оврагом, и перескакивая по-обезьяньи от одной едва заметной зацепки к другой. – В общем, так. – Лис спрыгнул с четырехъярдовой высоты и мягко приземлился на дно оврага. – Настрелял я пяток уток. Дай, думаю, виверну подкормлю. На нас-то всех, пожалуй, и трех уток за глаза хватит, ну и пара – животине. Оно ей, конечно, как слону – дробина. Вон, вишь, полетела, красотка броненосная! – Он ткнул пальцем в небо, где, распластав крылья, делала вираж жуткая тварь. – При ее-то габаритах и парой овец не наешься, но все-таки не так голодно.
Приметаюсь я к ней с презентом, а она, бедная, сидит на поляне, гложет куст шиповника. Я, значит, хватаю птичек, а под осень они уже жирку нагуляли, такие сочные – у самого слюнки текут, и начинаю трясти ими возле морды чудовища. Главное, думаю, поймать момент, когда она пасть откроет, а то ведь, с голодухи не разобравшись, руку отхряпает и спасибо не скажет. В общем, я перед ней дичью трясу, а виверна и ухом не ведет. Даже не то чтобы не ведет, а все норовит ко мне спиной повернуться. Глаза скосила, чуть не плачет, куст этот у нее, по-моему, аж в горле застрял, а она его все наяривает, аж гай шумыть.
– Это снова по трансальпийски, – пояснил я.
– А-а, – сэр Бэдивер понимающе покачал головой, – и что же было дальше?
– Дальше – больше. Вылетает из лесу, как м-м… – Лис вопросительно посмотрел на меня, – рысь, раненная в район хвоста, святой Каранток.
– Он не святой, – хмуро сообщил моему другу сэр Бэдивер. – Он… Я уж и не знаю кто.
– У Карантока с преосвященным Эмериком вышли разногласия по поводу установок Никейского собора.
– Да-а?! – Лис с подозрением поглядел на меня. – А где они хотели его устанавливать?
– Кого? – не понял я.
– Ну, этот самый Никейский собор.
–
– Ладно, – умиротворяюще махнул рукой Лис. – Мне шо так, шо эдак. Не святой, так не святой – мужик- то все равно хороший. В общем, выпуливается он на поляну и вещает в духе: «Отсюда прочь! Сюда я больше не ездец!» Ну, я его тут спрашиваю: «Святой!» – Лис вновь наткнулся на неодобрительный взгляд сэра Бэдивера. – Ладно-ладно. «Подвижник! Чего это твоя скотинка уток не жрет? Не захворала ли?» Он на меня глаза выпучил, словно я его по башке перначем навернул, и говорит так укоризненно: «Как же может вкушать она мясо, когда сегодня пятница – день, когда каждый верующий орошает ланиты свои слезами, вспоминая участь Спасителя, преданного злою изменою в руки палачей? И вам, – в смысле нам, – скоромное вкушать нынче негоже». Как, кстати, – Лис указал на подстреленных уток, висевших у него на поясе, – насчет перекусить с дороги?
– Я ни-ни, – замотал головой Бэдивер. – Вода и ячменная лепешка – вот все, что могу я себе позволить.
– Да-а, – протянул мой напарник, – пациент скорее мертв, чем жив. Торвальд, но ты хоть не бросишь меня в тяжелую минуту ужина? Или, выходит, зря я по болоту шарился, птичек ни в чем не повинных жизни лишал? Да, кстати, – без всякого перехода продолжил он, – Бэдивер! Быть может, тебе интересно, но там, на болоте, я встретил одного весьма странно одетого джентльмена в кольчуге и при мече. Мне отчего-то показалось, что это один из людей феи Морганы. И похоже, он направлялся в сторону хижины архиепископа. Ты не знаешь, у его преосвященства с Морганой никаких переговоров не намечалось?
– О Господи! – всплеснул руками вчерашний рыцарь. – Это может быть убийца, подосланный Мордредом, чтобы лишить жизни преосвященного Эмерика! Простите меня, друзья, я оставлю вас здесь. Долг велит мне… – не договорив, он припустился бежать по оврагу туда, где не так давно мы спускались вниз, туда, где стенка оврага была заметно ниже и куда более пологой.
– Вы там шли? – глядя вслед верному стражу архиепископа Кентерберийского, спросил Лис.
– Да, – ответил я.
– Оч-чень интересно. Тут на подходе ветка сломана, похоже, совсем недавно. Может, конечно, какой зверь потрудился, а может, и нет. Вон, погляди, видишь, торчит над оврагом? Я когда спускался, за нее хотел ухватиться. Слава богу, заметил.
– Ты хочешь сказать, что кто-то прошел здесь до нас?
– Может быть, может быть. И я даже, вероятно, знаю кто.
Работа кипела до самой темноты. Выкошенные заросли репейника были единственным ее результатом. Заветный пергамент точно канул в бездну. Когда же солнце окончательно скрылось за кромкой леса, мы поспешили развести костер, чтобы согреться, поджарить принесенную Лисом дичь и распугать окрестное зверье, в изобилии населявшее девственный лес. Но прежде чем прекратить поиски, мы отыскали еще одно подтверждение недавнего присутствия здесь кого-то, нам неведомого, – выдернутый из земли корень на пологом склоне оврага. Очевидно, здесь незнакомец поднимался вверх.
– Чем дальше в лес, тем толще партизаны, – подытожил увиденное Лис. – Ну шо, Капитан, будем считать, что конкуренты ведут со счетом три два. Какие будут предложения по дальнейшей стратегии игры?
Я пожал плечами.
– Возвращаемся к Ллевелину. Если это и впрямь конкуренты, думаю, они сами нас найдут. К тому же без друидов с коелбреном не разобраться. А найти их по ту сторону вала значительно проще, чем по эту. В этих краях христианские священники их уже основательно потеснили.
– Найти-то можно, – поморщился Лис, насаживая разделанную утку на импровизированный вертел. – Хорошо бы только, чтобы нас самих на той стороне не нашли.
Утром, едва рассвело, мы бросили прощальный взгляд на затоптанные лопухи и, выбравшись из оврага, направились к хижине отшельника. Вернее, к поляне возле нее, туда, где под охраной Бэдивера и Божьего промысла паслись наши кони. Время поджимало, и потому мы решили обойтись без отпущения грехов и долгого прощания. В конце концов, где еще уходить по-английски, как не в Англии? Нам предстоял обратный путь, пожалуй, еще более тяжелый, чем путь сюда, поскольку теперь у нас не было «компаса» – виверны, да и настроение, прямо скажем, все еще оставалось безрадостным, невзирая на попытки Лиса разрядить обстановку.
– Не, ну мне положительно нравится ваш Круглый Стол короля Артура и двенадцать стульев из того же гарнитура. Видишь, опять стихами заговорил. Слушай, а какого рожна вообще нужно было так мудрить с выбором наследника? Чем им обычный-то порядок не угодил?
– Так здесь принято, – вяло отвечал я, расслабленно разглядывая тропу и окружающий ее дремучий лес. – Чтобы престолонаследник стал законным королем, необходимо, чтобы на нем, и именно на нем, сошлось предзнаменование, данное задолго до того. У Артура это был меч, который, кроме него, никто не мог вытащить из камня, здесь – этот пергамент. К тому же неизвестно, есть ли у Артура сыновья, кроме Мордреда. Зная его нрав, вполне могут быть. Как определить, кто из сыновей короля законный наследник, когда у него их, возможно, несколько и все, вполне вероятно, от разных матерей. Только вот Гвиневеру мимо пронесло.
– Пендрагоны в неволе не размножаются! – гордо заявил Рейнар. – Ну хорошо. Допустим, – продолжил он, – тут все более или менее понятно. Здесь Ллевелин, так сказать, защитник старого порядка, схлестнется с Мордредом, который решил узурпировать папашино кресло. В левом углу ринга красный дракон, в правом – золотой. Но я все-таки в упор не понимаю, чего это у вас при дворе вдруг решили, что предсказание имеет
