По уголовному миру Нижнего Новгорода и ярмарки стремительно разнеслась ошеломляющая весть, что «команду Оси всю побили». Буффало за несколько секунд изменил расстановку сил: теперь Лякин, почти без людей, прятался, авторитет его падал, а ковбоец грозно намеревался добить его нынче же вечером окончательно.
Раненый кучер оказался не членом банды, но причастным и вообще человеком темным, бывшим у полиции давно на подозрении. Он быстро выдал тайную квартиру Лякина в пригородном селе Бурнаковка. Обыск самого Душегуба не застал, но под половицей обнаружили двадцать тысяч рублей кредитными билетами, и Гаммель по номерам опознал их как принадлежавшие Елатьменскому.
Алексей пришел с этой новостью в шикарный магазин товарищества Богородско-Глуховской мануфактуры во втором Китайском павильоне, где в задних комнатах Буффало устроил себе штаб-квартиру. Тот сидел и пил чай; перед ним на столе лежали ветошь, масленка и разобранный револьвер.
— Федор Иванович, брось ты пока этого Лякина. Завещание Аввакума уйдет! Деньги почти все целы, давай займемся хлыстами.
— Не могу, — как всегда, спокойно ответил ему Буффало. — Лякина завтра уже в городе не будет, его сейчас надо добивать. Арсений Иваныч велел Осипа кончить, чтобы другим была наука, как Рогожу задирать. Так что, хлысты только завтра, а сегодня я иду на кузнецовскую «мельницу». Пойдешь со мной? Тебя же ко мне вроде как приставили…
— Понятно, — хмыкнул Лыков. — У нас в пластунской команде это называлось «проверкой на вшивость». Хорошая у тебя штукенция — «мэрвин-галберт», так называемая «русская модель» 1876 года, сорок четвертый калибр, пять зарядов.
— А ты откуда знаешь? В оружии разбираешься?
— Да нет, — признался Алексей. — У нашего полкового адъютанта такой же был. Редкая модель!
Он ловко и быстро собрал револьвер, взвел курок и нажал на спуск. Раздался веселый щелчок. Алексей протянул револьвер хозяину.
— Ну, пошли. Сейчас только навещу одного хорошего человека, а к десяти часам вернусь сюда.
— Сходи, сходи, отчитайся перед начальством, — съехидничал Буффало и начал разбирать «ремингтон».
Алексей пришел в палату к Здобнову с кульком орехов и двумя померанцами и застал его сидящим на кровати с ногами, потягивающим ермолаевское пиво. Здобнов поглядел на орехи, кряхтя, нагнулся, вытащил ящик, битком набитый табаком, апельсинами, конфектами и прочими деликатесами. Он высыпал в лыковский кулек несколько пригоршней этой смеси, закутал и отдал обратно Алексею.
— На, мать с сестрой угостишь. Мне больше ничего не носи, деньги поэкономь, чай, не Бугров. Меня купцы и без тебя снабжают.
— Какие купцы?
— Поработай с мое на ярмарке, узнаешь, какие. Появятся и у тебя свои должники.
На расспросы о здоровье Иван Иванович от ма х н улс я.
Они сели спиной к единственному, кроме Здобнова, больному в палате, толстому татарину-грузчику с кистой, и Алексей принялся рассказывать новости. Их накопилось немало, старый сыщик требовал подробностей, и беседа затянулась надолго.
— Да, Лешка, глупое вы с этим буйволом дело задумали. В трактир Кузнецова надо не вдвоем идти, а еще пару взводиков казаков с собой брать.
— Тогда Осип Лякин не придет.
— Ну и хрен с ним, с Лякиным, пусть его питерские сыскари ловят, они втрое больше нашего жалованье гребут.
— Не станут теперь фартовые его защищать, под пули из-за него лезть. А если Буффало там вчера кого-то не дострелил, так сегодня дострелит. Они сейчас деморализованы.
— Дурак ты, Лешка, — огорчился Здобнов. — Демо… как ты сказанул? Представь себе: вломятся посреди ночи к Кузнецову двое сыскарей. Что с ними будет? Лякин там или не Лякин, а есть и другие бандиты, у которых имеются свои интересы. И они будут их защищать! Подымут вас, дураков, на ножи, чтобы другим не повадно было.
— Прямо так и на ножи… — хорохорился Алексей, но на душе у него уже было муторно. — Что же мне, парня одного туда послать?
— Ты у нас, конечно, герой, крест имеешь, я же вижу — все одно пойдешь. Так хоть ведите себя там сообразно роли: с шиком, но степенно, солидно, как молодые начинающие капиталисты. Ну, пришли поглазеть, сыграть по маленькой, но неприятностей опасаетесь и вообче ребята робкие. Ни на кого, кроме баб, не смотрите, сажайте сразу на коленки хористок, располагайтесь поближе к выходу и подальше от уголовных. Старшему из охранников дайте синенькую, скажите, мол, приезжие, впервые, интересуетесь игрой, но всякого наслушались и опасаетесь, пусть к вам кого-нибудь приставят. Привлеките к себе внимание сами, не дожидайтесь, когда они вами заинтересуются.
Далее. В трактире Кузнецова три выхода, но извозчики стоят только у главного. Если уходить в двери нельзя, то на северной и западной стороне, на первом этаже, в галерее по восемь номеров; замки в них слабые, а окна низко. Теперь кузнецовская охрана…
Глава 11
В трактире Кузнецова
Пожарное депо на Московской улице.
Все получилось совсем не так, как они задумали. За час до полуночи Лыков и Буффало вошли в заведение, одетые купцами средней руки, но с претензией. С ними были две певички из шведского хора, что поет в трактире Бубнова. Говорили на такой странной смеси языков, что поневоле обратили на себя внимание всего зала: Буффало — по-английски, Алексей вспоминал гимназические уроки французского, скандинавки шпарили по-своему… Зал поглядел на них и отвернулся — купцы как купцы, но из фартового угла кто-то их сразу опознал. Видимо, утром Лякин оставил на Серебряной линии наблюдателей для слежки за налетом на Гаммеля. Когда Буффало с Алексеем выбежали на улицу, а Лыков потом командовал городовыми, их запомнили в лицо. Так все их ухищрения и легенды пропали зря.
Чувство все возраставшей опасности появилось у Алексея к часу ночи. Посетителей осталось мало, в соседнем зале половые готовили столы под карточную игру. Вдруг сидящий напротив Буффало захрипел и упал на спину, схватившись за горло. За ним стоял высокий перс и затягивал аркан. Через секунду в руках у Буффало оказались револьверы, четыре выстрела отбросили перса-душителя в коридор. Ковбоец вскочил на ноги и тут же получил сзади сильный удар каучуковой палкой по шее, упал на колени и вторым ударом окончательно был оглушен. Все это заняло секунды.
Алексей бросился было на выручку рогожцу, но кто-то ловко подсек ему ногу и он растянулся возле товарища. Хотел отжаться и стряхнуть с себя нападавших, но тут острое лезвие прошло сквозь сюртук и уперлось ему под левую лопатку. Схватка закончилась.
Сильные клешни кузнецовских охранников подняли Алексея; он получил чувствительный удар в лицо, но молча стерпел. Его умело обыскали, отобрали револьвер и кастет. Двое держали Лыкова за руки, третий уткнул ему в грудь его же «смит-вессон», четвертый сзади приставил нож.
Может, Алексей и попытался бы убежать, рассчитывая на свою силу, но Буффало без сознания висел на руках у «фартовых». Пришлось пока смириться.
— Не убивать! — раздался сзади властный голос Кузнецова. — Осип ищет человека из полицейских для сведений, а тут сразу два «языка». Который-то да заговорит… Сведите их пока в подвал и как следует прикуйте. Осип придет через полчаса, сам с ними разберется.
Лыкова и начавшего приходить в себя Буффало бегом стащили по черной лестнице в подвал, и там звероподобный детина в кожаном фартуке сноровисто приковал их к толстым цепям на столбах. Прямоугольные столбы, подпиравшие низкие своды подвала, были опоясаны стальной полосой с кольцами, к
