— Ты ранил его и он убежал. Что это за мессия?
— Он вернется, мой Лорд. Я знаю о противоречии внутри него, но если я не атакую сейчас, Аркио вернется и не оставит от этого места камня на камне. Я должен найти его, пока его охрана убита!
— Ты понимаешь, что случится, если ты не преуспеешь, Рафен? — Голос библиария был низким и твердым, — Пока мы говорим, моя боевая баржа вовлечена в бой на выживание на орбите. Я оставил приказ брату-капитану, командующему ей, что если лоялисты Аркио возьмут верх, обрушить тогда на Сабиен циклонные торпеды. Лучше этот мир-святилище станет пеплом, чем я позволю этой ереси распространиться дальше.
— Я могу остановить его, — настаивал Рафен, — это то, зачем я пришел сюда.
Мефистон кивнул ему.
— Тогда пусть так и будет, — он отвернулся и позвал, — технодесантник. Быстро принеси Рафену прыжковый ранец.
— Прыжковый ранец, лорд?
— У Аркио есть крылья. Мы должны дать тебе твои собственные, парень.
— ШТЕЛЬ! Что за недоноска ты создал в этот раз?
Инквизитор развернулся, Улан цеплялась за его руку, когда группа Несущих Слово, возглавляемая Гарандом, пробилась к ним через ряды илотов. Десантник-лоялист глупо нацелил оружие на магистра войны, выходя вперед, чтоб защитить Штеля и его свиту от этой угрозы. Гаранд злобно сплюнул кислотную отраву, и одним взмахом своего гибельного топора обезглавил Кровавого Ангела.
— Повелитель Гаранд, — сказал Штель, решив не кланяться, — добро пожаловать.
— Мое терпение к твоим нелепым планам закончилось, человек, — Гаранд погрозил ему гудящим топором, — ты знаешь наш уговор! Приведи этого скулящего Кровавого щенка к Стягу Изменяющего или расстанься с жизнью.
— Не торопи меня, Несущий Слово, — заорал Штель, распаленный беснующейся вокруг него битвой, — мне приказывает Малфаллакс, а не ты! Это будет сделано, но, по моему плану, а не по твоему.
— Твоему плану! — Снова сплюнул Гаранд. — Жалкий слабак, со своими интригами и маленьким театром, ничто из этого сейчас не важно. Во имя Лоргара, мы присоединяемся к битве. Эти люди-добыча предстанут перед восьмеркой или будут уничтожены.
— Нет! — Заорал Штель и Гаранд моргнул в удивлении от неистовства отрицания этого человека. — Я зашел слишком далеко, слишком много заплатил ради этого момента. И он мой и ты не заберешь его себе, тварь.
— Как ты смеешь, — Глаза Гаранда сузились и он собрал свою псайкерскую мощь, чтоб покарать разглагольствующего инквизитора — но того окружала 'пустота', густой покров отравленного 'не- пространства' исходил из разума девушки, тащившейся по пятам инквизитора.
— Аа, — прорычал магистр войны, отскакивая, — тогда играй в свою мелочную игру.
Несущий Слово потряс своим топором и обратился к воинам.
— Выбирайте цели и уничтожайте Кровавых Ангелов. сопутствующие убийства… — он улыбнулся, — … на ваше усмотрение.
Вне предела слышимости Штеля, из отряда Гаранда прокрался вперед техножрец и склонился к ногам магистра войны.
— Великий Принц-Колдун, вокс с 'Мизерикордии'. Они атаковали корабль Мефистона, но присутствие 'Беллуса' раздражает корабельный дух-машины. Экипаж недоволен тем, что мы оставили безнаказанным второй корабль Астартес. Что мне сказать им?
— Скажи им… — Сдержанная и полная ненависти улыбка исказила бледные губы Гаранда, и он взглянул на Штеля. Он накажет этого тщеславного хвастуна за то, что тот осмелился повысить на него голос.
— Скажи им, рассматривать 'Беллус' как расходный материал.
СХВАТКА в небесах Сабиена изменилась с утонченного рыцарского поединка до жестокой, карающей битвы, когда три корабля сократили меж собой дистанцию. Тоннаж воюющих сторон практически совпадал: 'Беллус' и 'Европа' были кораблями-братьями, их кили заложили в разгар эры Ереси, они оба были вылиты из стали, кованной в печах Энигмы VI, оба были созданы согласно священным принципам программы Стандартных Шаблонных Конструкций из библиотек Механикус на Марсе. 'Мизерикордия' была больше по ширине, но тоньше там, где у боевых барж располагался тупой, похожий на навершие топора, нос. Когда-то этот боевой корабль принадлежал людям, но его сознание давно уже изменилось за века медленных мутаций, старое самосознание было потерянно и оставлено в варпе. Корабль Гаранда свирепел от полной ненависти мощи. По сравнению с медленными, тяжелыми баржами-охотниками, он был быстрым хищником, но скорость и огневая мощь сводили друг друга на нет. Если бы столкнулись любой из этих двух кораблей, смертельный исход для любого из них было бы не так просто предсказать — но в трехстороннем бое, все пари были бессмысленны.
'Мизерикордия' рванула вперед, визжащие пасти раструбов двигателя извергнули пламя. Лансовые залпы связали его с 'Европой', зеленые и красные нити когерентных частиц натянулись между ними, затем пропали. Сферические взрывы раскрылись в вакууме подобно одуванчикам, разливая во тьму замерзающие газы и погибших. Когда корабли хаоса и Кровавых Ангелов сблизились, Идеон завел флагман Аркио вверх, в тень 'Мизерикордии', позволив мощным носовым орудиям рвать на части рубиновый крейсер и стрелять в мерцающие пустотные щиты 'Европы'. Эфемерные энергетические экраны баржи вспыхивали и деформировались от попаданий, разливаясь перед мощью атакующих подобно дождю, но уже, таинственные генераторы поля в сердце корабля отреагировали на давление, посылая волны симпатической паники на техножрецов, которые проводили службы над ними. Разумеется 'Европа' была мощным кораблем, но и она не сможет долго сопротивляться такому варварскому обстрелу.
В глубинах космоса, такая схватка растянулась бы на расстояния, которые превзошли бы звездную систему, корабли стреляли бы друг в друга далеко за гранью визуального контакта. Но сражение на близком расстоянии, возле орбиты, было совершенно другим делом. Если первое было фехтованием, полное элегантных маневров и точечных ударов, то второе было грязной уличной дракой, яростный обмен ударами с намерением убить.
Внезапно 'Европа' прыгнула вперед, с хвостовой части вырвался ослепляющий султан термоядерного огня цвета взрыва сверхновой. Корабль в диком повороте, который нагрузил корпус сверх допустимого, развернулся левым боком, вырывая тысячи древних, гигантских заклепок. Изуверский маневр свел на нет скорость и гравитацию, выталкивая 'Европу' на новый курс и убивая десятки несчастных членов экипажа, пойманных в неподходящих секциях обшивки корабля.
Поворот был настолько неожиданным, что был почти самоубийственным. Идеон был настолько удивлен, что замешкался на секунду дольше, пока корабль Мефистона проходил мимо. К тому времени, когда он отдал команду огонь и носовые орудия ответили, растерянный и сбитый с толку 'Беллус' разрезал пустое пространство.
Однако экипаж 'Европы' был готов к этому.
Вторичные батареи, лазерные пушки с огромными кварцевыми линзами, размером с глаз кракена, обрушили смертельные лучи на правый борт 'Беллуса'. Боевая баржа застонала от попаданий, и Идеон почувствовал визг, когда аналоговая боль духа-машины взорвалась в нем. Простой, животный разум 'Беллуса' шипел и плевался; ему не хватало интеллекта, чтоб понять, почему другой корабль Кровавых Ангелов атаковал его.
'Европа' продолжила поворот, выходя на курс, который позволял кораблю зайти в хвостовую дугу к 'Беллусу'. Даже с метровой броней и двойными пустотными щитами, которые защищали ее, капитан искал бы самоубийства, позволив атакующему кораблю свободно выпускать снаряды и лазогонь в сопла двигателя. Идеон выругался и проревел приказы, в редкие момент физической реакции его руки гневно дергались сжимаясь. Две баржи развернулись друг к другу, выравнивая скорость, и сцепились в смертельном вальсе. Они продолжали обмениваться выстрелами, когда 'Мизерикордия' подошла, нацелив свои смертоносные стволы хеллганов на 'Беллус'. Капитан-человек возможно бы ждал; капитан-человек возможно бы просчитал последствия и сдержал огонь, пока 'Европа' не стала бы отчетливой целью. Но, как
