раздраженность…
Эти откровенные намеки в отношении Главного Хозяина Блюхер тогда не разделял и не скрывал своей позиции. Дерибас с улыбкой, и в то же время с нотками ехидства, говорил: «У вас, Василий Константинович, мы знаем, трепетные чувства к Иосифу Виссарионовичу, а мы зубоскалим. Простите уж нас».
Сейчас к Хозяину Блюхер относился уже несколько иначе. Он видел, восхваление вождя вышло за рамки разумного, оно обретало уродливые формы, и вождь, кажется, принимает это как должное. Более того, Сталин безжалостно расправляться с теми, чьи популярность и авторитет приближались, как ему казалось, к его уровню, кто отказывался поддерживать его культ (например, жестоким репрессиям подверглись делегаты XVII съезда, проголосовавшие против Сталина).
На прощании с Кировым Блюхер был в почетном траурном карауле. Он сменял у гроба Сталина, Молотова, Калинина, Ворошилова, Орджоникидзе, Жданова, Микояна, Кагановича. Ему запомнился Главный Хозяин, первым стоявший у изголовья Сергея Мироновича. Лицо генсека было спокойно и непроницаемо. Казалось, он не на скорбной церемонии, а на заседании ЦК или партийного съезда и погружен в свои повседневные государственные думы…
На следующий день, после кремации тела Кирова, в газетах появилась директива Президиума ЦИК СССР, в которой предлагалось следственным властям вести дела обвиняемых в подготовке или совершении террористических актов ускоренным порядком. Судебным органам — не задерживать исполнения приговоров о высшей мере наказания из-за ходатайств преступников данной категории о помиловании, так как Президиум ЦИК Союза ССР не считает возможным принимать подобные ходатайства к рассмотрению. Органам Наркомвнутдела — приводить в исполнение приговоры о высшей мере наказания в отношении преступников названных выше категорий немедленно по вынесению судебных приговоров.
После прочтения этой директивы Блюхеру подумалось: «А почему Президиум ЦИК не считает возможным принимать подобные ходатайства к рассмотрению?..». То, что директива предлагала «вести дела ускоренным порядком… не задерживать исполнения приговоров о высшей мере наказания», — на этом сознание Василия Константиновича не сфокусировалось. Оно отпечатало в мозгу Блюхера лишь странную причину ускорения расследования дел и исполнения приговоров — Президиум не считает возможным принимать ходатайства о помиловании. Почему?..
Сталин изучал список возможных претендентов на присвоение маршальского звания: Буденный, Ворошилов, Егоров, Тухачевский, Уборевич, Якир. Раздумывал… Наконец, видимо, сделав выбор, взял карандаш и вычеркнул две последние фамилии. Вместо них вписал: «Блюхер».
Мысль о необходимости учреждения нового воинского звания для военачальников, внесших наибольший вклад в защиту советской страны, появилась у членов Политбюро ЦК в начале 1935 года. Постепенно она вышла за кремлевские стены. Об этом заговорили в коридорах ЦИКа, Совнаркома и, естественно, в среде военной верхушки.
20 сентября 1935 года ЦИК и СНК СССР приняли постановление о введении персонального воинского звания командному и начальствующему составу РККА — Маршал Советского Союза. В постановлении указывалось, что это звание присваивается «выдающимся и особо отличившимся лицам высшего командного состава».
В ноябре Блюхер с женой отдыхали в санатории «Барвиха» под Москвой. В это время отмечалось шестидесятилетие всесоюзного старосты М.И. Калинина. Василию Константиновичу позвонил комендант Кремля: Михаил Иванович приглашает Блюхера, вместе с «половиной» на празднование своего юбилея.
На чествование Калинина съехалось большое число знатных гостей — весь цвет партийной и правительственной элиты. Вначале было очень торжественно, много говорилось тостов, добрых слов в адрес юбиляра. После застолья торжественность сменилась на веселье с песнями, танцами. Бурно проявляли свои эмоции военные: в воздухе «носилось» маршальство. Особенно в ударе были Буденный и Егоров. Семен Михайлович виртуозно резал на гармошке казачка, а Александр Ильич лихо отплясывал.
Егоров подошел к Блюхеру, который в этот вечер среди военных был одним из самых «иконостасных»; на его груди блестели семь высших наград страны: орден Ленина, ордена Красного Знамени и орден Красной Звезды. Александр Ильич картинным жестом привлек внимание окружающих к наградам Блюхера и предложил ему посостязаться, произнеся на весь зал: «Давай спляшем. Кто кого из будущих маршалов перепляшет: ты — маршал Востока, или я — маршал Запада?»
Собравшиеся в зале аплодисментами подбадривали Александра Ильича и Василия Константиновича. Не аплодировали лишь Уборевич и Якир: они бросали на куражившегося Егорова снисходительные взгляды, а на Блюхера смотрели с холодной неприязнью.
За всей этой картиной внимательно наблюдал стоявший у стола, отдельно от других, Сталин. Улыбался…
Через 20 лет А.В. Хрулев (в 1935 году он был начальником Главвоенстроя РККА) в справке, адресованной Генеральному прокурору Р.А. Руденко, объяснит причину холодного к Блюхеру отношения Якира и Уборевича: «Блюхер жил изолированно от таких людей, как Тухачевский, Якир, Уборевич и другие высокопоставленные командующие войсками. Тем не менее, звание Маршала Блюхеру было присвоено, причем по личному предложению Сталина… Уборевич и Якир обиделись, естественно, завидовали Блюхеру — отсюда и их неприязнь к нему…»
Официально маршальское звание было присвоено пяти известным в стране военачальникам — Буденному, Ворошилову, Егорову, Тухачевскому, Блюхеру через пять дней — 20 ноября 1935 года.
Блюхеру посыпались поздравления от руководства страны, от коллег по работе, от сослуживцев, друзей, знакомых и незнакомых. Тысячи поздравлений! Это подогревало в нем тщеславие. Он — один из пяти самых «выдающихся и особо отличившихся» в стране военачальников!
Но прошло некоторое время, и в душе Василия Константиновича зашевелился червь…
Брошенная Егоровым на именинах Калинина фраза о Блюхере: «Маршал Востока» пристала к нему, и теперь нередко ее можно было услышать от разных людей.
«Местом постоянной службы отца был Дальний Восток, и я на каникулы ездил к нему. Иногда отец определял меня в попутчики кому-нибудь из друзей. Помнится, довелось как-то ехать даже с самим начальником Главного политического управления РККА Гамарником, и у Байкала произошел такой эпизод. Как только за окном вагона открылась необъятная водная гладь, Ян Борисович в полную силу своего красивого голоса запел: «Славное море, священный Байкал…»
Ехавшие с ним товарищи подхватили песню, а я молчал.
Почему не поешь со всеми? — строго спросил армейский комиссар 1-го ранга.
Слов не знаю…
Да это ж одна из любимых песен твоего отца, — тряхнул черной окладистой бородой Гамарник. — А еще сын маршала Востока…
Учи песню, повторяй за мной. Не осилишь — высажу в Улан-Удэ и отправлю обратно в Москву.
Я принял эти слова всерьез и, конечно, постарался, чтобы Ян Борисович не привел их в исполнение».
Этот рассказ принадлежит сыну Василия Константиновича Блюхера Василию Васильевичу. При встрече с ним в 1987 году он рассказывал мне, что в период, когда Блюхер командовал ОКДВА, Василий-младший не раз слышал, как дальневосточники называли его отца: «наш восточный маршал».
Произносившие эту фразу вовсе не хотели умалить значение заслуг Блюхера, но самого Василия Константиновича это задевало. Почему «маршал Востока»? Он — маршал всего Советского Союза! Как и Ворошилов, Буденный, Тухачевский… Выходит, он периферийный маршал.
Здесь, на восточном краю советской земли, ее жители считали Блюхера своим и. относились к нему с искренней любовью и неподдельным восхищением. После возвращения из столицы в маршальском звании Василий Константинович буквально утонул в море народного обожания. Его приглашали на заводы, стройки, в колхозы, в учебные заведения, в школы, в семьи простых людей.
Строители Комсомольска-на-Амуре, поздравляя Блюхера с маршальством, просили его приехать к ним на четвертую годовщину строительства города. Они писали: ««Мы, рабочая ударная бригада плотников, горячо поздравляем тебя, Василий Константинович, с получением военного звания Маршала Советского Союза. Все мы только что демобилизовались из рядов нашей славной ОКДВА и переживаем чувство гордости за вас. Сейчас мы сменили винтовки и пулеметы на топоры и фуганки — строим город Комсомольск, овладеваем техникой строительного дела. Но если партия и правительство призовут нас в час опасности к оружию, то мы под твоим водительством, наш Красный Маршал, беспощадно и быстро сломим хребет любому врагу».
11 июня 1936 года, за день до даты закладки города на Амуре (Блюхер 12 июня 1932 г. положил первый символический кирпич в новостройку), маршал прибыл в Комсомольск на боевом корабле Амурской военной флотилии.
В.В. Душенькин в книге «От солдата до маршала» так описывает пребывание Блюхера в Комсомольске-на-Амуре:
«Несколько дней осматривал Василий Константинович строительство ряда предприятий, побывал в цехах, общежитиях, детских садах и школах, беседовал с рабочими и руководителями строек.
Принимая первую продукцию одной новостройки, командарм сказал:
— Я хоть и не специалист в этом деле, но продукция производит на меня отрадное впечатление. Новостройка увеличивает ценности нашей страны, обогащает наш Дальний Восток. Главное же заключается в том, что новостройка воздвигнута в тайге быстро, культурно и уже дает продукцию.
В заключение Блюхер рекомендовал лучше использовать механизмы и больше заботиться о культурно-бытовых нуждах рабочих и служащих.
Уделяя большое внимание развитию производительных сил в крае, Василий Константинович в то же время непрерывно укреплял боевую мощь ОКДВА…»
Душенькин показывает маршала «принимающим продукцию новостроек», рекомендующим мастерам «лучше использовать механизмы». Блюхер здесь выглядит как руководитель Дальневосточного края, а вовсе не командующий армией. Правда, в конце автор спохватывается, говорит скороговоркой, что маршал «в то же время непрерывно укреплял боевую мощь ОКДВА».
Популярность маршала Блюхера нарастала. О нем писали газеты, рассказывалось по радио. Появились многочисленные плакаты, портреты: Блюхер в маршальской форме со звездами в петлицах и на рукавах. Их развешивали на улицах городов и сел, в государственных учреждениях, в войсках, с ними выходили трудящиеся на праздничные демонстрации. Складывался определенный образ Блюхера-маршала. Образ в ореоле непомерного восхваления.
Орган Хабаровского краевого комитета партии газета «Тихоокеанская звезда» с восторгом писала: «Красивый человек Василий Константинович Блюхер! Красива его жизнь! Он прекраснейшей души человек — чуткий, отзывчивый. Его образ для всех—пример для подражания».
Константин Паустовский: «Имя Блюхера в последние годы неразрывно связано с Дальним Востоком; под его руководством наша дальневосточная
