— Да, — отзываюсь я, дрожа, как в ознобе. — Откуда у него номер?
— Нашел у меня в мобильнике. Что он сказал?
— Обещал меня убить.
— Господи! — восклицает она и закрывает лицо руками.
В комнате на несколько минут повисает тягостное молчание. Наконец Риту поднимает голову, решительно сжав губы.
— Значит, нам остается только одно, последнее средство. Нужно бежать, — объявляет она.
— Конечно, — подхватываю я, сжимая ее ладонь. — Нам нельзя расставаться.
— Да, но на что мы будем жить? У меня нет денег.
— Зато у меня достаточно.
— Сколько именно? — уточняет Риту.
— Намного больше, чем ты можешь представить. Обещаю, что мы ни в чем не будем нуждаться.
— Куда нам бежать?
— Выбери любой город, на твой вкус.
— Всегда мечтала съездить в Мумбаи.
— Я тоже. Сейчас же бежим на вокзал, успеем на поезд…
— Нет. Это навлечет беду на Малини.
— Тогда как же быть?
— Я знаю. Двадцать третьего марта Вики устраивает большую вечеринку в честь своего оправдания. В «Номере Шесть» соберется около пятисот человек. Среди суматохи я как-нибудь ускользну. А ты дожидайся у служебного входа усадьбы. Найдешь? Я выйду ровно в одиннадцать вечера. Возьмем такси до вокзала — только нас и видели.
— Отлично. Надо будет заранее взять билеты.
Ну что же, пакт заключен. С этого дня моя жизнь переменится. Если прежде будущее казалось расплывчатым и туманным, то сейчас оно начинает вырисовываться куда отчетливее. Жду не дождусь, когда мы поселимся в Мумбаи. Говорят, это город грез, где человек может уснуть на обочине, а проснуться кинозвездой или промышленным магнатом. Как знать: может, и меня ожидает чудо?
По возвращении к храму меня так и подмывает пойти туда, чтобы броситься ниц перед господом Шивой. Похоже, самое время забыть о своих разногласиях с Богом и попросить его. благословения. Ноги уже несут меня вверх по мраморной лестнице. Теперь, когда Риту меня полюбила, болливудские песни уже не кажутся полной чушью. Я начинаю верить, что в мире все-таки есть справедливость. Однако меня продолжает точить червь сомнения, И я поворачиваю назад. Где был Господь, когда вешали тех влюбленных? Неужели ему не хватило сил, чтобы остановить убийц? Или он сам был безгласным зрителем этого злодеяния?
Отправившись на железнодорожный вокзал, я беру два билета первого класса до Мумбаи. «Пенджабский почтовый» отходит из Дели двадцать четвертого марта в пять тридцать утра. Он и доставит нас прямо к цели.
Пора подумать, как мне быть с мамой и Чампи. Сестра, кажется, по уши влюблена в этого аборигена. Я что ни день вижу их вместе на лавочке, слышу обрывки оживленных бесед. Впервые на моей памяти Чампи смеется в полный голос. Я вовсе не против этого маленького счастья. Однако настало время посвятить в свои замыслы маму. И я сообщаю ей, что через три дня уезжаю в Мумбаи.
— Так скоро? — спрашивает она. — Тебя посылают в командировку?
— Нет, мам. Сказать по правде, я надумал жениться.
— Ого! На ком, если не секрет?
— Ее зовут Риту.
— И она живет в Мумбаи?
— Нет, в Дели. Точнее говоря, в Мехраули.
— Значит, нашел себе девушку из трущобы Санджая-Ганди?
— Еще чего, и не подумал бы. Трущобные девки — никчемный мусор, мама. Твоя будущая невестка принадлежит к одной из самых богатых и могущественных семей в Индии.
— Ты все такой же мечтатель, Мунна.
— Нет, мама. Это правда. Мы с Риту хотим пожениться и переехать в Мумбаи. Как только устроимся, я пришлю за вами. Направим Чампи на операцию, а тебе обеспечим достойный заслуженный отдых.
Мамино сердце сразу же чует неладное.
— Если она из Дели, зачем нужно ехать в Мумбаи? Вы что, решили сбежать?
— Вроде того.
— Послушай, ну-ка выкладывай мне всю правду об этой девушке. Кто ее отец? Что у них за семья?
— Отца зовут Джаганнатх Рай, он министр внутренних дел в штате Уттар-Прадеш. А братец — промышленный магнат Вики Рай.
— Нет… нет… нет… — бормочет мама и зажимает рот ладонью.
— Ты всегда твердила, что наша бедность — наказание за грехи прошлой жизни. Как видишь, я нашел способ перехитрить дурную карму и уйти от расплаты, — бахвалюсь я.
Но вдруг замечаю, что говорю в пустоту. Мама уже беседует со своими богами.
— Господи, ну за что ты сыграл со мной эту злую шутку? — обращается она к полинялым календарям на стене.
— Какую шутку? В чем дело? — удивляюсь я.
— Ты ведь не знаешь, сынок, — отвечает мама страдальческим голосом. — Вики Рай убил твоего отца. Переехал спящего на тротуаре.
— Что? Это точно? — У меня подкашиваются ноги.
— Разве жена позабудет, как умирал ее муж? Не было дня за пятнадцать лет, чтобы ужасная сцена во всех подробностях не разыгралась у меня перед глазами, словно в кино.
— И ты молчала? Он как-никак мой родной отец.
— Я поклялась никому не рассказывать. Джаганнатх Рай заплатил за дом и за твое обучение, а взамен велел никогда и нигде не упоминать имя убийцы.
Отвратительная манера у прошлого — оно всегда настигает нас в самую неподходящую минуту. Я с самого начала подозревал, что небрежный водитель попросту откупился от мамы; только, на свое счастье, не представлял себе, кто именно был тем водителем. Или сам не желал вдаваться в подробности, удобно рассудив, что нам еще жить, а папу все равно уже не вернуть с того света. И вот он вернулся. И подложил небольшую бомбу, которая все разнесла на куски. В моей груди бушует ураган из самых разных чувств, от печали до гнева, от ярости до изумления.
— А может быть, это судьба, мама? — говорю я по некотором размышлении.
— Что ты хочешь сказать, сынок?
— Разве не видишь? Бог решил покарать злодея. Много лет назад Вики Рай отобрал у нас близкого человека. Теперь и мы сделаем то же самое.
— Ты по-прежнему намерен жениться на его сестре?
— Риту ненавидит свою семью не меньше моего. И мы с ней так любим друг друга. Даже папа наверняка одобрил бы мой выбор.
— Не смей сюда впутывать ни отца, ни Господа! — сердится мама. — Я сама пойду к Вики Раю и отменю эту свадьбу.
— Никуда ты не пойдешь! — отрезаю я, преграждая ей путь. — Стоит этому негодяю узнать, на что мы решились, он убьет и сестру, и меня. Неужели ты хочешь нашей смерти?
Мама отвечает разгневанным взглядом, а потом заливается слезами.
В доме царит недобрая тишина. Вечером никто из нас так и не притронулся к ужину. Мама дуется в уголке, Чампи ее утешает. Я лежу на постели, пытаясь избавиться от любых мыслей. Сон приходит гораздо позже, и сегодня его наполняют кошмары. То мне мерешился отец, лежащий в луже крови, то Вики Рай, ухмыляющийся над мертвым телом; я вижу Риту в белом саване, недвижно распластавшуюся на мраморном холодном полу, и Лаллана, умирающего в камере от побоев. А потом мне снится, будто бы кто-то пребольно
