заклеймили ненавистной печатью позора, но в своем бьющимся сердце он знал, что все было наоборот. Он остановился, набирая время взрыва на гранатах, и дернул чеку. Болты прошипели рядом с его плечами; почетная стража явно отбросила всю предосторожность, когда он убил одного из их числа.
Рафен нырнул за одну из неподвижных ракет 'Атлант' и налег на нее плечом, раскачивая трубу фюзеляжа на поддоне. Длинная металлическая труба пошатнулась и опасно сдвинулась. Он бросился на нее еще раз и внезапно сопротивление 'Атланта' исчезло, ракета опрокидывалась в сторону от него. Рафен отшатнулся назад на подиум, когда пустая труба упала на соседнюю, в свою очередь срывая другую с места. Когда они сталкивались друг с другом, корпуса 'Атлантов' гудели подобно колоколам и шатались как гигантские кегли, вырываясь из подпорок и заставив воинов Сахиила броситься врассыпную.
В этом беспорядке, Рафен схватил цепь, свисающую с поддерживающей балки, и спустился по ней вниз, приземлившись на каменный пол в полной боеготовности. Он еще раз взглянул на подиум, где его наспех собранная бомба отсчитывала последний секунды, и упал на колени. Там была круглая решетка в полу, окруженная маленькими речушками дождевой воды, стекающей из всех частей здания. Схватив пальцами за металлическую сетку, Рафен закричал от усилия и дернул. Вековые болты поддались рывку, хрустнув подобно сломанным костям.
Почетная стража пыталась догнать его, когда запалы во фраг-гранатах прогорели. Оранжевыми, громовыми шарами хлопнула взрывчатка, вызывая ответную реакцию детонаторов внутри 'Мантикоры'. За десятую долю секунды ракеты детонировали, огонь перекинулся на корпуса взведенных боеприпасов. Пламя вздыбилось, огонь породил взрыв и весь мануфакторий разлетелся на части в адском, кроваво-красном огненном шторме.
Километрами дальше, в крепости Икари, звуковая волна растрескала древнее стекло в окне часовни в десятке мест.
Сахиил продвигался по коридорам 'Беллуса', его широкий шаг ни разу не замедлялся, поскольку серфы ордена прыгали друг на друга, лишь бы убраться с его пути. Новости бурлили внутри его разума; высший Сангвинарный жрец был настолько глубоко поражен сообщением, что думал, что в любую секунду сболтнет об этом. Космодесантники отдавали ему честь, когда он проходил, ударяя бронированными кулаками по грудным пластинам доспеха, приветствуя его, в то время как сервиторы и серфы низко кланялись.
Было время, когда Сахиил бранил себя за то, что наслаждался почитанием верующих. В
С тех пор как Аркио начал властвовать, не проходило ни секунды чтоб жрец не думал о своем благословении, что он стал свидетелем такого чуда — и кроме того, он был призван Ангелом Перерожденным чтоб служить его адъютантом и преданным командиром. Улыбка змеилась на лице Сахиила когда он взошел на пещероподобную кафедральную палубу, проходя мимо обителей, вперед к внутренним святилищам.
С детства, он никогда не сомневался, что станет великим. Множество его современником назвали бы его высокомерным, если бы он осмелился озвучить эту точку зрения. Пусть они мелочно завидуют, думал он, потому что он доказал что прав. Великий Сангвиний, которому Сахиил посвятил свою жизнь, наградит жреца больше, чем он мог представить себе в самых смелых мечтах. Его присутствие при событиях такой важности, покажет ложь всех тех, кто укорял его. Теперь Сахиил был не просто священником; он был рукой Благословенного и это было великолепно!
Его пальцы упали на бархатную сумку на его поясе и на реплику грааля Кровавых Ангелов, которую он носил с собой. Не в первый раз, Сахиил представлял себе мгновение, когда он возьмет в свои руки настоящий Алый грааль и примет должность верховного жреца всего ордена. Эти мысли заставляли его кровь бежать быстрее. Власть, явная и прекрасная, была в пределах досягаемости.
Жрец в одиночку вошел в святилище санкториум, куда позволялось ступить только избранным Аркио. Обычно там должны были быть десантники на страже, но опустошение, принесенное предательством Рафена, потребовало созвать всех солдат на планету. Краткая досада пронеслась по его мыслям, но он изгнал ее. Сахиил надеялся, что сможет лично преподнести свои новости Благословенному, но капитан Идеон проинформировал его, что их верховный владыка отдыхает в своих покоях.
Сахиил кивком принял это, даже принц отца, наделенный силой примарха, нуждался время от времени в отдыхе. Вместо этого, Сахиил посетит инквизитора Штеля и расскажет ему, что произошло на Шенлонге. Взрыв на складе ракет стер с лица земли шесть окружающих городских кварталов. Некоторые из самых преданных людей Сахиила в пожарище превратились в пепел, но их жертва стоила того, чтоб прикончить его головную боль, неверного и вероломного Рафена. Он мог поклясться; ничто не смогло бы выжить в этом катастрофическом взрыве.
— Ты мертв, Рафен, — сказал Сахииль в прохладном, успокаивающем воздухе обители. Просто произнося это, он почувствовал, как с его сердца свалился тяжкий груз. С самого первого мгновения, как только они увидели друг друга, Сахиил и Рафен вызывали друг в друге самые худшие черты характера. Теперь брат Благословенного был мертв, последние узы, сдерживающие Аркио, и его лояльность старому кодексу Кровавых Ангелов пали. И вместе с ними, ненавидимый соперник Сахиила. Теперь он мог признать это и отпустить чувства, которые взросли внутри него. Сахиил ненавидел спокойную силу Рафена, манеру, в которой тот постоянно глумился над каждым высказыванием жреца, как будто
Сангвинарный жрец остановился перед раскрашенным стеклянным окном, демонстрирующем Сангвиния на конклаве Крови и что-то в изгибах лица прародителя внезапно напомнило ему последние слова Рафена.
— Глупец, — автоматически выругался Сахиил, но даже когда он это сделал, его разум захватило ноющее раздражение. Он ненавидел себя за это признание, но дезертир всколыхнул в нем сомнения этим проклятым высказыванием. Сахиил взглянул в глаза примарха в поисках понимания и позволил себе задержаться. Путь Аркио ломал традиции ордена, разрушал старые кодексы поведения, которые раньше казались нерушимыми. Как говорил сам Ангел Перерожденный, теперь они пишут новую главу истории Сынов Сангвиния, когда законы низвергнуты. Бесстрастные воины как Данте были слишком ограничены, слишком зашорены. На каком-то глубинном уровне, идеологическая многолетняя обработка догмами Кровавых Ангелов и тренировки восстали от мысли о Крестовом походе крови Аркио и его Появлении — хотя Сахиил видел свет божественности Аркио, он чувствовал наложенное на него святое сияние копья Телесто. Это было доказательством, а не покрытые пылью слова давно исчезнувших людей из тысячелетнего прошлого. Его секундная слабость ушла и Сахиил продолжил свой путь в комнаты Штеля. Брат Солус проинформировал его, что инквизитор оставил приказ не беспокоить его, но Сахиил отмахнулся. Такой приказ не распространялся на высшего жреца Перерожденного и между прочим, Сахиил знал, что Штель будет удовлетворен, когда услышит о смерти Рафена. То, что его тело еще не было найдено, было простой формальностью, после такого взрыва, все, что осталось от родного брата Аркио, едва ли поместиться в бокал.
Пройдя мимо пустого алькова стражи и приближаясь к дверям в комнаты Штеля, он почувствовал что-то странное в воздухе. Слабое, почти неразличимое дуновение запаха серы и омертвелой кожи. Отбросив это ощущение, жрец открыл двери и вошел внутрь. Воздух внутри был густым и маслянистым от темных энергий. Он услышал голоса; один из них, казалось, исходил издалека, другие шелестели и свистя
