иначе как о Балалайкине, подлейшем карьеристе, кляузнике, ликвидаторе, и награждал его другими, не менее «лестными» эпитетами. В свою очередь Троцкий с 1913 по 1914 год отправил в печать столько гадостей про Ленина и большевиков, сколько не написал и не наговорил за всю оставшуюся жизнь.
1 августа 1914 года Германия объявила войну России, и Троцкий бежал в Швейцарию, а затем отправился во Францию в качестве корреспондента все той же «Киевской мысли», попутно ведя антивоенную пропаганду в социал-демократической газете «Наше слово».
В результате вспыхнувшего в Марселе бунта газету закрыли, а Льва Давидовича отправили в Испанию, откуда его опять же выслали, на сей раз в Нью-Йорк. Там он активно участвовал в выпуске большевистской газеты «Новый мир», однако при первых известиях о Февральской революции в России немедленно отправился на родину.
В Петрограде Троцкого приняли без особой радости, однако, памятуя о его заслугах в 1905 году, ввели в исполком Петроградского совета с правом совещательного голоса. Тогда-то и состоялось его примирение с Лениным и началось сближение с большевиками, закончившееся тем, что он возглавил орган переворота в столице – Военно-революционный комитет, фактически подготовив восстание в Петрограде.
В ночь с 24 на 25 октября, то есть ко дню рождения Льва Давидовича, Зимний дворец был взят, а власть в столице перешла к большевикам. С этого момента и на долгие годы Троцкий стал вторым человеком после Ленина, в России ему даже был предложен пост председателя Совета народных комиссаров, от которого он, правда, отказался. Кстати, название «народный комиссар» предложил именно он.
Троцкий просил направить его на руководство советской печатью, но вместо этого получил должность наркома внутренних дел, а затем три месяца стоял во главе советской дипломатии. Именно ему мы в немалой степени обязаны Брестскому, или, по словам Ленина, «похабным», мирным договором.
Суть проблемы состояла в том, что правительство Германской империи не желало заключать мир на условиях существовавшего до войны status quo, что не удивительно – часть земель Российского государства уже была у него в руках. Претендуя на территорию общим размером в 150 квадратных километров,
