31 июля, 1, 2, 3 августа Бонапарту удалось одержать ряд небольших успехов над Кваждановичем. Вурмзер, вместо того, чтобы спешить ему на помощь, сначала устроил торжественный вход в Мантую, усилил ее гарнизон до 15 тыс., пополнил крепостные магазины и только 4 августа обратился против Бонапарта. За это время Кважданович успел разочароваться в возможности пробиться сквозь превосходные силы французов к Вурмзеру и, не преследуемый, ушел 7 августа обратно в Тироль. 8 августа Вурмзеру пришлось с 20 тыс. вступить в сражение при Кастильоне против почти всех сил Наполеона. После упорного боя, угрожаемый охватом с двух сторон Вурмзер был вынужден к постепенному отступлению, которое закончилось 12 августа.
Чертеж № 26. 2-ое наступление Вурмзера для деблокады Мантуи (сентябрь 1796 г.)
Бонапарт, осведомленный об этом плане своей тайной разведкой и располагавший 30 тыс. для активных операций, бросился на Давидовича, 2–5 сентября нанес ему поражение и захватил Триент; затем он поспешил вслед за двигавшимся к Мантуе Вурмзером. У Басано Бонапарт догнал хвост австрийской колонны, заставил 8 тыс. австрийцев вступить в сражение с перевернутым фронтом и нанес им поражение. Вурмзер продолжал выполнять свой план пробиться к Мантуе; но это уже явилось не освобождением крепости, а бегством в нее остатков армии. Благодаря счастливым случайностям, 12 тыс. Вурмзера 11 сентября успели проскочить Мантую; гарнизон крепости, которую могли оборонять 2 т., возрос до 28 тыс. Осажденных начали косить болезни.
3-ье наступление Альвинчи для деблокады Мантуи (ноябрь 1796 г.)
Численное превосходство австрийцев делалось все ощутительнее. Бонапарт, находившийся в Вероне, был теперь так стеснен австрийцами, что стратегические щипцы последних грозили обратиться в тактические. Тогда Наполеон воспользовался тем обстоятельством, что путь Альвинчи из Кальдиеро в Верону лежал по дефиле между отрогами гор и болотами левого берега р. Эча и образовывал очень трудные для маневрирования условия. Бонапарт оставил в Вероне только 3 тыс., усилился за счет Вобуа и блокировавшего Мантую корпуса и решил перенести бой в болота, переправившись через Эч у Ронко и атакуя армию Альвинчи на марше в ее левый фланг.
15, 16, 17 ноября развивалась эта операция, названная Аркольской, по имени моста у Арколе, овладеть которым французам не удалось, несмотря на попытку Бонапарта лично увлечь солдат в атаку. Бои, протекавшие среди болот[228], по существу своему не могли иметь решительного характера; австрийцы не могли использовать своего численного перевеса. В то же время Альвинчи не мог продолжать марша на Верону, под риском быть запертым в тупике между Вероной и болотами в тылу. На третий день операции Бонапарт грозил распространить свой обход вправо и выйти, на сообщения Альвинчи. Последний, попав в положение, в котором он не мог задаться никакой положительной целью, 17 ноября решил начать отход[229]. Как раз в этот момент Давидович, бездействовавший 10 дней, перешел в наступление и опрокинул Вобуа. Но Бонапарт набросился теперь на Давидовича главными силами и погнал его в глубь Тироля. К моменту, когда Давидович был побит, Альвинчи снова захотел продвинуться вперед, но, будучи предоставлен своим силам, был вынужден отойти. 23 ноября Наполеон возвратил блокадному корпусу позаимствованные из него части — и как раз в этот момент бездействовавший до того Вурмзер попытался сделать вылазку из Мантуи, он был отбит подошедшими подкреплениями.
Бонапарт опять оказался во внутреннем положении по отношению к австрийским колоннам. 13 января он узнал о движении Альвинчи и спешно начал сосредоточивать все силы к Риволи, где 14 января произошло решительное сражение Французы занимали плато, на котором могли маневрировать Австрийцам было необычайно трудно развернуться, так как кавалерия и артиллерия зимой в этих горах могли следовать только по дороге, идущей в долине Эча, откуда им было крайне трудно подняться и выбраться на Риволийское плато Поэтому Альвинчи был вынужден выделить 5 чисто пехотных колонн, которые направлялись горными тропами, чтобы, выйти с разных сторон на Риволийское плато и помочь основной колонне развернуться на нем. Силы Бонапарта сосредоточивались во время самого сражения, причем ему удалось, действуя тремя родами войск, опрокидывать отдельные пехотные колонны, пытавшиеся выйти из гор на плато. Крайней обходной колонне Лузиньяна (правое крыло австрийцев) удалось спуститься с хребта Монте-Бальдо в тыл Бонапарта, но так как другие колонны были отбиты, то ей осталось только сдаться.
Предоставив Жуберу преследовать Альвинчи, понесшего 60 процентов потерь, Бонапарт бросился на выручку блокирующей Мантую дивизии Серюрье. 16 января Провера подошел вплотную к Серюрье, который оказался стиснутым между крепостью и выручкой. Но Вурмзер нашел необходимым подготовить удар на Серюрье с двух сторон, и отложил вылазку и бой с ним на 16 января. Но 16 января в 10 час. утра, когда австрийцы взяли Серюрье в тиски, уже подошел Наполеон с резервами от Риволи, и Провера был вынужден сдаться, не пробившись в Мантую. Мантуя, которую Бонапарт после потери своего осадного парка мог взять только голодом, сдалась 2 февраля; французы захватили 16 тысяч пленных и 1500 пушек. Остальная часть австрийского гарнизона вымерла от болезней.
Чертеж № 28. 4-ое наступление Альвинчи для деблокады Мантуи (январь 1797 г.)
Все действия австрийцев (за исключением 3-го наступления) пронизывает общая ошибка: задача их может быть разрешена только победой над Бонапартом в поле; но бой у них не на первом плане, они каждый раз больше думают о географическом пункте — Мантуе, чем о победе над французами и только загромождают крепостные госпитали и кладбища. Трудность развертывания при наступления одной горной дорогой заставляла их дробить свои силы на несколько колонн. При существовавших в конце XVIII в. средствах связи добиться их взаимодействия оказывалось невозможным. Наполеон принципиально занимал внутреннее положение между австрийскими колоннами, временами терпел неудачи, но выжидал момент, когда ему удастся занести поражение изолированной колонне или, как под Арколе, хотя бы отогнать назойливыми действиями одну колонну, чтобы иметь возможность всеми силами обрушиться на другую.
Действия Наполеона в 1796 году представляют высочайшее проявление военного искусства, однако в той форме операций по внутренним линиям на небольшом театре, которая в настоящее время, при наличии телеграфа, едва ли уже применима. Когда сам Наполеон перешел к действиям более крупными силами, и ему действия по внутренним линиям удавались далеко не столь блестяще. Но на рубеже XVIII и XIX века
