режиссера будущего шоу. Сейчас, когда публика была доведена до нужного градуса разогрева, все зависело исключительно от слаженности действий и мастерства «актеров».
Дворцовые чины, державшиеся в изрядном отдалении, двигались за нами, готовые в любой миг пуститься наутек, но для задуманного свидетели были необходимы.
Череда темных коридоров завершилась у массивной двери, на потемневшем дереве которой при свете факелов поблескивали слюдяные капельки. У людей с богатой фантазией и мистическим складом ума вполне могло возникнуть впечатление, что дерево плакало, чувствуя злые чары. А всех-то дел, как говорил Лис: «Чуток слюды, банка рыбьего клея и пятнадцать минут работы».
– Это верный знак, – завопил Сергей, указывая на «слезы». – Она здесь!
Он толкнул дверь, но та не поддалась. Он толкнул сильнее – тот же результат.
– Ага! Колдовское заклятие! – Он выхватил у меня крест и стал махать им из стороны в сторону. – Именем закона божьего заклинаю: отворись!
Произнеся это, мой друг потянул дверь на себя, и та без труда поддалась, что было вполне объяснимо: в замках не ставили дверей, открывающихся внутрь помещений. Так их было тяжелее выбить.
– Узрели, что крест животворящий вытворяет?! – гордо расправил плечи Лис. – Ну шо, за мной!
Герцогиня сидела за вышиванием. Увидев на пороге грозных доминиканцев, она вскочила и отпрянула.
– Сдавайся, Рогана! Я настиг тебя! – подвывая для пущей убедительности, закричал Лис. – Ты не укроешься от меня под чужой личиной!
Катарина заметалась по комнате, роняя на пол резные поставцы с посудой и пытаясь распахнуть окно.
– Врешь, не уйдешь! – гремело под высоким потолком ее светлости. – Отец-сегрегатор, отрезай ведьму от окна!
В конце концов в комнате воцарился высокохудожественный разгром. Не на шутку разошедшаяся Катарина, похоже, готова была разнести вдребезги вообще все, что попадалось ей под руку. Для пущего эффекта она, с воем крутанувшись на месте, незаметно вставила в рот полый грецкий орех, набитый тлеющей паклей. Это изготовленное моим напарником средство использовали еще мошенники и фокусники в Древнем Риме. Тем не менее этот трюк выглядел эффектно и по сию пору. Струя пламени ударила на полметра, едва не опалив мне волосы.
Прижавшиеся к стене придворные мелко крестились, уворачиваясь от пролетающих кувшинов и чашек. Но сила была на нашей стороне. Схваченная Лисом герцогиня сразу вдруг обмякла, и всем стал явственно слышен цокот ее зубов. Мы потащили свою добычу во двор.
– Все помните? – грозно вращая глазами, тихо проговорил Лис.
– Да, да, – строя дикие гримасы и извиваясь ужом, едва слышно выдохнула Катарина.
– Лишь только оказываемся перед воротами, вырываете руку и опрометью мчитесь к стартовой площадке, она прямо под теми окнами. – Он кивнул, указывая направление.
– Я видела, как ваш друг готовил ее.
– Умоляю, не мечитесь по двору, – продолжал Сергей, – шо та блоха на собачьем хвосте. Я смогу отвлечь толпу на полминуты, не больше. Потом они с перепугу схватятся за камни.
– Я все сделаю, – тихо пообещала Катарина Ягеллон, еще раз подтверждая старинную истину, что юношей любовь делает робкими, а девушек – храбрыми.
Толпа за воротами загудела, забурлила и налегла на цепь алебардиров, желая то ли получше разглядеть исчадие ада, то ли разорвать на части.
– Пора, – тихо скомандовал Лис и тут же загорланил: – Признавайся, кондуктор тебе в редуктор, куда дела настоящую Катарину Ягеллон!
В этот миг пленница резко дернулась и, вывернувшись, опрометью бросилась через крепостной двор. В кулаке Сергея осталась лишь тоненькая кисть и часть руки выше запястья. Толпа охнула и отшатнулась назад. Когда же из рваного ошметка «живой» плоти повалил густой дым, публика и вовсе шарахнулась, точно опасаясь взрыва.
– Отец-сегрегатор, держи ее! – закричал Лис, подбирая длинные полы сутаны и бросаясь вслед за беглянкой. – Стой! Сопротивление бесполезно!
Несколько алебардиров – то ли наиболее отчаянных, то ли наименее подверженных эмоциям – бросились наперерез улепетывающей герцогине.
– Назад! – резко скомандовал им Лис. – Не троньте! Она может вселиться в любого из вас в одно касание! Даже если хоть взгляд поймает…
Между тем, добежав до стартовой площадки, Катарина остановилась, развернулась и, резко взмахнув руками, что-то бросила на землю в нашем направлении.
Наиболее внимательные могли заметить, что руки у герцогини снова в полном порядке. Но, во-первых, чему удивляться, когда речь идет о ведьме, а во-вторых, услышав громогласное предупреждение святого отца, вряд ли кто-то решился бы пристально вглядываться в происходящее.
Яркая вспышка заставила всех присутствующих зажмуриться, а то и вовсе закрыть глаза. Это был стандартный набор из арсенала ниндзюцу, позволявший воинам-теням бесследно исчезать прямо из-под носа противника.
Стартовую площадку моментально заволокло стеной дыма, а спустя мгновение по двору, извиваясь, с шипением понеслись огненные змеи. Это нехитрое приспособление для фейерверков я обнаружил прямо здесь, в замке. Вряд ли ревельцы испугались бы, увидев знакомый им бегущий огонь в ночном небе, но сейчас толпа вновь откатилась и заметно поредела.
– Все стойте на местах! – громогласно провозгласил Лис. – Не приближайтесь! Мирское оружие здесь бессильно! Это наша работа! – Он швырнул в дымный пламень отыгравший свое муляж руки и с криком: – Изыдите, силы бесовские! Хай вам грець! – ринулся сквозь стену колдовского дыма, а я – вслед за ним.
Если бы сгрудившимся у ворот зевакам удалось рассмотреть, чем занимается наша троица, вряд ли они смогли бы связать воедино хоть пару слов, поскольку с отвалившимися челюстями разговаривать крайне неудобно.
– Быстрее, быстрее, – командовал Лис, помогая натянуть Катарине поверх ее скромного платья весьма живописные лохмотья. – Горб держится?
– Держится, – ответила возбужденная Ягеллонка.
– Личину давай.
Это сооружение было предметом особой гордости моего друга. Лично я, хранивший ее с начала «священнодействия» в специально приспособленной сумке, изображающей пивное чрево под сутаной, без содрогания на эту маску глядеть не мог. Особенно нервировали мясо с червями, торчавшее из-под ошметков кожи, и окровавленные козьи рога.
– Порядок. – Лис удовлетворенно оглядел перевоплотившуюся герцогиню. – Жаль, Байда не видит… Все, выходим!
Мы шли по городской улице, ведя декоративно связанную пленницу под радостное кликушество Лиса.
– На колени, – кричал он. – Всем молиться. Вы не боитесь геенны огненной? Вы забыли о божьей каре?!
Если ревельцы до этого и умудрились позабыть об ужасах адского пламени, то сейчас, несомненно, вспомнили. По всему маршруту движения к городским воротам коленопреклоненные бюргеры с ужасом и облегчением следили за нашей процессией.
В казачьем войске царило оживление. Все было готово к паническому отступлению. Все ждали сигнала. И дождались.
Лис стоял перед жерлами пушек на кромке вала, держа перед собой плененную Рогану, и вещал заученный ночью текст.
– Расточитесь в дым, аки моавитяне пред грозными полками Навина. Обрушьте гордыню вашу, как Господь обрушил стены иерихонские. Бегите прочь, устрашитесь гнева Божьего!
Столько заумных фраз кряду было для напарника явным перебором, поэтому дальше он импровизировал напропалую:
– А то щас всем будет худо. Подобно Самсону, вломившему филистимлянам отломатой у осла челюстью,
