вскочила с места. Что и говорить, намек был более чем прозрачным.
Когда-то, много лет назад, дочка казненной ведьмы, лишенная всех прав, послала очередной жене своего венценосного отца, Екатерине Парр, слезное письмо с изъявлением преданности и мольбой о заступничестве. К письму прилагались избранные новеллы из «Гептомерона» Маргариты Наваррской, «моей бабушки», переведенные юной затворницей на звучный латинский язык. К изысканному подарку прилагалось замечательно льстивое посвящение в античном духе. Многие годы недавняя королева старалась не вспоминать об этом эпизоде своей жизни. Однако забыть его Бэт Тюдор было не суждено.
В какой-то миг мне показалось, что еще секунда – и Елизавета, стряхнув с двузубой серебряной вилки приправленный тамариском кусок благородной оленины, набросится на соперницу, норовя истыкать ее, как подчиняющаяся основному инстинкту Шарон Стоун несчастный кусок льда. Желание это крупными буквами было написано на лбу у дочери самого буйного из английских королей, причем отнюдь не на латыни, а на доступном, портовом английском.
– Абсолют! – прошипела она, но нежная, заботливая рука лорда-протектора легла поверх ее тонкой ручки, и сам он, склонившись к ушку бывшей аманты, зашептал ей что-то ласковое-ласковое – то ли рождественскую песенку, то ли преамбулу смертного приговора. Что и говорить, Рейли умел находить убедительные слова!
– Картошка в кожyшках под мальоркским соусом с сельдереем и острыми приправами! – гордо объявил распорядитель пиршества, и вышколенная прислуга королевской резиденции неспешно и величественно, точно крытую алым бархатом горностаевую мантию, внесла на грандиозных серебряных блюдах очередное произведение Лисовского кулинарного таланта.
Увы, в этот день свергнутой государыне не суждено было вкусить чудесных плодов «цветка Дианы». Сказавшись больной, она пожелала вернуться в свои покои, и Рейли, сделав чуть заметный знак рукой, подозвал пятерых «пажей» из абордажной команды, все это время стоявших по периметру залы с факелами и обнаженными шпагами в руках.
– Конвой заключенному особой камеры! – не преминул съязвить Лис. – Душераздирающее зрелище! Капитан, собери мозги в кулак и скажи мне, по возможности честно. Это мне кажется или таки Рейли действительно поимел их всех, как Бобик – тапок?
– Что ты имеешь в виду? – озадаченно спросил я.
– Я в упор не врубаюсь, шо за байда здесь происходит? Нас подменили ночью коварные морские цыгане? Рассказывают, будто некоторые, не будем тыкать пальцами в приличном обществе, рушили царства и крутили империями, как ото портовая шлюха своими окороками. И где теперь эти былинные богатыри? Куда они подевались, я их в упор не вижу? Какой-то жалкий пират, даже не Джон Сильвер, дергает нас шо Буратин за веревочки! Шо деется, я вас спрашиваю?!
Что и говорить, вдохновенный автор поданного к столу диковинного заморского деликатеса был зол не на шутку. Не приходилось гадать отчего! Признаться, ни в одном из наших многочисленных странствий по сопредельным мирам, ни в одной из головоломных операций нам еще не отводилась роль жалких статистов. Застенки, смертные приговоры и даже демонстративное усекновение головы – это было. Но чтоб вот так! Как тут не впасть в отчаяние?! Но все же историческая справедливость превыше всего. Рейли был гением. И во многом не его вина и уж тем паче не наша заслуга, что гений его был направлен именно в этом, столь плачевном для нас направлении.
– Он не просто пират, – поспешил вставить я. – Он сделан из того теста, из которого выходят Цезари и Александры Македонские…
– А также прочие клиенты сумасшедшего дома, – не дал мне завершить фразу Рейнар. – Я тебе вот что скажу, буквально как заслуженный кулинар и магнетический психопрактолог. В смысле, человек, на практике занимающийся психами. Тесту место в печи. И нам с тобой в этот момент лучше рядом не держаться.
– Ясновельможне панство! – вмешался в нашу непарламентскую дискуссию галантный, как всегда, пан Черновский. – Прошу простить, что прерываю ваши тонкие исследования закоулков человеческой души, но, пся крев, позвольте мне, как резиденту Института, вставить несколько слов.
Стоит ли говорить, что во время подобных изысканных мероприятий, как сегодняшний ужин в кругу скорпионов, мы с Лисом в автоматическом режиме транслировали такие судьбоносные моменты прямому руководству, обязанному принимать соответствующие решения. Но даже и не будь должностной инструкции, присутствие сейчас на канале связи Мишеля Дюнуара – начальника отдела «Мягких влияний» – было весьма полезно для дела. Этот широкоплечий гигант, являвшийся одним из лучших клинков Европы, слишком громоздкий и неудобный для современного карликового мира, был как нельзя более уместен на бескрайних просторах былых веков. И главное, он умел быстро принимать решения и находить выход в самых запутанных ситуациях. А уж как он умел запутывать эти самые ситуации, если в том возникала нужда! Здесь ему и вовсе равных не было.
– Так вот, вельмишановне панство, я, конечно, полностью разделяю праведный гнев, вас обуявший. Несомненно, ни в темнице, ни на камбузе у Рейли вам не место. Хотя, видит Бог, быть единственным, кроме меня, понятно, кулинаром, владеющим секретами приготовления изысканных блюд из «трюфелей Дианы», – весьма удобное прикрытие для стационарного агента.
– Минуточку!! Я не стационарный агент! Я оперативник! – бурно запротестовал Сергей, которого отнюдь не прельщала мысль остаться в столь неприветливом мире дольше, чем это было необходимо.
– К моему глубокому сожалению, это действительно так, – с огорченным вздохом согласился пан Михал. – А стало быть, из Тауэра необходимо выбираться.
– Ты что-то говорил о нашем человеке в Лондоне, – напомнил я.
– Да. – В голосе коронного шляхтича слышалась нескрываемая досада. – Имеется у нас там помощник. Хороший специалист в хорошем месте. Шифры, подделка печатей, изготовление подложных документов – в этом ему равных нет. Артур Грегори – правая рука Уолсингама. Да вот беда: сэр Френсис нынче вместе с вами томится, и что с его людьми будет – лишь Творцу Небесному ведомо. Он не из институтских – ему помощи ждать неоткуда. Так что, должно быть, затаился наш человечек в щели потемнее, и пока все не образуется – голосу оттуда не подаст.
– Невелика подмога, – огорченно проговорил я.
– Мда… – вынужденно признал пан Черновский. – Есть ниточка, по которой можно попытаться его найти, но для этого придется послать в Англию надежного человека. Очень надежного. А такого еще поди сыщи!
– Да ну – понты делов! – вмешался в неспешную речь соратников личный кулинар лорда-протектора. – Мишель! Ты токо стукани так ненавязчиво в Институт нашему ненаглядному шефу, глаза б мои на него не глядели, шо это ему кажется, шо мы тут лихо разруливаем местные исторические катаклизмы. А на самом деле – я тут халтурю на кухне у одного, типа, гения. Хотя как по мне – так он больше похож на пирата, а Вальдар при нем изображает группу танцующих девочек с мохнатыми штучками. Отпрыск быстро найдет верных людей, верных троллей, спасательные катера и сорок тысяч беспризорных в позе сломанной березки.
– Нет, пан Сергей, – мягко увещевая, заговорил специалист по соответствующему влиянию. – То негодно. То нечестно. Ты только не волнуйся. Я, кажется, придумал, кого надо послать в Англию. А сейчас вернемся к тому, панове, что вам надлежит делать.
– Что еще? – насторожился Лис. – Только не говори, ради бога, что у нас очередная срочная командировочка образовалась!
– О-ля-ля, Рейнар! Ты угадал!
– Что?! – Голос Лиса был таков, что невольно казалось, будто один из тауэрских мертвецов решил немножко поболтать, не дожидаясь обещанного Рейли часа.
– Не надо так волноваться, пан Сергей! Это еще не точно. Я должен согласовать все с отделом разработки.
– А если без сюрпризов? – вслед за напарником поинтересовался я. –
