опасности. Это происходило тогда, когда у Ступицы не бывало денег на похмелье. Один раз Другас дал ему десять долларов, другой раз — пять фунтов. Но когда однажды на ладони Другаса лежало несколько золотых русских империалов, Ступица вдруг рассвирепел:
— Ты что? Чем я отдавать буду? У меня, брат, ни валюты, ни монеты — ничего.
— Бери, — усмехнулся Другас. — По дружбе. Смотришь, и ты мне в чем-то поможешь. Вот и квиты будем.
Как-то Ступица исчез. Когда же Другас спросил, куда такое девался Ступица, Тобаридзе прищурился и молча пожал плечами.
«А может быть навсегда?» — с радостью подумал Другас, представив себе Ступицу уже совсем безопасным трупом.
Но прошло дней десять, и перед Другасом опять оказался Ступица.
— Ты знаешь, — сказал он, даже не поздоровавшись, — о чем я думаю? О том, что ты сильно грамотный. И догадываешься о законах, по которым людей заставят жить? Ты что? Ты одобряешь такое царство, где всё будет по плану? Ну?
— Чего ты привязался, дьявол пьяный?
— Ну, — с удивлением забормотал Ступица. — Ты тут ни при чем. Что верно, то верно. Ты не какая- нибудь сволочь. Хотя, понимаешь, сволочь она обязательно имеется. Встречается. А со сволочью, сам догадываешься, разговор короткий. Ты — не такой. Ты — подходящий, соответствующий, и деньги у тебя водятся, вроде жалованье к тебе идет.
— Какое жалованье? — глухо и тревожно крикнул Другас. — Ты что? О чем речь ведешь?
— Не пугайсь! — махнул рукой Ступица. — Просить у тебя пятерку на похмелье не стану. За старое у меня еще с тобой расчет предстоит.
— Брось о долгах думать! — хлопнув по плечу Ступицу, со смехом сказал Другас. — Деньги у меня есть.
— Ну и хват! — одобрил Ступица. Потом тихо добавил: — Раз деньги есть, не пойти ли в шалман Булдихи?
Другас вздрогнул. Ему уже довелось как-то, вместе с Атаманчиком, побывать у Булдихи, но стать «своим» в шалмане он не смог. Когда же он сам рискнул зайти туда, Булдиха встретила его настороженно и откровенно сказала:
— Тут тебе делать нечего!
Путь к Булдихе был отрезан… А вот теперь, через столько-то времени. Ступица может ввести его в шалман. Другас заволновался. Действовать надо осторожно. Промолчав, что Булдиху он знает, Другас махнул рукой.
— Какая такая Булдиха? — равнодушно спросил он и зевнул. — Красотка твоя, что ли? Мне до нее интереса нет.
Другас говорил с такой пренебрежительностью, что Ступица в недоумении заморгал.
— Ты не обижайся, Ступица. Твоя Булдиха может и занятная, да только… Как бы тебе объяснить? Я, знаешь, не монах, да бабы для меня, так, между прочим. Тьфу! Не в них для меня интерес. Через них одна канитель и помеха. А мне, слышишь, надо одно дело сделать.
— Дело сделать? Что ж! Только поостерегись, потому что…
Что «потому» — Ступица не сказал. Видимо догадавшись, что разболтался чересчур, он сразу же перекинулся на мелочь и пустился объяснять, что Булдиха никакая не красотка, а просто старая ведьма.
— Она деньгу любит, — убеждал Ступица. — А зачем — неизвестно. Ей, понимаешь, умирать пора, а жадная, как финагент.
— С меня налогов не возьмешь! — рассмеялся Другас.
— Ой ли! — воскликнул Ступица. — Она — ловкая. Ее без перчаток не трогай. Она любого обойдет. Она, брат такая…
— Видал я таких!
— Ну, не хвастай! — заспорил Ступица, теперь уже хитро свежими глазами посмотрев на Другаса. Этот оценивающий взгляд смутил Другаса.
— Да ну ее, твою Булдиху!
— Ты это зря, — разглядывая Другаса, бормотал Ступица. — Прямо зря. Она, брат, кой-чего стоит. С ней разговоры разговаривают и с ней водятся такие… не тебе и не мне пара.
— Ишь, ты, куда гнешь! — ухмыльнулся Другас. — Ну, шалман. Там, может, и в очко играют? Да мало ли таких Булдих в Киеве?
— Не скажи! Булдиха — не как все. У нее дело серьезное. Хотя, конечно, и тем и сем промышляет. Но это так, между прочим. Главное же в том.
Но в чем «главное» — Ступица так и не объяснил. «Хитрит, — подумал Другас, — ведет к тому, чтобы я его начал расспрашивать о Булдихе…»
— Заболтался я с тобой, — пренебрежительно кинул Другас. — А вообще ты занятный. Так что когда и еще разок встретимся. А пока — будь здоров.
— Ты что?! — воскликнул Ступица. — Уходишь?
— Пойду.
— А может… Давай завалимся к Булдихе? Ну!
— На кой дьявол сдалась мне твоя старая ведьма!
— Да ты погоди, — чуть не хватая Другаса за рукав, уговаривал Ступица.
— Отстань! — бросил Другас и даже не простившись, быстро зашагал по переулку. Потом, заворачивая за угол, он осторожно оглянулся и подумал: «Он хотел меня поймать на приманку, и сам попался».
Но уже через несколько дней, в кабачке Наума, Другас понял, что и дружба с Суходоловым, и презрительно-насмешливое отношение всех к Ступице — лишь развитие серьезной игры, ставкой в которой была его собственная судьба.
Кто-то из сидящих за столом, вспомнив Ловшина, скверно выругался и сказал:
— Сволочь! Сволочь к нам подкидывают.
На эти слова никто не откликнулся. Молчание встревожило Другаса и он, словно проверяя самого себя, тоже ругнулся и пошел говорить о том, что сволочей кругом полным-полно.
— Верить с закрытыми глазами нельзя. Смотреть надо. Другой-любой сидит сбоку, а что замышляет — разве угадаешь?
— Да?! — не то спросил, не то подтвердил Суходолов, кинув быстрый взгляд на Другаса.
— А ты что? Сомневаешься? — пробормотал Другас. Суходолов не успел ответить, как открылась дверь и вошел Ступица.
— Подвиньсь! — сказал он и толкнул Другаса. — Еще жив? Даже хорошо, что жив. Мы с тобой еще не всё обговорили.
— О чем таком с тобой говорить? — огрызнулся Другас.
— Как о чем?! — удивился Ступица. — Обо многом. О разных там планах. О моих и о твоих. Чтоб потом, значит, к расчету.
— К какому расчету? — с насмешкой спросил Суходолов.
— В подробностях точно знаю, — обрадовался Ступица. — Обо всем на свете знаю. И о себе и о Другасе. Обо всем настолько осведомлен, что дальше некуда. Правда, Другас?
Другас со злостью сбросил со своего плеча руку Ступицы.
— Видишь, Семен Семеныч, — Ступица повернулся к Суходолову, — видишь, до чего интеллигентно любит меня Другас? Прямо требует, чтоб я его обнимал. И обнять могу, — захохотал Ступица и обвил руками шею Другаса.
Другас с силой отпихнул Ступицу.
— Ты это что! — еле удержавшись на ногах, крикнул Ступица и так стремительно кинулся на Другаса, что мало кто заметил блеснувший нож. Но финка полетела в угол. Перед Ступицей стоял Суходолов.
— Ну, ну, — сказал он спокойно. — Садись! Выпей, Ступица, беленького. Так оно лучше пока.
Ступица схватил стакан водки, торопливо выпил, потом с удивлением посмотрел на Суходолова и
