мурлюки с охотой вкладывали буквально на глазах дешевеющие жабсы куда ни попадя, а ушлые субурбанцы норовили организовать это самое «ни попадя» где-нибудь поближе к свежепобеленной мазанке генерального мурлюкского майора. Возвращение выброшенных на ветер жабсов в родные края отчего-то не радовало захребетников. Более того, они величали субурбанцев пройдохами, бандитами с большой дороги и прочими разбойными элементами, задумавшими недоброе против их Великой Родины. И теперь, опасаясь за моральное здоровье Субурбании, лишившейся короля в голове, мурлюки вполне могли прислать войско Убедительных Увещевателей, готовых всякого убедить наповал и увещевать до посинения. Так что нам следовало управиться до их появления.
Впрочем, мы и так не слишком задерживались. Увидев знакомых синебоких «ниссанов», субурбанцы едва успевали поклониться и вслед неутомимым железным скакунам неслись радостные слова национального гимна: «Ты жива еще, моя держава? Жив и я! Ура тебе, ура!!!» То здесь, то там поперек дороги висели оптимистические лозунги, гласившие:
МЫ БУДЕМ ЖИТЬ В ОБЩЕМ ДОМЕ, ЧТО БЫ О ТОМ НИ ДУМАЛИ ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ.
ЭТОТ МИР – МОЙ! ВСЕ МОЕ – ВАШЕ!
Сторожка, в которой некогда квартировал трехголовый Кербер, каким-то чудом сохранилась, но вместо грозного «Здесь нельзя, а там – можно!» на обломке Железного Тына значилось: «Из Субурбании с приветом!» Чуть ниже красовалась рука с вытянутым вперед указательным пальцем, направленным на аккуратный ящик с прорезью и надписью: «Для лишних денег. Фонд Помощи Кому Попало».
– Это типа че? – удивленно воззрился на немудрящее нововведение Вадюня.
– В каком смысле? – переспросила фея. – Здесь же ясно написано: «Фонд Помощи Кому Попало»! Кому деньги попадут, тому и помогут.
– Любому, что ли? – не унимался подурядник левой руки.
– Помогут-то любому, да не любой до них дотянется! Там еще с прежних времен людишки посажены, кои при старом режиме Кербера лютости учили. Сейчас вот зверюку в знак всеобщей любви списали, так что приходится им самим на всякого прохожего-проезжего зубы скалить. Но работают, Солнцелик дай всякому!
– И сейчас работают? – уточнил я. – То есть без верховной власти?
– А что им власть? – удивилась фея. – У них, поди, живот главнее короля будет. Хоть потоп случись, без монет мимо никого не пропустят.
– А ежели в объезд? – Вадюня покосился на руины некогда мощного оборонительного сооружения, заканчивающиеся метрах в ста пятидесяти от сторожки.
– Можно, конечно, и в объезд, – пожала плечами Делли. – Только там еще от Тына из земли железяки торчат. А здешний люд к тому же камней насыпал, кольев натыкал – того и гляди, шею себе свернешь! А сам не свернешь – Кто Надо прибежит, поможет.
– Это кто? – снова наивно поинтересовался я.
– А кто надо – тот и прибежит. Нас с вами это не касается, а вот с остальными здесь разговор короткий: либо кидай хвостни в «Фонд Помощи», либо познакомишься с Кем Надо.
– Да кто ж это такой? – распаленный любопытством, не унимался я.
– Вот ты непонятливый! – Фея укоризненно покачала головой. – Ты же следознавец – мог бы и догадаться! Кербер это, ехидна его заешь!
– Как Кербер? – Я нахмурился. – Его же еще после схватки с Повелительницей Драконов по мирному соглашению списали!
– Списали, – иронично кивнула сотрудница Волшебной Службы Охраны. – Вот они списанным и пользуются. Еще и утверждают, что старье, бывшее в употреблении, пора заменять на что-нибудь похожее, только новое, современное. Не то перекусит кто-нибудь дужки замка на границе, а он ни ухом ни рылом!
– Да кто ж перекусит-то?
– Желающие куснуть всегда найдутся!
– Зубов в натуре не хватит! Повелительница Драконов, кажись, уже медным тазом накрылась, – не замедлил вставить свои ценные наблюдения свежеиспеченный претендент на субурбанский трон. – А у остальных кишка тонка.
– Оно-то так, – согласилась Делли. – Да вот только псеголовцев ею воспитанных, поди, и трети не истребили. А плодятся они, между прочим, дважды в год. Порою до пяти зверенышей в помете. Утроба у них ненасытная, мозгов отродясь не водилось. Кто их за собой куском мяса поманит – за тем и пойдут. И сюда прийти могут. Ежели, скажем, надо будет оправдать появление в здешних краях Увещевателей главного мурлюкского майора.
Наша беседа была бесцеремонно прервана недовольным клекотом остроклювого питомца детективного агентства, во весь опор мчавшегося за волшебными жеребцами. Вообще-то леогрифы обладают невероятной силой и выносливостью. Тот же Проглот несколько десятков километров мчал без остановки за перевоплощенными автомобилями, не отставая ни на шаг. Порою он расправлял еще довольно слабые крылья и, толкнувшись от земли, точь-в-точь – лев для прыжка на зазевавшуюся антилопу, парил, словно мохнатый планер, руля длинным, как бич, хвостом. В эти секунды рыжая кисточка на нем, развеваемая ветром, вытягивалась, напоминая огонек на бикфордовом шнуре. Преодолев таким образом с полсотни метров, грифон вновь опускался на землю и рысил за нами, радуясь возможности вдосталь побегать и порезвиться. Однако воспитанный в домашних условиях добродушный монстр тяжело переживал отсутствие всеобщего внимания к своей драгоценной особе. А потому сейчас настоятельным клекотом требовал взять его на руки, вернее, усадить на багажник одного из «ниссанов». Всякий нормальный скакун пришел бы в негодование от столь небезопасного соседства. Взрослый леогриф, не моргнув глазом, мог умять лошадь в качестве легкого десерта, но синебокие джапанские скакуны отличались воистину самурайским хладнокровием и напрочь игнорировали присутствие хищной твари.
Но вот наконец с размещением беззаботно радостной животины было покончено и довольный Проглот, водрузив на плечи Вадима мощные передние лапы, расправил над его головой долгоперые крылья, образуя величественную, почти монументальную композицию. Впрочем, быть может, наследникам престола и подобает разъезжать по дорогам в таком виде? Как ни крути, я все еще не мог похвастаться доскональным знанием диковинных обычаев здешних народов.
Между тем марш-бросок на Елдин-град продолжался. Дорога сама собой ложилась под копыта, из утробы «ниссанов» мажорно звучали аккорды песни несколько несообразной с, как бы это выразиться, социальным статусом наших жеребцов: «Даже если вам немного за тридцать, есть надежда выйти замуж за принца…» Однако шокировавшая местное население музыка не мешала беседе, как, впрочем, и густой, довольно мрачный лес, через который пролегал путь в стольный град Елдин.
– …и все же нехорошо как-то получается! Пропала в стране правящая верхушка – и вдруг мы тут – трах-бабах, нате-здрасьте! Любите нас немедленно! – не скрывая сомнения, высказался я. – Как еще народ отреагирует?!
– Никак, – покачала головой Делли. – Мы вон, поди, уж сколько верст отмахали, ты хоть одно встревоженное лицо видел? Местный люд такой досадой не проймешь! Их наши кони куда как больше заинтересовали, чем пропавший государь со всеми его присными.
– Может, они еще не знают об этом странном происшествии, или же не верят, что такое вообще могло приключиться?
– Скажешь тоже, – усмехнулась фея. – Эта земля слухами полнится так, что хоть ковшом черпай – не перечерпаешь! Всякому доподлинно известно, что да как сталось, а уж кто куда пропал – и подавно. Всяк свое соврет, но так складно, что невольно мнишь, уж не сам ли толкованин1 сие умыслил да тихой сапой провернул.
Толстые корявые ветви деревьев, упрятанные молодой зеленой порослью, мостками перекидывались над дорогой так низко, что иногда приходилось нагибаться к самой холке, чтобы избегнуть нежданных столкновений. Издалека замечая очередную сучковатую преграду, Проглот всякий раз издавал гневный вопль, точно пытаясь испугать непочтительное растение, и тут же прятался за широкую спину славного витязя Вадима Ратникова, по прозванию Злой Бодун.
Я про себя отметил необходимость обратиться по прибытии в столицу к местным коллегам из Главного
