– Да.
– Делли, верни мальцу его побрякушки, пусть посмотрит еще раз и убедится, что сейчас тень у меня в одном экземпляре.
– Талисманы приняли на себя сильнейший магический удар и теперь годятся разве что для украшения. Без них разум мальчика померк бы навеки, – печально вздохнула Делли.
– Он и сейчас, кажется, не слишком светел, – пробурчал я. – Ладно, попробуем зайти с другой стороны. Вот письмо, которое ты передал с голубем. Вот тесьма, которой ты примотал записку. Что еще? А, вот! Граф! – крикнул я. – Прошу вас, зайдите сюда.
Уже несколько пришедший в себя после бешеной скачки камергер поспешно вошел в спальню, склоняя голову в приветствии.
– Ответьте, пожалуйста, где вы были вчера ровно в полночь? – задал я коварный вопрос.
– Возле дворца. У крыльца близ западного павильона. А вы же тогда со мной… Там же…
– Благодарю вас, ваше сиятельство. Ну что, вам довольно, молодой человек?
– Нет! – жестко отрезал Прокоп. – Быть может, вы все в сговоре!
– Я че-то ни фига не въезжаю, Клин, – наблюдая сквозь распахнутую дверь картину «допроса», пробасил Вадюня. – Этот пошлый фраер в натуре упал на несознанку? Ты че, блин, орленок пионерский, павлин распустившийся…
– Пожалуй, вы действительно те, за кого себя выдаете, – примирительно вздохнул юный царедворец, не скрывая облегчения. – Вероятно, больше никто в целом свете не говорит на том диковинном наречии, на коем изъясняется этот славный витязь.
Глава 17
Сказ о том, что у лжи длинные ноги, но все равно растут они из задницы
Вадим перевел недоуменный взгляд с распластанного юноши на меня и, сложив веер своих пальцев, произнес недоуменно:
– Оба-на, а чего я такого сказал?
– Все нормально, – поспешил успокоить его я. – Большое тебе спасибо. Хорошо, продолжим. Прокоп, если позволишь, я задам несколько вопросов. Или давай я начну говорить, а ты продолжишь. Если в чем-то ошибусь, уж сделай милость, поправь.
– Смотря о чем будет идти речь, – тихо произнес юноша, очевидно, до конца решивший держаться выбранной роли героя-молодогвардейца.
– Интересное замечание, – усмехнулся я. – О сборе цитрусовых в условиях Царства Вечных Льдов. Или лучше о разведении кроликов в шляпе волшебника. Молодой человек, – я перебил сам себя, – напоминаю о том, что мне поручено вести дело о похищении наследницы грусского престола, и вы в нем замешаны, как изюм в тесто. Только от вас зависит, пойдете ли вы свидетелем, или же, невзирая на все причитания Делли, мне придется квалифицировать вас как одного из основных, а возможно, и основного организатора преступления. Надеюсь, вам не надо объяснять, чем это грозит?
– Я дал слово! – Прокоп попытался гордо вздернуть подбородок, однако в лежачем положении это движение смотрелось довольно нелепо. – И не скажу более, чем мне позволено.
– Кем позволено? – поспешил уточнить я.
– Машей! – не задумываясь ни на секунду, выпалил секретарь хранителя королевской печати.
– Угу! Это как раз то, что я и надеялся услышать. Значит, вы действительно работали в сговоре. Полагаю, и дракон, буянивший во дворце, тоже из вашей компании.
– Да, – подтвердил мои предположения юнец. – Маша подружилась с ним еще прошлой осенью, когда гостила…
– Когда гостила у своей двоюродной бабки герцогини Бослицкой, верно?
– Верно. – Прокоп чуть склонил голову в знак согласия. – Громобой Егорьевич их познакомил.
– Чрезвычайно ценное знакомство. – Я развел руками, не зная, что и сказать. – Делли, ты ведь тоже была с принцессой в Гуралии? И выходит, просмотрела ни много ни мало – целого дракона. Как такое могло случиться?
Фея начала густо краснеть, что само по себе было для меня немалым открытием. До сих пор я не числил таких способностей за чудодейскими особами.
– Но ведь… Громобой… и опять же, Маша ни на секунду не оставалась одна… – Она умолкла и затем, вздохнув, созналась: – У меня там были личные дела…
– Понятно, – протянул я, в принципе соглашаясь, что у такой очаровательной феи вполне могут быть дела, требующие времени и не терпящие лишних глаз. – Ладно, проехали. Итак, ты, Маша и дракон состояли в сговоре. Верно?
– Да, – согласился молодой человек.
– Цель сговора?
– Я не могу этого сказать, – безапелляционно отрезал опрашиваемый.
– Хорошо… Впрочем, ничего хорошего, но предположим. Кто еще, кроме вас троих, принимал участие в этом деле?
– Для вас это не имеет никакого значения, – упрямо мотнул головой Прокоп.
– Мне лучше знать, что имеет значение, а что нет. Подумайте, молодой человек, вам лучше ответить. Скрытность резко снижает ваши шансы выпутаться из этой ситуации с минимальными потерями.
– Маша поручила мне сознаться, что это именно я снимал эти апартаменты по просьбе своего знакомого, и посмотреть на вашу реакцию. Если бы вы оказались достаточно благоразумными, мне надлежало подать знак, и все дальнейшее Маша поведала бы вам сама.
– Маша была в саду?! – не сговариваясь, выпалили мы с Делли.
– Да, – четко проговорил Прокоп.
– Вот такие пироги. – Я свел пальцы рук на затылке. – Обычные детские шалости, только в гипертрофированном виде. Злостное хулиганство с далеко идущими политическими последствиями.
– Я не понимаю, о чем вы говорите! – проговорил наш пленник.
– Это не существенно. Лучше скажите, зачем вы вообще устроили весь этот цирк с драконом, маскарадом и тайными явками на болоте?
– Так было надо! – упрямо отозвался юнец.
– Прокоп, кто тебе сказал, что так надо? – вмешалась в разговор Делли.
– Маша, – честно сознался верный наперсник отчаянной беглянки.
– О, уже теплее! А кто придумал, как устроить тарарам во дворце и сопутствующие спецэффекты?
Царедворец угрюмо насупился.
– Можешь не отвечать, – насмешливо кинула ему фея. – Это ее затея. Девочка всегда во всех играх и озорствах в застрельщицах ходила.
– Это правда? – спросил я нахмуренного парня. Тот продолжал молчать. – Значит, правда. Ладно, – махнул рукой я. – Собственно говоря, какое теперь имеет значение, кто что придумал. Не пороть же вас за это. Хотя, пожалуй, стоило бы. Расскажите, лучше, молодой человек, что за чехарду вы устроили со свечами почтеннейшего Горицвета Вящеславовича. Он тут намедни очень по этому поводу печаловался.
– Моя в том вина, – сознался юный заговорщик. – По моему указу в имении матушки на свечном заводике их отлили. А фитили я самолично прокатывал чудодейственным зельем.
– Верю, – согласился я. – Охотно верю. А зельечко-то небось Маша варила? Или же вы и сами алхимией балуетесь?
Вновь молчание было ответом на вопрос.
– Ну, не хотите, не говорите, – хмыкнул я, – дело ваше. Поведайте-ка лучше другое. – Я наклонился над лежащим юношей, переходя с добродушного тона на холодно-официальный. – Зачем печать королевскую украли?
– Я… – замялся Прокоп.
– Правду говорить! – жестко отрезал я. – Не маленький, соображать должен, чем бы дело ни закончилось, кража королевской печати – это государственное преступление! На каторгу загремишь. Не отводи взгляд, в глаза смотри! Ты что же думаешь, мы тут дураки все, один ты умник выискался? Ну, давай говори! Будь мужчиной, не болтайся, как дерьмо в проруби! Нам доказать, что ты печать во время паники в зале из шкатулки спер, что от табака прочихаться. Но вот интересно мне знать, это вы с Машей такой
