Омнибус: Кровавые Ангелы

благоговейном молчании наблюдают за ним. Аркио сотворил аквилу, этот рефлекторный жест успокаивал его.

— Чистейший, услышь меня. Направь меня. Я твой сосуд и твой посланник. Я узрею путь Сангвиния и пойду по нему. Даруй мне понимание видения, которое одолевает меня…

Аркио закрыл глаза и позволил сну войти в разум. Днями до этого, пока 'Беллус' летел через варп, он сдерживал его, сопротивлялся ему. Прикосновение эмпирей, казалось, подпитало и усилило его влияние.

Он начинался с Ваала, всегда это происходило так. Во главе миллионной толпы людей и космодесантников, Аркио маршировал к вратам крепости-монастыря. Рядом с ним шли Астартес в броне всех расцветок темно-красного — не только Кровавые Ангелы, но и воины орденов Расчленителей, Кровопииц, Вермилионовых Ангелов и другие. Были так же воины в черной броне роты Смерти, их наголенники пересекали красные кресты, которые отмечали их как впавших в ярость, но они шли рядом с ним так же спокойно, как и остальные боевые-братья. Самого его присутствия было достаточно, чтоб успокоить их.

Изъеденные ветром врата открылись перед Аркио, перед ним и его крестоносцами предстал сам монастырь. Все фигуры внутри, десантники и апотекарии, техножрецы и серфы ордена, все они падали на одно колено и склоняли свои головы, когда он проходил мимо. Не было грубого шума и рева, который изливали в его честь жители Шенлонга — здесь, на Ваале, был слышим только ветер и молчание преданных ему в своем поклонении. Никто не рисковал заговорить в присутствии Ангела Перерожденного, в этом выражалось их почитание.

Через молчаливые кельи к великому залу. Он видел лица величайших Кровавых Ангелов, они приветствовали его, прижав кулак к груди, когда он проходил мимо. Аргастес. Корбуло. Лемартес. Мориар. Верменто. Даже почитаемые мертвые были здесь, чтоб приветствовать его, Тихо стоял плечом к плечу с Лестарллио, и на мгновение, он высмотрел среди них Кориса, его лик мелькнул, затем исчез в тени. У алтаря, под возвышающимися статуями Сангвиния и Императора, стояли Данте и Мефистон. Был момент, когда оба воина встретились с ним взглядом и Аркио испугался, что он будет вынужден обратить против них копье; но затем оба, верховный командующий и Повелитель смерти склонились перед ним. Затем и только затем, голоса его воинов громыхнули, и они сотрясали столпы рая, выкрикивая его имя.

Но из темных углов, приближалось что-то темное и зловонное.

— ЛОРД-инквизитор, что нам с этим делать? — Спросил Делос, его голос едва скрывал полную страха обеспокоенность. — Видите, свет, который исходит из Благословенного.

Лицо Штеля скисло, пока он смотрел за игрой желто-белых цветов над золотыми очертаниями Аркио в другом конце великого зала. Яркое свечение копья Телесто потрескивало вокруг него подобно молниям летних дождей.

— Да, капеллан, вы были правы, что позвали меня. Это… это олицетворение воли Перерожденного Ангела. Он молится направить его в нашей грядущей битве…

Ложь легко слетала с его уст. Делос обменялся взглядами со своими друзьями жрецами.

— Но его лицо… оно меняется и двигается, лорд Штель. Я раньше не видел ничего подобного… И его крики. Я готов поклясться, что Аркио больно…

— Нет, — отрезал Штель, — вы не можете понять путей святого копья, жрец. Аркио общается с кровью внутри себя, не более. Он должен… Он должен найти утешение, сделав это в одиночестве.

— Но мы не можем…

— Вы должны уйти, — прогрохотал инквизитор, — я буду охранять Благословенного.

Когда Делос замешкался, он указал пальцем на двери часовни.

— Вон! — Голос Штеля превратился в рев. — Именем Сангвиния, я приказываю вам!

В ту же секунду, когда двери с грохотом закрылись, Штель кинулся бежать к алтарю. В воздухе висела вонь, и она была знакома инквизитору как звук своего собственного дыхания; мертвая плоть, горячая кровь, хладное железо.

Хаос.

Глава девятая

Цвета сна потемнели. Он начал превращаться в кошмар.

И теперь все оборачивалось пеплом.

В момент его величайшего триумфа, когда каждый живой и мертвый Кровавый Ангел приносил ему клятву верности, тени, собравшиеся по углам его зрения, выползали. Прибой старой крови омывал все, обращая людей вокруг в гниющие трупы, волной с их тел сдирало кожу, керамит превращался в бумагу, кожа свертывалась вокруг сереющих костей. Каменные стены крошились и рушились, старея на эпохи за секунды. Сам Ваал кричал в агонии, когда по нему распространялась порча. Мертвых прибивало к нему, океаны заостренных пальцев скелетов царапали его золотую броню. Данте и Мефистон схватились за него, крича от боли, сморщивающееся глаза умоляли объяснить, почему он отрекся от них.

Аркио не мог произнести ни слова и у него не было ответа. Все что он знал, что это великое гниение его вина. Волна праха достигла его ног и начала взбираться на него подобно быстро растущим грибам. Золотая броня превратилась в окисленную медь, затем в тусклую ржавчину, а затем рассыпалась в пыль. К Аркио вернулся голос, как раз во время, для душераздирающего крика.

ЗВУК, который исторг Аркио, заставил Штеля остановиться у подножья алтаря.

Крик ударил набатом в стены великого зала, заставляя вибрировать стойки с фотонными свечами и кадила, которые свисали на цепях высоко вверху. Он нервно бросил взгляд на двери — они оставались запертыми. По крайней мере, капеллан исполнил его приказ. Будет плохо, если Делос и его боевые-братья обнаружат то, что было готово появиться.

Лицо Штеля исказилось, когда он шагнул в ауру Копья. Касание орудия сбивало его психику, вызывало внутри инквизитора противоречивые эмоции, он был вынужден отправить их на задворки разума. Здесь и сейчас он нуждался во всей своей способности концентрироваться.

Аркио дрожал, его кожа была белой и мокрой от пота. Под поверхностью его элегантного лица, казалось, двигались очертания, тонкие, похожие на червей жгутики подталкивали изгибы скул и челюсти. Штель выругался, проклиная; молодой глупец сам навлек это на себя. Не желая просто оставить Святое Копье, Аркио проводил слишком много времени в сиянии устройства, и теперь творцы его изменений были под угрозой порчи. Темные очаги, твердые и черные как редкая жемчужина, появились на его шее и лбу. Некоторые, подобно глазам, открылись.

— Слишком быстро, — рявкнул Штель, — слишком рано. Мутация была стабильной, я убедился в этом.

Он скинул свою накидку и положил руки по сторонам головы Аркио.

Давя внезапно желание оторвать ее, инквизитор собрал свою силу и позволил псайкерским чувствам протянуться через контакт с кожей. Мягко, его пальцы начали сплавляться с лицом Аркио.

ХУДЩИЙ из ужасов остался напоследок.

Всюду, где падали его боевые-братья, формировались новые и чудовищные очертания, перестраивая себя из останков костей и брони. Появлялись твари. Нечестивые твари, тошнотворная пародия на благородство Кровавых Ангелов, их темно-красная броня была запачкана кровью невинных, белые крылья символа ордена стали костями и клинками, красная капля была влажной от запекшейся крови. Из них вырастали рога и зубы; их отвратительность перегоняла даже предателей Несущих Слово. Повсюду, его деформированное братство рисовало восьмиконечные кресты, вскидывая головы и призывая в свои ряды хаос.

Подобно зыбучему песку, воздух вокруг Аркио загустел. Он тянулся к Святому копью, последнему маяку чистоты, хотя его кожа сползала с костей. Его пальцы коснулись теплого, податливого металла…