свою власть, он разрушил чужую, власть своих противников. При помощи Советской власти он добивал и разрушал остатки старого государства. Так пролетариат разрушил старую полицию, остатки охранки, жандармерию, царско-буржуазный суд с его, прокурорами и наемными защитниками; он вымел метлой множество старых канцелярий, уничтожил буржуазные министерства со штатом чиновников и т. д. Како-ва была здесь цель пролетариата? И какова общая задача нашей партии? Мы о ней говорили раньше, в I части книги. Эта задача состоит в том, чтобы на место старого чиновничества поставить сами массы; сделать так, чтобы все трудящееся население бралось за дело управления (на некоторых должностях поочередно в короткие сроки, на других — со сменами в более долгие). Однако здесь мы столкнулись с рядом очень крупных затруднений.
Первое: недостаточное развитие, темнота, робость отсталых слоевв городе, а еще больше в деревне. Активных, подвижных, смелых, вполне разбирающихся «передовиков» — сравнительно тонкий слой. Другие только-только подходят. Но много есть и таких, которые еще боятся взяться за дело, многие не знают еще собственных прав и не чувствуют еще себя хозяевами страны. Это и немудрено. Веками забитые и угнетенные массы целиком не могут сразу перейти от полудикого состояния к управлению страной. Сперва выступает первый, наиболее развитой слой: таковы, наприм., питерские рабочие; их можно встретить везде: они часто являются и комиссарами в армии, и организаторами промышленности, и «исполкомщиками» в деревне, и пропагандистами, и членами высших советских учреждений, и лекторами. Понемногу перерабатывается и остальная масса; подходят новые, заменяют прежних, понемногу сами учатся. Но само собой разумеется, что общий низкий культурный уровень сказывается как крупное препятствие.
Второе: отсутствие навыков в деле управления. Это касается даже и лучших товарищей. Рабочий класс ведь впервые взял власть в свои руки. Никогда он не управлял и никогда делу управления не учился. Наоборот, и царское правительство в течение долгих десятилетий, и недолговечное правительство Гучкова — Керенского всячески старались не допустить пролетариата до этого дела. Буржуазное и помещичье государство было ведь организацией не для воспитания, а для подавления рабочих. Понятно, что теперь, когда рабочий класс стоит у власти, он, учась на практике, делает неоднократно ошибки. На этих ошибках он учится, но он их все-таки делает.
Третье: буржуазные специалисты старой марки. Их пролетариат вынужден был взять на службу. Он их подчинил себе, заставил их работать, сломил их саботаж. Он их в конце концов переделает по-своему окончательно. Но пока что они часто вносят свои старые привычки и приемы: сверху вниз глядят на массу, отъединяются от нее, гнут свою линию, усиливают во много раз канцелярщину, волокиту и т. д., заражают этим и наших людей.
Четвертое: отвлечение лучших сил в армию. В тяжелейших условиях гражданской войны, когда в армии нужны особенно верные, честные, смелые борцы, как раз лучших, своих, приходится посылать для фронтовой работы. От этого для тыла становится еще меньше слой старых передовиков.
Все эти обстоятельства затрудняют нашу работу неимоверно и способствуют до некоторой степени частичному возрождению бюрократизма внутри советского строя. Это — большая опасность для пролетариата. Не для того разрушал он старое чиновничье государство, чтобы оно выросло снизу. Поэтому наша партия должна стремиться эту опасность предотвратить. Предотвратить же ее можно только вовлечением в работу масс. Конечно, самое основное — это общий культурный подъем рабочей и крестьянской массы, просвещение ее, рост грамотности и образования. Но наряду с этим необходим и целый ряд других мер. В числе их наша партия рекомендует.
Обязательное привлечение каждого члена совета к выполнению определенной работы по управлению государством. Каждый член совета должен не только обсуждать общие меры, но и сам стоять у какого-нибудь общественного дела, то есть занимать какую-нибудь общественную должность.
Последовательную смену этих работ. Это значит, что товарищ должен через определенное время сменять одну работу на другую и постепенно привыкать ко всем главнейшим отраслям управления. Он не должен засиживаться годы на одном и том же месте: тогда он и сам может превратиться в чиновника; он должен, обучившись на одном, переходить на другое.
Наконец, партия рекомендует, в качестве общего направления работы, постепенное вовлечение в работу по управлению государством всего трудящегося населения поголовно. В этом, в сущности, заключается основа нашей политики. Кое-какие шаги в этом отношении делались. Например, когда в Питере в обысках у буржуазии принимали участие десятки тысяч пролетариев; или когда охрану города взяло на себя почти все гражданское рабочее население; или когда на смену мужчинам женщины-работницы были втянуты на милиционную службу. В советах можно, скажем, вводить помощников из не членов совета, которые по очереди приглядываются к работе исполкома или отделов; то же можно установить в фабрично-заводских комитетах и союзах, пропуская через них всех рабочих поочередно, словом, в той или другой форме (в какой удобнее, это покажет практика) мы должны идти дальше по пути Парижской Коммуны: упрощать дело управления, привлекать к нему массы, уничтожать всякий бюрократизм. Чем шире будет это участие масс, тем скорее отомрет и пролетарская диктатура. Когда все без исключения взрослые и здоровые управляют, тогда исчезают последние остатки какого бы то ни было чиновничества. А это вместе с исчезновением сопротивляющейся буржуазии похоронит и всякое государство: люди будут управлять не над людьми, а только над вещами: машинами, зданиями, паровозами, аппаратами. Это будет полный коммунистический строй.
Отмирание государства пойдет особенно быстро после полной победы над империалистами. Теперь, во время жестокой гражданской войны, нам приходится строить все наши организации на военный лад. Поэтому и органы Советской власти перестроились так. Иногда некогда даже собирать советы, и, по правилу, чуть ли не все дела решают исполкомы.
Такое явление вызывается военным положением Советской республики: у нас не просто пролетарская диктатура, а военно-пролетарская; республика — вооруженный лагерь. Разумеется, это будет не всегда и это исчезнет, как только не будет надобности в военном устройстве всех наших организаций.
ЛИТЕРАТУРА
Глава VII НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС И КОММУНИЗМ
§ 55. Национальное угнетение. § 56. Единство пролетариата. §57. Причины национальной ненависти. § 58. Равноправие наций и право на самоопределение; федерация. § 59. Кто выражает «волю нации»?§ 60. Антисемитизм и пролетариат
§ 55. Национальное угнетение
Одним из видов угнетения человека человеком является национальное угнетение. Одной из перегородок, разделяющих человечество, кроме перегородок классовых, является национальное разъединение, национальная вражда и ненависть.
Одним из способов одурачивания пролетариата и затемнения его классового сознания является национальная травля, которой умело руководит буржуазия в своих интересах.
Разберемся, как должен сознательный пролетарий подходить к национальному вопросу и как должен его разрешать в интересах скорейшей победы коммунизма. Нация или народность — это группа людей, которая объединена одним языком и населяет определенную территорию. Есть и другие признаки национальности, но это самые главные и основные1.
Что такое национальное угнетение, лучше всего пояснить примером. Царское правительство преследовало евреев, не давало им жить по всей России, не пускало на государственную службу, ограничивало поступление в школы, устраивало еврейские погромы и т. д. То же правительство не давало украинцам обучать детей в школе на украинском языке, запрещало издавать газеты на своем языке и ни одному народу 1 Напр., евреи имели раньше территорию и общий язык, теперь же территории не имеют и древнееврейский язык не все знают; цыгане имеют свой язык, но не имеют определенной территории. Оседлые тунгусы в Сибири имеют территорию, но позабыли свой язык.
в государстве не давало свободно решить, хочет ли этот народ жить в составе русского государства или не хочет.
Германское правительство закрывало польские школы, австрийское — преследовало чешский язык и насильно навязывало чехам немецкий. Английская буржуазия издевалась и издевается над туземцами Африки и Азии, покоряет отсталые полудикие народы, грабит их и расстреливает за попытки освободиться от гнета.
Одним словом, когда в государстве одна нация пользуется всеми правами, а другая — только частью этих прав, если одна, более слабая, нация насильно присоединена к более сильной и ей против ее воли навязывают чужой язык, обычаи и проч. и не дают жить своей жизнью, это — национальное угнетение и национальное неравенство.
§ 56. Единство пролетариата
Прежде всего мы должны поставить и разрешить самый главный и основной вопрос: является ли для русского рабочего и крестьянина врагом немец, француз, англичанин, еврей, китаец, татарин независимо от того, к какому классу он принадлежит? Может ли он ненавидеть или относиться с недоверием к представителю другого народа только потому, что он говорит на другом языке, что у него черный или желтый цвет кожи, что у него другие обычаи и нравы? Ясно, что не может и не должен. Рабочий Германии, рабочий Франции, рабочий негр есть такой же пролетарий, как рабочий русский. На каком бы языке ни говорили рабочие разных стран, сущность их положения заключается в том, что все они эксплуатируются капиталом, что все они — товарищи по бедности, угнетению и бесправию.
Может ли русский рабочий больше любить своего капиталиста только потому, что он ругает настоящей русской матерной бранью, что по-русски дает по зубам, что порет забастовщиков настоящей русской нагайкой? Конечно, не может, как не может немецкий рабочий больше любить своего капиталиста только потому, что он издевается над ним на немецком языке и на немецкий манер. Рабочие всех стран — братья по классу и враги капиталистов всех стран.
То же самое можно сказать и о крестьянской бедноте всех наций. Русскому крестьянину — бедняку и серед-няку — ближе и дороже венгерский полупролетарий, крестьянин-бедняк Сицилии и Бельгии, чем свой русский кулак-богатей, а тем паче истинно русский помещик-живодер вроде Пуришкевича или Маркова.
Но рабочие всего мира не только должны сознать себя братьями по классу, братьями по угнетению и рабству. Было бы плохо, если бы они только бранили
