выглядела?
– Какая дама? – оторопело уставился на меня тайный осведомитель.
– Которая о жильце из нашего номера спрашивала, – почти по слогам произнес я, словно разговаривая с умственно отсталым.
– Нешто его какая-то дама спрашивала?! – удивился Щек так натурально, что у меня возникли весьма дурные предчувствия.
– Ты что же, рачья твоя душа, шутки с нами шутить вздумал?! – накинулся я на обеспамятевшего хозяина, за неимением рядом злого следователя вынужденно меняя амплуа.
– Помилосердствуйте, господин хороший! – Насмерть перепуганный владелец гостиницы рухнул на колени, пытаясь обхватить руками мои ноги. – Не губите, ни в чем не повинен! Никого не видал, ничего не слыхал!
– А чего ж ты, хрен моржовый, за нами-то прибежал?
– Я? За вами?! – Усач задумался. – А ведь точно бегал, до сих пор спина вся мокрая. Зачем бегал – не упомню. Вот ведь дело-то какое!
– Ладно, поднимайся, – махнул рукой я. – Видать, и ты околдован. Толку от тебя сейчас чуть.
– Должно быть, и впрямь околдовали, – ошарашенно покачал головой Щек, испуганно прижимая руки к груди. – Что ж теперь будет-то? Ой, что ж теперь будет?!
Возвращение к жизни гостиничного гарнизона не заняло много времени. Делли, сморщив носик, сделала несколько пассов руками в воздухе, и стражники, минуту назад стоявшие безмолвными монументами собственной боевой славы, удивленно начали ощупывать себя, безнадежно тужась вспомнить, что же с ними стряслось.
– Волшебница работала, – прокомментировала увиденное фея, когда мы вышли из отеля и вновь в обычном ордере направлялись в королевский дворец. – Грязный трюк. Туман забвения. Кто вдохнет, памяти лишится. Наши в таких случаях по-иному действуют.
– В чем разница-то? – не удержался я от вопроса.
– Между волшебницами и феями? – Делли посмотрела на меня удивленно. – Да я уж сказывала! Мы от рождения обладаем магической силой и со временем лишь развиваем ее. Они же рождаются обычными людьми с весьма скромными порою способностями. Для того чтобы добиться результатов, им нужно постигать тайные знания, зачастую весьма злокозненного свойства. Мы иногда наделяем разные предметы волшебными качествами. Скажем, любое из своих колец я могу зарядить так, что всякий, кто его наденет, будет становиться невидимым. При этом природа кольца, его сущность, останется неизменной, на следующий день я могу придать ему иные свойства. Волшебнице же такое не под силу. Созданный ею агрегат пригоден лишь для того, чтобы делать невидимым хозяина, и только для этого.
Волшебники искренне полагают, что все в мире сотворено исключительно для удобства человека, и в первую очередь их самих. А если что-то, на их взгляд, не соответствует данной высокой цели, значит, может и должно быть изменено соответствующим образом. Вот как этот совенок. – Она указала на мигающую выпученными глазами птицу между ушами Феррари. – Он больше ни на что не годится, поскольку выведен лишь для того, чтобы подавать сигналы.
Я задумался над услышанным. От разницы между феями и волшебницами мысли мои плавно перетекли к исчезновению странной посетительницы, загадочному поведению дракона и далее, к сбежавшему второпях жильцу нашего гостиничного люкса. Как ни крути, многовато странностей для одного дня, а ведь, как говорится, еще не вечер.
В дворцовых воротах Делли пропустили без вопросов. Должно быть, стража прекрасно знала в лицо воспитательницу и защитницу пропавшей королевишны. Наши с Вадимом ярлыки также оказали должное впечатление, и спустя полчаса, миновав замерших с топорами на плечах рынд1 у высокой двери, мы попали в покрытую изразцами светлицу, вероятно, личные покои его величества. Сам король, если только это был он, сидел на подоконнике, тоскливо поглядывая сквозь цветные стекла оконца на шумевший у дворцовых стен торговый люд. Горностаевая мантия, висевшая на спинке высокого, покрытого затейливой резьбой, вызолоченного стула с подлокотниками, да корона, бесхозно валявшаяся на сиденье, – вот все, что свидетельствовало о присутствии в комнате августейшей особы.
Честно говоря, я ожидал несколько иной картины, и неведомый король рисовался мне отчего-то похожим на убиенного российского императора Николая II. На поверку государь Груси всех трех степеней оказался моложавым красавцем с длинным удальским чубом, изрядно, впрочем, поседевшим, и холеными, слегка подвитыми усами.
– Ваше величество, – я поклонился, выбрасывая вперед руку, как в одном из детских фильмов кланялись заморскому царю новгородские гости, – разрешите представиться.
– Да чего там, – отмахнулся монарх, не слезая с подоконника. – Делли уж все, поди, доложила. Попросту кличьте меня Василий Иваныч. Базилеем зовусь я для послов затынных и для торжественных парадов. Сказывайте, как дело-то деется?
Глава 9
Сказ о следах вкруг того пустого места
Что было сказывать о деле? Начальные версии вроде похищения с целью выкупа, сведения политических счетов или же о таинственном воздыхателе, пожелавшем столь экстравагантным способом расстроить свадьбу предмета обожания с удачливым соперником, не находили пока ни подтверждений, ни убедительных доводов против. Гипотезу о гастрономических пристрастиях драконов, предпочитающих на обед именно принцесс, именно в день свадьбы и уж совсем обязательно похищенных при большом стечении народа из хорошо охраняемого дворца, я не то что полностью сбрасывал со счета, но держал про запас. Уж слишком разнородны были в читанных мною в детские годы первоисточниках сведения о разумности и повадках гигантских крылатых рептилий. Как ни крути, здесь без спеца не обойтись. Наверняка в стране, постоянно имеющей дело с подобными чудовищами, должны найтись как практики драконоборцы, так и теоретики монстроведы.
Вкратце поведав безутешному отцу-государю о странных происшествиях последних дней и моих соображениях по этому поводу, я резонно попросил дать нам возможность ознакомиться с местом происшествия и немедленно получил соответствующее разрешение. А в придачу к нему камергера с ключом1 для оказания следственной группе всемерной помощи и поддержки именем короля.
Камергер в шитом золотом колпаке был прям спиной, длиннонос и, судя по круглым, ничего не выражающим глазам, глупым смешкам и шуткам невпопад, – чурбан чурбаном. На груди его красовалась золотая цепь, способная удерживать якорь небольшой шхуны, увешанная массивными блестящими ключами. Сделав нам знак следовать за ним, камергер направился вдаль по коридору, чеканя шаги.
– Пино, сын Карлов, – большой любитель искусств. Когда-то был директором театра, а несколько лет назад запросил у его величества убежища. Потом выяснилось, что он иностранный граф де Бур. Поговаривают, что граф – внебрачный сын тарабарского короля, уж не помню какого именно, – таинственно прошептала Делли.
Я слушал фею вполуха. Признаться, характеристика здешних царедворцев, если только они не имели прямого отношения к нашему делу, интересовала меня не более чем, скажем, бушменов судьба героев мексиканского сериала. Дойдя наконец до нужной нам залы, камергер остановился и, дав фее возможность снять волшебную печать, церемонно вставил нужный ключ в замочную скважину.
– Крэкс, пэкс, фэкс, – гордо провозгласил он, отворяя дверь. – Добро пожаловать, господа.
Оставив сопровождающее нас официальное лицо стоять в дверях, мы осторожно вошли внутрь, стараясь не нарушить порядок вещей в зале. Впрочем, то, что царило в зале, назвать порядком можно было очень условно. Это был полный бедлам, и, судя по разбросанным рукавам, головным уборам и дамским туфелькам, картина безудержной паники вырисовывалась весьма отчетливо.
– Та-ак-с. – Я кинул взгляд на одно из высоких дворцовых окон, в ясную погоду впускавших в помещение целые снопы яркого солнечного света.
Неширокие, но длинные, от пола почти до потолка, стрельчатые окна красовались по обе стороны церемониальной залы, освещая ее как утром, так и вечером. Позолота и зеркала в промежутках между ними довершали картину величия места. Однако так же уродливо, как выглядит дырка в ряду белоснежных зубов, мрачно смотрелся среди оконных проемов один, закрытый снаружи досками вместо валявшейся на полу зарешеченной рамы.
