– Что значит лучше бы проломил?! – мгновенно окрысился Тренев. – Это все, что я заслужил вместо благодарности? Ну, спасибо тебе, шеф дорогой! Я за тебя расхлебываю всю парашу, а ты…
– Не суетись! – оборвал его Тишков. – Он расхлебывает! Это мы все за тебя отдуваемся. Не заметил, с некоторых пор от тебя одни проблемы? Ты нанимаешь каких-то алкашей для серьезного дела, ты засвечиваешься в самый неподходящий момент в больнице, ты топорно проворачиваешь ликвидацию Тимохина, при этом даже не постаравшись успокоить его братца… Все ждешь, что за тебя кто-то все сделает! Вот он тебя и уделал! Да что тебя! Мы все теперь в заднице! Что он знает?
Отвечая на этот вопрос, Тренев будто запнулся.
– Да ничего практически! Все домыслы. Но он убежден, что знает правду, и не намерен отступать. Его надо кончать, и как можно быстрее!
В комнате воцарилась томительная пауза. Кажется, руководство «Шпоры» пребывало в интеллектуальном тупике. Гуров вполне понимал озадаченность Тишкова – ситуация складывалась не в его пользу, и, похоже, разрешить ее без потерь не было никакой возможности. А тут еще подбавил масла в огонь Тимохин, который очнулся и, сообразив, каков расклад на данную минуту, тут же попытался достать из рукава козырного туза.
– А-а, шеф явился!.. – хрипло пробормотал он. – То-то, я смотрю, больно у меня все легко получается! А он, оказывается, подмогу ждал!.. Не догадался я!
Гуров услышал звук плотного удара – скорее всего, били ногой в живот.
– Закрой пасть! – с угрозой произнес следом Тренев, который, видимо, и нанес удар. – Наговорился уже!
– Остынь! – прикрикнул на него Тишков. – Ты свое уже сделал. Твое теперь дело десятое. Я хочу знать, что тут такое получилось у этого ублюдка! О чем он тут толковал? Эй, слышишь! Что тут было? Ну-ка, Малик, плесни на него чем-нибудь – пусть оклемается!
Тимохину было трудно говорить, но он все-таки выдавил из себя злорадное:
– Хотите знать, что тут было? Да ваш красавец всех вас заложил! Назвал, кто заказал моего брата, кто топил его в речке… Вот этот белобрысый и топил – с Калиной на пару. Ну что, угадал? Слышь, Малик, я ведь все равно тебя достану! Я всех вас достану, ублюдки! И тебя, Малик, и тебя, Калина, и тебя, Тишков!
«Ого, да тут весь триумвират собрался! – подумал про себя Гуров. – Похоже, пора кончать эксперимент, а то как бы он сейчас не начал переходить в непредсказуемую стадию…»
– Вот оно что! – зловеще пропел из глубины комнаты Тишков. – Ну я так и знал! Этого следовало ожидать. Он нас тут всех продал, ребята! Наш великолепный Виктор Ильич Тренев всех нас сдал. Стоило оставить его без присмотра на пять минут, и он снюхался с этой крысой.
– Крысы бегут с корабля! – со смешком произнес незнакомый Гурову голос.
– Смешного тут мало, Калина! – укоризненно сказал Тишков. – Теперь нам надо быстро думать, что делать с этими двумя крысами. Корабль наш точно дал течь, но, прежде чем латать его, нужно разобраться с балластом.
– Если их здесь кончать, то менты обязательно на нас выйдут, Александр Григорьевич! – деловито заметил кто-то, кажется, Калина. – Лучше всего их сейчас связать, а ночью отвезти куда-нибудь на пустырь…
– Лучше на свалку, – вставил Малик. – Там им самое место.
– Да вы что? – Тренев шатнулся куда-то в сторону, роняя столик. – Оборзели?! Вы кого слушаете, сволочи? Товарищей мочить?!
В комнате началась свалка. Послышались смачные удары и приглушенный мат. Треневу все-таки удалось прорваться к шкафу. Скрипнула дверца.
– Атас! У него ствол! – крикнул Малик.
– Все! Пошли! – Гуров, как сидел на корточках, так и рванул из этого положения в приоткрытую дверь, боднув ее головой.
Следом за ним бросился Крячко. В его руке уже был зажат пистолет.
Однако они опоздали. Едва Гуров влетел в комнату, как рядом оглушительно грохнул выстрел.
– Стоять! Милиция! – зверея, заорал Гуров.
На него уставились три пары ошеломленных глаз. На мгновение в комнате все застыло, как на стоп-кадре – привалившийся к стене Тимохин с разбитой в кровь головой, три фигуры, окружившие полукольцом хозяина квартиры, и сам Тренев, бледный как полотно, из последних сил хватающийся за угол шкафа, – Гурову даже показалось, что выпавший из его ладони пистолет тоже повис в воздухе вопреки законам притяжения.
В дверь уже ломились. Крячко наставил дуло в лоб Тишкову и сказал, страшно ухмыляясь:
– Командуй отбой, начальник! Бежать некуда! Кругом менты.
Строгое лицо Тишкова вдруг сделалось растерянным и жалким. Он трясущейся рукой ослабил узел душившего его галстука и, отводя глаза, тихо сказал:
– Ладно, все, ребята! Не будем усугублять. Все в порядке. Кладем оружие!
Малик, который стрелял в Тренева, зверскими глазами посмотрел сначала на шефа, потом на решительную физиономию полковника Крячко, выругался и швырнул свой пистолет на пол. Калина, который был без оружия, просто поднял руки вверх.
Гуров прошел в прихожую, открыл дверь. В квартиру ворвались оперативники, скрутили Тишкова, Малика и Калину.
– Вызовите «Скорую»! – распорядился Гуров. – У нас двое раненых.
Он тут же покинул квартиру и спустился вниз. Капитан стоял возле фургона и спокойно покуривал.
– Ну что? – нетерпеливо спросил у него Гуров. – Запись получилась?
– Запись получилась первый класс, Лев Иванович! – с удовольствием сказал Стахов. – Просто пальчики оближешь получилась запись!
– Мне позвонили, доложили, что ты меня искал, Николай Васильевич, – без стука войдя в кабинет, сказал Гуров, – а я как раз мимо ехал. Дай, думаю, зайду, все лучше, чем по телефону… Чего хотел-то?
Следователь Перфилов, который вел дело «Шпоры», оторвал голову от бумаг, посмотрел на Гурова через толстые очки, словно не узнавая его, а потом махнул рукой и откинулся на спинку стула.
– Господи, а я уж и сам забыл! – сказал он. – Это хорошо, что ты заглянул. Собственно, ничего такого… Я просто хотел, чтобы ты сделал одну вещь. Тут мы всех клиентов-неплательщиков ворошим, по всем банкам. Они, знаешь, тоже неохотно эту информацию дают, буквально приходится из них вытягивать – щипцами… Кое-что собрали, но работы еще непочатый край. В этой связи я хочу тебя попросить отыскать этого сукина сына, с которого все началось…
– Пчелинцева, что ли, осветителя? – догадался Гуров.
– Его. Он как из больницы вышел, так и пропал. Повестки ему отправляли по месту жительства и на работу – бесполезно. А его показания ведь очень важны. Те хлопцы, которые его битами отделали, все-таки опознали двоих из «Шпоры», теперь нужно, чтобы Пчелинцев лично подтвердил, что били его именно они, тогда стройная цепочка вырисовывается… А он пропал.
– Ясно, – сказал Гуров. – Нужно было и его под замок… Ну что выросло, то выросло. Попробую. Я как раз за женой еду – в театр. Может, коллектив что-то знает.
– Вот-вот, коллектив – это сила! – обрадовался Перфилов. – А то, понимаешь, лакуны образуются… Не люблю белых пятен.
– Я тебе позвоню, – сказал Гуров, берясь за ручку двери. – А как там «Шпора»? Арестовали всех?
– Ну, Тренев в реанимации лежит, это ты знаешь. Пятеро сидят. Еще шесть человек под подпиской о невыезде. Главное, мы во время обыска в квартире Тишкова обнаружили всю их базу данных – со всеми заказами, все их кадры… Думаю, это осиное гнездо уже никогда не возродится.
– Будем надеяться, – сказал Гуров. – Ну так я пошел, а то меня жена ждет.
Гуров рассчитывал появиться в театре, когда основная масса артистов разойдется. А главное, ему не хотелось встречаться с Паоло Баттини. Гуров так и не смог подавить в себе антипатию, которую вызывал в нем итальянец. Крячко, который сопровождал его, тоже надеялся, что итальянец смоется раньше, чем они появятся в театре.
– С того случая я его боюсь, – объяснил Крячко. – Ведь вот с виду нормальный человек, правильной ориентации, выпить, кажется, тоже не дурак, а простых шуток не понимает! От таких людей держаться подальше надо.
Однако им не повезло. Они проникли в темный зрительный зал как раз в тот момент, когда бодрый и воодушевленный итальянец захлопал в ладоши и прокричал почти без акцента:
– На сегодня закончим! Всем спасибо!
Репетиция только что закончилась. Актеры, уже расслабившиеся и довольные, не торопились уходить со сцены. Слышались короткие фразы, смех. Баттини вприпрыжку, как юноша, тоже выскочил на сцену, закурил сигару.
Гуров и Крячко переглянулись, сделали кислые физиономии. Потом Гуров махнул рукой и объявил негромко:
– Ладно, раз уж все здесь, хотя бы дознание проведем. Пошли!
Вслед за режиссером они поднялись на сцену, церемонно раскланялись. Паоло Баттини, вынул из рта сигару и настороженно уставился на полковника Крячко. Похоже, он тоже чего-то еще побаивался. Крячко ответил ему простодушной улыбкой, а Гуров, на режиссерский манер похлопав в ладоши, провозгласил:
– Господа актеры! Позвольте украсть у вас одну минуту! Мы с коллегой никогда просто так не заходим. Вот и сегодня у нас есть один вопрос на засыпку. Как у вас с осветителями? Я имею в виду, ваш Пчелинцев, случайно, не вышел еще на работу?
К Гурову подошла Мария, улыбаясь, поправила ему галстук, а потом, посмотрев в глаза, сказала:
– Чудак! Он же после тяжелой травмы, Леша-то! Он дома лежит, долечивается.
– Как же, лежит он! – недовольно сказал Гуров. – Этот прохвост теперь от следствия скрывается. Следователь нигде его найти не может. Меня вот попросил заняться.
К удивлению Гурова, эта новость весьма заинтересовала актеров. Они постепенно начали стягиваться вокруг Гурова. Он обратил внимание, что на лицах уже не было улыбок.
– Что-нибудь не так? – с беспокойством спросил он, оглядываясь.
– Позвольте, как вы сказали – Пчелинцев скрывается?! – вдруг с надрывом произнес Паоло Баттини. – Это действительно возможно?
– Еще как возможно, – ухмыльнулся Крячко. – Такие, как он, всю жизнь скрываются. А что, вы на него сильно рассчитывали? Свет наладить некому?
Гурова поразила перемена, на глазах произошедшая с заезжим режиссером. Он даже слегка побледнел, а в глазах его появилась смертная тоска. И вообще, обстановка на сцене напомнила ему финальную сцену из «Ревизора», который он смотрел здесь же года три-четыре назад. Все актеры выглядели необычно смущенными и расстроенными.
– А что, собственно, происходит? – вполголоса спросил Гуров, когда Мария вдруг настойчиво повела его со сцены в зал, а потом в ярко освещенное фойе. –
