– С орехами? – проявил догадливость я.
– Именно так, – радостно закивал Фуцик. – И в тот год он тоже прибыл. И как только первые возы появились близ крепостных стен, Лазурен призвал меня к себе и молвил: «Ты уже вполне разумный отрок и подаешь большие надежды. Если выполнишь от слова до слова то, что я велю, то станешь несметно богатым. Даже правнуки твои не смогут истратить того, что получишь!» Я, вестимо, согласился. Когда еще такая-то удача выпадет! Придал нам Лазурен вид чужих обличий, и под той личиной отправились мы на берег, где как раз мешки с орехами на корабль грузили. С тем мы на борт и проникли. А там Лазурен при помощи чародейства своего подменил мною носовую фигуру. Стал я точнехонько, как она. Тогда учитель велел мне внимательно смотреть, слушать, все запоминать. Особенно же, что воевода пешей морской рати говорить будет, когда отсель к другому берегу приплывет. С тем я и отплыл.
И вот шли мы, шли по морю. Корабль сам собой бежит, я у него на носу, да витязи морские вкруг него по морю, аки посуху. Не долго, не коротко, а в самый раз, прибыли мы к острову, что зовется Алатырь.
– Откуда вам это известно? – делая пометку в блокноте, поинтересовался я.
– Словцо это воевода крикнул, только лишь корабль от берега нашего отвалил. Так вот, приплыли мы к острову. Я глазами зыркаю, а место-то ой какое непростое! Людского жилья на нем нет, а живут там одни лишь полканы.
– И подполканы, – под нос себе пробормотал я. – Собаки, что ли?
– Да уж какие там собаки?! – возмутился оскорбленный в лучших чувствах очевидец. – Сверху они вроде как люди, снизу глянуть – кони, за спиной крылья, а в руках оружие. Их, сказывают, ни сталь, ни огонь не берут. Ликом они свирепы, а отважней их во всем мире не сыскать!
– Уже страшно! – отмахнулся я. – Дальше что было?
– Главный-то их увидел воеводу, нахмурился, как рявкнет ему вопросец заковыристый!
– А конкретней? – Я перевел взгляд с бумаги на допрашиваемого.
– Не расслышал, – виновато сознался лазутчик, на секунду отводя глаза в сторону. – Шумно было. Оружие звенело, полканы всякое непотребство выкрикивали, генерал-полкан копытом так землю рыл, что остров, как живой, ходуном ходил. А только после этого витязи морские мешки с орехами аккуратно разгрузили, а на замену им точнехонько по весу другие мешки из глубины острова доставили. А в тех мешках, я своими глазами видел, когда воевода проверял, злато червонное да каменья яркоцветные.
– Это в обмен на орехи-то? – удивился я.
– На них, – подтвердил свидетель. – Видать, драгоценности полканам не для чего, а вот орехи на что-то в пригоде.
– Странно, но предположим. – Я поставил в блокноте три вопросительных знака, затем, поразмыслив, нарисовал еще столько же восклицательных. – Что дальше?
– Как загрузили все в мешки, крикнул воевода новое словцо, и корабль за ним, точно собачка на привязи, пошел. Не к нашему городу, а совсем к иному. Верст этак двести от нашего будет. Там его вновь государева стража поджидала на конях с совами промеж ушей. А как все на возы загрузили да уехали, волшебство и кончилось. Я в воду плюхнулся чуть жив: столько-то дней не ел, не пил! Денег в кармане – ни монеты. Но я не растерялся, отыскал на свалке всяких пузырьков, набрал в них морской воды, заклинанием цветочный запах похитил да с водой той смешал. Очень даже недурно вышло. Барышни местные по пять хвостней за флакон давали. Жаль, заклинание слабовато оказалось, уже к вечеру благовоние тиной отдавать начало. Тогда-то меня, – Фуцик грустно вздохнул, – в первый раз за высокие стены и упекли. Через год вышел, а учителя моего и след простыл. Сказывают, за Хребет подался, да там его тоже приняли под белы руки. Стал я самолично к волшебному кораблю приглядываться да принюхиваться, да все соображать, как бы так умыслить, чтоб этакий куш сорвать. Пока соображал, еще разок успел кайлом помахать. В тот раз с Яном Кукуевичем знакомство и свел. Он как вышел – большое имя себе сделал и про меня не забыл. Как я ему поведал, что можно сокровища несметные перенять, так он покой и сон утратил. Начали с ним исподволь дело готовить. За тем и на кичу по третьему кругу пошел, чтоб своими глазами убедиться, так ли хорош Соловей, как о нем сказывали. Все придумал, все учел, а тут – э-э-эх!.. – Голос Фуцика зазвучал печально, но раскаяния в нем было не больше, чем в вое плотно отобедавшего шакала.
– А где сейчас можно найти этого… Яна?
– Да кто ж его знает? – разочарованно покачал головой чародей-неудачник. – Когда Барсиад пропал, я думал, и он сгинул. Ан нет – объявился, на беду мою! Этот и за травинкой хорониться может. А уж где пребывает, поди, ему и самому не всегда ведомо.
– Угу-угу. – Я закрыл блокнот. – Думаю, вы несколько преувеличиваете его возможности. Скажите мне лучше другое. Как человек неглупый, вы, конечно, понимали и понимаете, что ни Соловей, ни Ян Кукуевич особо нежных чувств к вам не питают. То есть вы им интересны постольку, поскольку имеете, насколько я понял, проработанный план налета. Но, вероятно, у вас был и дополнительный план, позволяющий в случае успеха унести ноги подобру-поздорову со своей долей немалой добычи. Стало быть, всех деталей предстоящей операции, кроме вас, не знал никто.
– Истинно так, – нехотя согласился Фуцик.
– И несмотря на это, ваш подельник внезапно потерял всякий интерес к ореховому делу, которое готовил не один год?
– Выходит, что потерял. – Разочарованный мошенник с невыплаканной слезой уставился на потолок.
– Мужики! – В импровизированную камеру, радуясь посетившей его мысли, ввалился исполняющий обязанности государя, сияющий, точно корона, которой у него пока еще не было. – У меня есть конкретно толковая идея! В натуре давайте раздадим орехи крестьянам! Пусть сеют!
– Обойдутся! – покачал головой я. – У меня есть другая идея.
Глава 13
Сказ о собачьем хвосте и такой же работе
При сообщении о свежей идее, с неофициальным дружественным визитом загулявшей в голову руководителя следственной группы, уши Фуцика зримо вытянулись и изменили угол наклона, точно подсолнечник, неуклонно следующий за дневным светилом.
– Пойдемте, досточтимый господин И.О. – Я взял Вадима под локоть и подтолкнул к двери. – И вы, господин урядник, тоже следуйте за нами.
Польщенный приглашением к участию в решении государственных дел, Вавила Несусветович, по старой армейской привычке, браво щелкнул каблуками, и серебряные шпоры по-гусарски звякнули глубоким и чистым тоном. Стража у дверей отсалютовала клинками и принялась за нашими спинами обсуждать виды на урожай правительственных наград и возможные направления карьерного роста.
– Вадик, отечество по-прежнему в опасности, поэтому орехи раздавать не будем, – вновь повторил я. – Перебьются!
– А че, мы это типа их себе закрысим?
– Вадим! – Я с укором посмотрел на друга. – В конце концов, ну что за лексикон! Ты без пяти минут король великой державы! Выдающемуся политическому деятелю не к лицу подобные словечки.
– И че, в натуре? У нас в дабле газета висела, там было написано, что, по жизни, каждый народ имеет то правительство, которое его имеет.
– Которое заслуживает, – принимая на себя роль исправителя общественных нравов и регулировщика моральных исканий, весомо проговорил я.
– Да ну! Гониво! – возмутился выдающийся деятель. – Если бы имел то, которое заслуживает, то, рубль за сто даю, вообще бы никакого не имел.
– Ладно. Оставим в покое государственные устои и вернемся к нашим орехам. Понимаешь, – я огляделся по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии чужих ушей, – в данном случае пред нами не банальный продукт питания, это как бы не простые орехи, которых в любом «Натсе» навалом, а…
– А орешки не простые, в них скорлупки золотые, ядра – чистый изумруд!
– Что? – Я остановился как вкопанный. – Что ты сказал?
– А что? – недоумевая, вскинул брови Ратников. – Слуги белку стерегут… Ты че, Клин, об этом же в натуре все знают? Это же сказка! А.С. Пушкин! Я на той неделе Дашке читал.
– Вадим, я тормоз! Они мне своими рассказками уже всю голову заморочили! Ну конечно, все сходится: пешая морская рать – «в чешуе, как жар, горя, тридцать три богатыря». Тогда выходит, что Алатырь – это
