– Приготовь ужин для дамы.
Не скрывая своего раздражения, Хлоя начала готовить только теперь она сердилась не на меня, а на мужа. И оба исподтишка посматривали в мою сторону. Его взгляд говорил: «Серьги идут тебе, а не ей», а ее – «Эти мужчины не терпят ничего нового».
Ужин был хоть и не роскошным, но сытным и аккуратно приготовленным. Пшеничный хлеб, выпеченный из хорошей, не плесневелой и не зараженной червяками муки, свежий овечий сыр, перец и сладкие бобы с рожкового дерева, росшего у них во дворе. Пока я ела, мои хозяева и боров с восторгом разглядывали меня. Крестьянина волновала моя красота, его жене понравился мой подарок, а борова привлекал запах мирриса. Но все трое задавались одним и тем же вопросом: что еще мне нужно, кроме еды и временного пристанища? Попрошу ли я Тихона отвезти меня в город? Или, может, обращусь к Хлое с просьбой пожить у них, пока мои друзья не получат весточку и не приедут за мной? Придется ли борову по кличке Здоровяк есть поменьше, потому что появился дополнительный рот?
– Если бы вы позволили мне переночевать у вас… Мне даже не нужна постель, а завтра я уйду…
– Пешком?
– Я люблю ходить.
– До самого Кносса?
– Встану пораньше и наверняка на дороге встречу кого-нибудь из крестьян, едущих на рынок.
– Я могу тебя довезти.
Я поспешила опередить Хлою:
– Не нужно. Дома много дел. Кроме того, твоя жена слишком хороша, чтобы оставлять ее одну, если существует хоть малейшая опасность нападения ахейцев. (Кое-чему я научилась, пока была пленницей коварной королевы пчел.) Они уведут ее с собой.
– Передай даме пиво, Тихон. И дай глоток Здоровяку.
Я приложила бурдюк к губам (горлышком служила овечья ножка) и стала причмокивать, изображая чрезмерное удовольствие. Пиво действительно оказалось неплохим. У Мосха бывало и похуже.
– Прекрасное пиво, – воскликнула я, наблюдая за тем, как Тихон льет его прямо на пятачок борову.
– Муж сам его делал, – заметила Хлоя, играя новыми сережками и наполовину прося, наполовину требуя похвалы.
– Красивые.
Рука ее вопросительно потянулась к груди.
– Нет. Такое лучше не выставлять.
Это была его самая длинная речь.
Наступил подходящий момент для следующего шага. Оказывается, можно получать удовольствие и от воровства. Неудивительно, что пчелы так увлекаются этим искусством.
– Мне удалось спасти еще кое-что, – сказала я, развязывая свой мешочек, сшитый из самой прочной кожи. В нем было проделано множество крошечных дырочек. Знаете, что я оттуда вынула? Двух стригов! Да, я взяла их у Эмбер. У той самой Эмбер, которую Хирон наказал за кражу сандалий. Теперь она пыталась помириться с ним и, конечно, ей было известно, что Хирон мой старый добрый друг.
– Клянусь пупом Матери Земли! – воскликнула Хлоя.—
– Это еще кто такие?
– Мои любимицы, – ответила я. – Спокойные, послушные и очень ласковые. Сейчас я покажу их вам.
Они обменялись взглядами, будто говоря: «Мы, конечно, будем начеку, но пока, вроде, ничего страшного нет», и позволили мне, хоть и не очень охотно, набросить им на шеи стригов.
Тихон хмыкнул и расслабил живот:
– Щекотно.
Если бы он не был так похож на овцу, я, может, простила бы ему даже выкатившееся брюшко, в конце концов, я сама тоже не девочка и талия у меня давно уже не осиная.
– Как кусочек меха, – заметила жена, внимательно изучавшая свое отражение в стенке котелка, пытаясь выяснить, идет новая деталь туалета к серьгам или нет. То, что она увидела, ей понравилось. Я вполне могу претендовать на изобретение нового женского украшения, хотя в последующие годы модницы все же предпочитали, чтобы оно не было живым.
Тихон зевнул.
– Слишком много работает, – заметила Хлоя. – Уж не мальчик. Тихон! Отдай тюфяк ей.
Но Тихон, растянувшись на своей соломенной постели, уже захрапел.
Она пожала плечами:
– Много трудится. Крепко спит. Ну, ничего. Зато языком не болтает.
Дело шло к задушевным беседам. Наверняка мне придется обсуждать с ней городские моды и придворные сплетни. Припомнив свои кносские впечатления и рассказы Эака, я готова была отвечать на самые разные вопросы, вплоть до ложных слухов о неблагоразумном поведении царя и жены эмиссара египетского фараона.
Неожиданно Хлоя показала на мою грудь и спросила:
