который насылал смерть на всех осмелившихся шагнуть на его поверхность, и сделали его своим домом. Ваал никогда не будет приручен — это деяние для богов, а не для людей — но он научился уважать своих хозяев. Суровая природа жила в гармонии с людьми.
И только здесь, во внутреннем святилище крепости можно было найти древний и давно минувший настоящий характер планеты.
Данте прошел через изящный воздушный шлюз из меди и синтетического алмаза и вошел в дендрарий. Воздух был влажным и теплым, совершенно не похожий на обдирающую сушь снаружи; его обоняние почувствовало слегка сладкий аромат богатой, плодородной почвы. Мягкая серовато-коричневая земля, деревья и растения росли вверх, к куполу потолка, сделанного из овальных линз. Каждая из них была величиной с глаз левиафана, созданная каким-то технологическим процессом, потерянным в глубинах истории. Скорее всего, с самого начала алмазные окна были чистыми, но теперь, после несчетных веков, они были исцарапаны до белизны истирающим песком, пропуская только молочный и неясный свет на огромный сад. Кровавый Ангел осторожно пробирался через буйную листву, обходя стволы желтовато- коричневых деревьев. Некоторые из братства спрашивали о ценности этого места; они спрашивали, почему столь ценные сервиторы обслуживания направлены в дендрарий для его поддержания. Данте подозревал, что они смотрят на это место как на проявление какой-то его странной эксцентричности, как на личное развлечение магистра Кровавых Ангелов. Возможно, это так и было, но так же это была живая связь с прошлым Ваала. Здесь росли и распускались растения, давно исчезнувшие в мире снаружи. Сад был вратами в далекое прошлое, напоминанием о том, что могло бы расти, только для того чтоб стать пылью, если будущее вторгнется к ним. Это было живым напоминанием о борьбе жизни с весом истории.
— Калистар, — мягко произнес Данте, когда достиг полянки. Перед ним, опустившись на одно колено, стоял человек, проводящий пальцами по лепесткам белых цветов в клумбе.
— Мой господин, — взглянув на него, ответил Мефистон, — я уже многие годы не слышал, чтоб произносили это имя.
Главный библиарий Кровавых Ангелов взирал на Данте из-под капюшона, его жгучий взгляд, пронзающий умы врагов был спокоен.
— Я уже не брат Калистар около века.
Командор изучал лицо своего товарища и друга. Данте был на Армагеддоне в ту ночь, когда из щебня улья Гадес появился он, перерожденный Мефистон, Повелитель смерти. Калистар не устоял перед красной жаждой и сгорел заживо, он оставался мертвым, пока взгляд их примарха не направил его к жизни.
— Прости меня, — сказал Данте, — на мгновение мой разум вернул меня в прошлое. Времена были проще.
— В этом месте так легко потеряться в древней истории. Другие могу сомневаться в ценности этого сада, но не я.
Данте медленно кивнул; псайкер почувствовал его мысли.
— Ты послал сообщение, что желаешь говорить со мной.
— Да, господин. Я думал, будет лучше поговорить наедине, меньше случайных слушателей и разумов поймают то, что я должен сказать тебе.
Он указал жестом вокруг себя.
— Я часто прихожу сюда медитировать, командор. Безмятежность прошлого Ваала сглаживает пути в эмпиреи.
Лицо Данте помрачнело. По тону своего старого друга он понял, что новости Мефистона не будут хорошими.
— Что ты хочешь сказать мне?
— Разум Воде замолчал, величайший. Даже сейчас, когда я отдыхаю здесь и проецирую свои мысли в бездну, я чувствую рябь от его ментального вопля.
— Убит?
— Да, — мрачно подтвердил Мефистон, — и Галлио вместе с ним. Все воины, которых мы послали на Шенлонг, потухли во вспышке огня.
— Ты в этом уверен? — Спросил Данте.
— Пути варпа никогда не стоят на месте, — ответил Мефистон, — подобно песку, реальность утекает сквозь мои пальцы. Но я поклянусь своим мечом. Они мертвы.
Данте ощутил холодное, знакомое отвращение, которое он чувствовал миллионы раз с тех пор как впервые стал командующим Кровавыми Ангелами. Он чувствовал смерть каждого боевого брата так же остро, как и самую первую смерть воина под своим командованием.
— Как?
— Я могу только догадываться, — добавил псайкер, — но если Аркио затронули силы хаоса…
— Должно быть другое объяснение, — отрезал командор, — возможно, несчастный случай, атака вражеских сил.
Старый друг Данте медленно покачал головой.
— Нет, лорд, — с мрачной решимостью ответил он.
— Ты предполагаешь, что наш собственный брат пролил нашу кровь? — Прорычал Данте. — Я буду молиться, что ты ошибаешься.
— Как и я, — согласился Мефистон. Он на мгновение замолк, затем заговорил снова.
— Миссия 'Амарео' ненадолго останется тайной для наших братьев, командор. Несмотря на все мои усилия, молва пошла среди людей. Вскоре начнутся вопросы.
Данте покачал головой.
— Я не распущу новости об этой 'трансформации' пока мы не узнаем правду. Если разговоры о втором пришествии Великого Ангела будут расти, последует раскол в наших рядах.
— И мы не можем допустить раскол, — он встретился взглядом с Данте, — мои сомнения ушли, лорд. Я верю, что этот мальчишка Аркио не мессия. Только страх мог вынудить его убить команду Галлио.
— Но ты говорил, что не уверен в том, что произошло.
Мефистон нахмурился.
— Темные нити тянутся оттуда. Они сплетаются вместе в паутину обмана, и мы пойманы в нее. Потаенные силы, омерзительно воплощенные во плоти, манипулируют событиями. Этот Аркио в самом центре, командор.
— Мы сможем быть уверенны, только встретившись с ним лично, — ответил Данте, — до этого, он останется неизвестной, не перевернутой картой таро.
Псайкер снова умолк, изучая нежные растения у его ног.
— Вам знаком этот цветок, командор?
— 'Красная Родня', — ответил Данте, — в естественном виде на планете перестал существовать с тридцать восьмого тысячелетия.
Мефистон пробежался пальцем по крепким, эластичным лепесткам белого цветка, иззубренная кромка окрасилась кровью. Капилляры на лепестках мгновенно начали всасывать жидкость, окрашивая растение алым.
— Корни цветка переплетены с остальными окружающими растениями, — сказал библиарий, — оно делится с ними собранными дарами.
Распустившийся темно-красный цвет распространился на ближайшие растения. Пальцы Мефистона обхватили бутон, и он сжал растение в кулаке, ломая его, проливая струйки своей собственной крови на плодородную почву.
— Как мы, один дает силу всем. Но если это единство нарушится…
Он сделал паузу, склонив голову набок.
— Мы не одни.
Данте развернулся на звук открывающегося воздушного шлюза. На клацающих механических ногах к ним спешил веретенообразный сервитор-посланник. Когда-то он был человеком: теперь он стал машиной на службе Империума, его разум был очищен от любых следов личности, безликий автомат, сделанный из плоти и имплантированной стали. Его безэмоциональное лицо поворачивалось влево и вправо, и, наконец, нашло командора Кровавых Ангелов.
— С вашего разрешения, лорд Данте. Прибыло сообщение с Шенлонга. Только для вашего
