мысль делом. Он повернул манжет своей золотой перчатки и снял ее. В середине двери виднелось отверстие размером с кулак. Кровавый Ангел засунул туда руку. С резким лязгом металлические шипы выдвинулись из внутреннего механизма двери и плотно зажали предплечье.
— Я Данте, — сказал он воздуху, — во имя Сангвиния, узнайте меня.
Густой чехол игл, окруживших обнаженную плоть, сжался, проникая глубоко в его вены и костный мозг. Магические генотехнологии испытывали его и изучали в течение долгих секунд, прежде чем раздвинуться, освободив руку Магистра. Он вытер одинокую капельку крови и надел перчатку.
— Откройте двери, — скомандовал он.
МЕФИСТИОН следовал за своим Магистром в гробницу со сдержанностью, на которую он прежде считал себя не способным. На краю сознания, псайкер чувствовал отдаленное давление на телепатические чувства, словно далекий шторм. Когда подобные шестерням ворота вестибюля, откатись в стены, то же самое произошло в двух других равноудаленных точках вокруг круглой святыни — воротах жрецов и воротах кающихся грешников. Над головой стены сливались со сводчатым потолком, покрытым искусными фресками являющими космос и дугу галактического рукава. Драгоценные камни и металлы отмечали положение Терры, Офелии, Сабиена, Сигнуса и десятка других систем важных для истории Ордена. Распложенных, так как они были бы видны поверхности Ваала ясной ночью. Но на Ваале не бывало ясных ночей, начиная с войны Сожжения, которая бичевала планету с ядерным огнем, а поверхность находилась высоко над ними, через слои скал и бесчисленные ярусы крепости-монастыря.
Отдельно стоящие крепостные валы, более высокие, чем дредноут, окружали центр чертога, размещенные на равных расстояниях. В середине палаты темнела открытая шахта, выглядящая как конус в поперечном сечении. Там, где он стоял, Мефистион мог видеть скат, который стекал вдоль стен по спирали, приводящей к самому основанию, к великому и святому месту упокоения.
Другой астартес, шедший в колонне рядом, разделял его молчание, его почтение к этому месту. Все они обернулись к черному озеру теней, над огромной полостью, все они знали, кто лежит там, нетронутый и навечно сохраненный. Как один, без команды, каждый воин склонил голову и опустился на колено, сотворив знамение аквилы на груди.
Когда они снова поднялись, Мефистион увидел Данте, смотрящего на него.
— Говори, мой друг, — сказал Магистр. Его слова были тихи, из уважения к месту, в котором они стояли. — Скажи, что у тебя на уме.
Мефистион мельком взглянул на силовой меч, вложенный в ножны на поясе, его рука лежала на рукояти оружия.
— Это место поклонения, лорд. Но мы принесли в святыню болтеры и клинки. Что это говорит о нас?
Данте положил руку на плечо товарища.
— Сражение — наш храм в той же степени, как и любой построенный из камня собор, родич. Наша вера — пыль, если мы не готовы убить за нее. И умереть за нее, — Магистр кивнул на шахту. — Он знал это. И он простит нам сию вину.
БРАТ Корбуло вел их через коридоры, вдоль больших туннелей и проходов, откуда слышались крики и улюлюканье Демонов Крови — их постоянных спутников. Звери следовали за ними, Рафен не сомневался.
Верховный сангвинарный жрец забрал их из внутреннего двора, когда они отступили, чтобы перегруппироваться. По пути он объяснил, что происходит в крепости. Рафен был ошеломлен, когда Корбуло рассказал ему о схватке в Часовне Красного Грааля, приказах лорда Данте Сентикану и сосредоточении воинов в святых стенах великой гробницы.
Рафен запнулся и неуклюже остановился.
— Я … Мы не можем войти туда, жрец, — он оглянулся на собственных людей и отряд Расчленителей Нокса. — Мы не достойны.
Корбуло уперся в него тяжелым взглядом.
— Не будь дураком, парень. Ты ничему не научился в последние дни? Мы столкнулись с угрозой, которая отличается от любой другой, и чтобы бороться с ней, мы должны изменить правилам и древнему учению, что мы сейчас и делам, — он улыбнулся. — Как только кризис пройдет, и все будет хорошо, мы испросим милости у Императора. И он дарует нам прощение, если мы его не подведем. Я не сомневаюсь, — Корбуло повернулся к Туркио, взглянул на его покаянное клеймо. — Догма не может противостоять реальности боя, она лишь формирует для него каркас.
— Необычно слышать такое от сангвинарного жреца, — сказал Нокс.
Корбуло устало поклонился.
— Мы все извлекли много уроков за сегодня.
Это было столь же трудно, как и сделать более святым окружающее место, но Рафен и рядовые Астартес подчинились. Они прошли за Корбуло через вестибюль и, наконец, в гробницу. Они остановились, чтобы преклонить колени и выказать почтение перед тем, как снова двинуться вперед. Сержант видел отряды от каждого преемника в конклаве, все они занимались болтерами и мечами, с такой осторожностью, как будто боялись слишком нашуметь и нарушить священный воздух вокруг. Нокс собрал оставшихся в живых бойцов и прошел к своему Магистру. На миг Рафен подумал, что увидел вспышку подлинного сочувствия на лице лорда Сета, когда тот увидел, что воин вернулся без капитана Горна. Рассеянные вокруг люди других Орденов стояли в таких же сплоченных группах и спокойно говорили о том, что должно произойти.
Впереди возникла фигура в золотых доспехах и направилась к ним. Рафен склонил голову перед Магистром. Даже в тусклом свете гробницы, Данте выглядел внушительно в великолепной ремесленной броне. Из уважения к месту, где они находились, командующий шел без боевого шлема, вылепленного по подобию посмертной маски примарха, носить его здесь казалось неучтивым. Он оперся рукой на торец своего «Инферно», и бросил оценивающий взгляд на космодесантников.
— Ваша миссия увенчалась успехом, брат-сержант?
Аргаст и Мефистон подошли за ним и слушали ответ Рафена.
Рафен встретил взгляд Магистра.
— Цитадели Виталис больше нет, лорд. При ее гибели был уничтожен весь репликационный лаборотариум.
— Высокая цена. И что о брате Цеке?
— Мертв от моей руки.
Глаза Данте сузились.
— Почему?
Рафен нахмурился, формулируя ответ.
—
Рядом с Магистром Мефистион скривил губы.
— Я знал это! Тот момент в приделе, и потом в залах… я ощутил что-то грешное, слишком быстро, чтобы разобраться, — он оскалился. — Эти клоны, эти Демоны Крови. Они осквернены прикосновением варпа.
— Да, — согласился Рафен. — Работы Цека были загрязнены агентом архиврага. Отступником Фабием Байлом. Мне стыдно, что я не смог убить его прежде, чем он исчез.
— Фабий посмел ступить на нашу землю?
На мгновение, Рафен ощутил, что Данте на краю взрыва ярости. Он испытывал тот же гнев, что и Рафен во время сражения с порченным прародителем. Затем лицо военачальника стало ледяным.
— Он послал сюда Демонов Крови. Посеять анархию и беспорядок всюду в крепости. Чтобы разделить нас в тот самый момент, когда необходимо единство.
— Врата к Глазу Ужаса открылись, варп туннель пробил нашу духовную защиту, — прошипел Мефистион. — Да, теперь мне это ясно. Он бежал с Ваала и оставил за собой эту смуту.
Данте кивнул и снова обратил железный взгляд на Рафена.
