любительница: ни одна не выскочила во двор. Наверное, понимали, что им невыгодно поднимать шум. Кроме того, они вполне разумно решили, что клиент, спящий под рукой на диване, куда перспективнее клиента, наладившего сани в сторону.
– Освободи место.
Сергей с трудом перевалил Лешу с водительского места на правое сиденье и пристегнул ремнями.
– Экологически, Леша, ты сейчас не безупречен, – сказал он, стараясь не дышать испарениями, исходящими от Леши. – И ни к какому делу не способен. Поэтому единственное, что от тебя требуется, это не загадить салон.
Леша что-то неразборчиво пробурчал.
Черт с ним, решил Сергей.
Пусть отсыпается.
Программу выпить по тшёрному Леша и Петер выполнили на сто процентов.
Это сближает.
Машину резко повело вправо.
Сергей тормознул.
– Выкатывайся из машины, – приказал он несчастному Леше.
– Триста крон… – бессмысленно пробурчал Леша, с трудом открывая мутные глаза. – Я, правда, отдал триста крон?…
– А ты нанимал меня в бухгалтера? – удивился Сергей. Ему вовсе не улыбалось возиться со спущенным колесом, кроме того, Леша непременно должен был быть наказан. – Выкатывайся из машины. Считай, тебе повезло. Кроны при тебе, но колесо спустило.
И повторил:
– Колесо, Леша! Ко-ле-со! Понимаешь? Круглое, а внутри камера с воздухом. Только воздух сейчас из нее выходит. Слышал что-нибудь о колесе? Оно может катиться по земле. А в пустую камеру можно прятать серебряные ложки.
И повторил:
– Действуй.
До Леши, наконец, дошло.
Протестовать он не смел. А может, не хватило сил.
Постанывая, он грузно вывалился из машины и, не удержавшись на ногах, уселся на земле.
– Работа лечит, – суховато, но справедливо напомнил Сергей. – Вся Прибалтика так считает. Вставай и делай все, что тебе следует делать. И старайся не падать, держись на ногах, мы все-таки представители великой державы. Не позорь Россию. Я тебя поднимать не буду, и помогать тебе не буду, ты давно уже совершеннолетний. Брошу прямо на дороге, пусть поднимает полиция. Ты ведь совершеннолетний?
– К-к-кажется…
Почти бессознательно Леша добыл из багажника крестообразный балонный ключ. Он ничего не понимал, его подташнивало, ключ казался ему чрезмерно тяжелым. Раза два он уронил ключ на землю и с трудом сумел отыскать.
Сергей терпеливо ждал.
Наконец, Леше удалось поймать волну удачи.
Постанывая, он поставил под машину домкрат и скинул спустившее колесо. Оно с глухим стуком, как мертвое, упало на землю и осталось лежать прямо там, где упало.
Рядом с Лешей.
– Прикрой дверцу и дыши в сторону, – приказал Сергей. – Что ты там возишься, как глист в обмороке?
Леша напрягся и прикрыл дверцу.
Кажется, день начинал ему удаваться.
Обливаясь потом, он поставил новое колесо, отпустил домкрат и, сделав три шага, бессильно рухнул на переднее сиденье.
– Все, – выдохнул он, скашивая больные глаза в сторону. – Забрось сам колесо в багажник. Я не смогу.
Сергей пожалел Лешу:
– Ладно. Отдыхай.
Леша благодарно захрипел, но тут же впал в полуобморочное состояние.
Сергей вел машину по шоссе.
«Конечно, – думал он. – Все хорошо. Вот прекрасное шоссе. Вот независимость. Вот дружба народов. Но на чьи деньги все это построено? Почему в Эстонии дороги не уступают швейцарским, а в Сибири застрять можно даже на основной магистрали?»
Тихие хутора.
Зеленые перелески.
Луга, мягкие ленты проселков, низкие облака.
«Красавец Лео, конечно, вор. Самый обыкновенный вор, только крупный. И господин Тоом – вор. И господин Вейхестэ – вор. И Петер, наверное, мелкий воришка. А все туда же – национальное самоопределение. Видел я, как тащат к красавцу Лео металл, украденный в России. Тут Валентин прав, нашим комитетчикам не позавидуешь. Если можно эшелонами угонять из России никем не учтенный бензин, то…»
А, ну их к черту, решил он.
И поймал себя на странной мысли: ему самому ведь помогают воры.
Не снижая скорости, раздраженный Лешей и мыслями, проскочил Пыльву.
Непривычно было ехать по прекрасному шоссе, видеть вдали на лужайках, как на картинках, черно-пестрых крупных коров, и одну за другой встречать бензоколонки, перед которыми не было никаких очередей. «В Москве мы простояли бы в очереди часа три… Если бы, конечно, оказался бензин…» Непривычно было видеть чистые поселки и уютные магазины, полные продуктов. «В Москве пришлось бы не мало покрутиться, чтобы найти нужное…»
Время от времени под солнцезащитным козырьком вспыхивал огонек радара, тонким писком пугая спящего Лешу.
Приходилось сбрасывать скорость.
«Т вот так, – подумал Сергей. – И вот так за пару часов можно пересечь чуть ли не всю Эстонию… Не Сибирь, конечно…»
Вздохнув, он прислушался к бреду Леши, переживавшего в темных безднах своего тусклого сумеречного подсознания какую-то очередную драку по-людски. В Таллинне я выбью из Леши дурь. А заодно выбью из него все, что он знает о господине Тооме. Не может он ничего не знать о господине Тооме. У Карпицкого Леша на хорошем счету, значит, должен знать.
И усмехнулся.
В Таллинне он у меня очнется!
Как это ни странно, Леша очнулся гораздо раньше.
Он очнулся под Куйвайыэ и, приоткрыв мутные глаза, попытался прочесть название городка на указателе, но язык плохо слушался. У него получилось что-то вроде ужасного непонятного ругательства. Оно поразило даже самого Лешу.
– Где я? – с трудом спросил он.
– За границей.
– Ты что? – испугался Леша. – Как я сюда попал?
– Легально.
– А чего у меня руки трясутся?
– Скорее всего, поздний даун, – предположил Сергей. – И немудрено. Ты же двое суток пил по тшёрному. Твой бородавочник вообще еще, наверное, не проснулся. С ним, кстати, остались все три шлюхи, которых вы извлекли из своего глючного социума.
– Почему три?
Сергей пожал плечами:
– Может, была и четвертая. Не знаю. Я видел только трех. Одной, кстати, ты успел показать, как лошадки кусаются.
Он скосил глаза на Лешу:
– Может, тебя опохмелить?
Леша прорычал:
– Исключительно минералкой.
И запричитал, жадно захлебываясь холодной водой:
– Больше никогда! Ну вот ни одной капли! Это все Петер… У него ликер сладкий… После такого ликера все время пить хочется… Но больше никогда! Никогда больше! Ни одной капли… Ликера!
– Пристегнись ремнем. Выпадешь.
– Плохо мне.
– А кому сейчас хорошо?
– А кому сейчас хорошо? – повторил Сергей. – Хотя, наверное, хуже, чем тебе, редко кому бывает.
Леша безобразно выпучил глаза. Видимо, таким образом он боролся с приступами тошноты. Но в его похмельных безумных глазах уже проскальзывала жалкая искорка сознания. Из последних сил он попытался опротестовать жестокие слова Сергея:
– Почему не бывает? Всегда найдется человек, которому сейчас хуже. Хуже даже, чем мне.
– Не вижу таких.
– Ну, мало ли, – жалко протестовал Леша. – У меня есть приятель…
