рядовой современный человек (неверующий). Почему эти имена не заставляют тебя сказать о неверии хотя бы то же, что ты говоришь о вере: «Эти соображения превращают для меня неверие в простую возможность». Теперь о математических истинах. Даже здесь не все так безусловно, как тебе кажется. Иногда элементарные математические истины находятся в видимом противоречии с математическими истинами высшего порядка. В элементарной геометрии мы знаем «математическую истину», что все точки двух параллельных линий отстоят друг от друга на равном расстоянии. Но высшая математика утверждает, что параллельные линии в бесконечности пересекаются. Из элементарной арифметики мы знаем «математическую истину», что сумма не меняется от перемены мест слагаемых. Но механика утверждает, что сумма сия от перемены их мест меняется.
Вернемся теперь к вопросу о значении рассуждении в деле веры. Да, ты прав, когда говоришь, что безусловную веру может дать опыт. Не факты, а именно опыт. Каждый факт можно взять под сомнение. Опыт — дело другое. Опыт и есть самое твердое основание верь… Таким образом, из твоей верной оценки относительно значения отвлеченных рассуждений, вывод должен быть такой: пока у человека не будет религиозного опыта, ни факты, ни рассуждения не дадут ему настоящей веры. Без этого опыта он может лишь «допускать» истинность того, чему учит вера, но всегда с оговоркой: «а может быть, и не так». Если ты видишь солнце своими собственными глазами, неужели твоя уверенность, что оно существует, хоть сколько-нибудь зависит от того, что его видят и другие. И неужели, если бы большинство потеряло способность видеть солнце и стало утверждать, что его нет, ты поколебался бы в том, что видел собственными глазами и стал бы говорить о солнце, что, «может быть», оно существует.
Неизвестный. Но я не понимаю, какой опыт может дать уверенность в бессмертии.
Духовник. Тот внутренний опыт, который у религиозных людей столь же несомненен и так же утверждает для них реальность невидимого, как утверждает для тебя реальность видимого опыт твоих внешних чувств.
Неизвестный. Скажи подробнее, что ты разумеешь под этим внутренним опытом?
Духовник. Внутреннее чувствование своего духовного бессмертного начала.
Неизвестный. Но солнце видят все, а чувствование, о котором ты говоришь, имеют некоторые.
Духовник. Да. И на это есть свои причины. Большинство людей живет недуховной жизнью. Высшее таинственное начало в человеке, которое именуется духом, остается вне их жизни. Естественно, что теряют они и самое чувствование своей духовной природы. Оно совершено заслонено и подавлено реальными чувственными впечатлениями и переживаниями. Все они живут телесной жизнью, и потому все имеют чувственный опыт. Но не все живут духовной жизнью, и потому не все могут иметь духовный опыт. Надо глубоко заглянуть в свой внутренний мир. Надо вызвать к жизни заглохшее духовное начало, надо начать питать его духовною пищею. Тогда мало-помалу в этих внутренних переживаниях все несомненнее и несомненнее раскроется реальность души, подлинность вечного в ней начала, существенное различие в человеке его телесности и того, что не подлежит тлению. Все, что касается внутренней жизни, трудно выразить словами. Поэтому трудно описать и тот опыт, о котором ты спрашиваешь. В этом опыте ты чувствуешь жизнь совершенно по-новому, ты как будто погрузишься в нее весь, и это откроет тебе, что сущность ее совершенно иная, чем вещество. Ты будешь ощущать какое-то соприкосновение через это ощущение жизни с другим миром, невещественным, и иными человеческими душами, ты будешь улавливать такие оттенки внутренних состояний, которые раньше не замечал и которые явно неземного происхождения. Тебе откроется постоянное действие на тебя сил, каких-то неведомых для тебя, ничего общего не имеющих с теми силами, которые действуют в вещественном мире. Ты начнешь входить через эти переживания своей душой в совершенно иной мир, и твое тело, и мир вещественный станут тяготить тебя своей косностью и тяжеловесностью. Ты с радостью будешь уходить в себя, чтобы побыть в том, другом мире, который станет для тебя дороже, ближе и роднее, чем косный и тяжеловесный материальный мир. И чем более духовен человек, тем непреложнее для него свидетельствует этот внутренний опыт об особом, непостижимом, но несомненном духовном мире, к которому принадлежит и его бессмертный дух. Неверие, то есть отсутствие этого непосредственного знания бессмертия, начнет казаться таким же странным, каким показалась бы человеку, имеющему зрение, потеря, не у слепого человека способности видеть солнце. В самом деле, создается такое положение: стоит человек, имеющий в себе живое, неопровержимейшее доказательство иного, невещественного мира и вечной своей жизни, и утверждает, что никакой вечной жизни нет и что его разум не может принять такой бессмыслицы, как бессмертие.
Казалось бы, и размышлять нечего, и логики никакой не требуется, и никаких других фактов не надо, кроме одного, который в тебе самом, перед твоим внутренним зрением, но который ты упорно не желаешь видеть: «Докажи бессмертие», «Заставь меня поверить», «Приведи факты». Ну, конечно, самое убедительное, что могло бы быть, — это не философские рассуждения о свободе, о добре и зле, о смысле жизни, а собственный опыт, то есть если бы человек мог заглянуть в свою душу и там ощутить свое бессмертие.
Неизвестный. Но тогда вопрос переносится в другую плоскость — как этого достигнуть?
Духовник. Да, это уже совершенно иной, и очень большой вопрос. Говорить о нем — значит говорить о Церкви, о таинствах, о молитве и о многом другом. А как можно говорить об этом, не имея веры в Бога?
Неизвестный. Так не лучше ли нам перейти к вопросу о Боге?
Духовник. Хорошо. Я тоже думаю, что начать лучше всего с этого.
Неизвестный. Да, ты прав, какой вопрос ни возьми, непременно придешь к вопросу о Боге. Поэтому позволь выложить перед тобою все, что делает меня неверующим. Может быть, многое здесь не будет иметь прямого отношения к делу и заставит нас отклониться в сторону. Но иначе я говорить не умею.
Духовник. Говори, не думая о форме, я постараюсь понять тебя.
Неизвестный. Во-первых, я заранее должен тебе сказать, что все схоластические доказательства бытия Божия — кажется, их семь штук — мне известны. Не трудись, пожалуйста, вновь перебирать их. Я думаю, что никого они еще не сделали верующими и менее всего тех, кто их сочинял.
Духовник. Не беспокойся. В вопросе о Боге я меньше буду пользоваться логическим методом, чем в вопросе о бессмертии.
Неизвестный. Значит, ты хочешь не доказывать, а показывать истину?
Духовник. Да.
Неизвестный. Постараюсь добросовестно рассмотреть ее. До сих пор я ничего не видел в учении о Боге, кроме фантастической сказки, в которую к тому же давно никто не верит. Когда я встречал образованных людей, живущих, между прочим, совершенно так же, как и все неверующие люди, и говорящих о своей вере, — я невольно думал: неужели они не притворяются? Неужели серьезно можно верить во все эти басни?
Духовник. Признание безусловной искренности друг друга — необходимое условие нашего разговора.
Неизвестный. Да, да, конечно. Я привел эту мысль только для иллюстрации, насколько трудно мне допустить возможность веры. Итак, с чего же начать? Начну с второстепенного. Вот ты православный священник и убежден, что знаешь истину. По твоей истине Бог троичен в лицах и един по существу. Ты веруешь в этого Бога и всякую другую веру считаешь заблуждением. Если бы я от тебя пошел
